— Я знал, что учуял эльфа, — сказал Дженкс. — Я думал, это исходило от тебя. Он ел ту холодную лазанью, не так ли? Весь диван провонял. Держу пари, он там спал.

— Его волосы выглядели именно так. Он убежал, когда услышал тебя и Айви. Он мог быть шпионом Лэндона. Я хочу знать, узнает ли его Эласбет. — Я чувствовала себя немного виноватой, что не доверяла им, но не сильно.

Ухмылка Ала стала шире.

— Ситуация требует этого, — сказал он, и я улыбнулась в ответ, чувство общей дьявольщины почти стерло вину за то, что я солгала ему. Почему я прикрываю Ходина? Подумала я. О, да. Смерть, разрушение, хаос. Но, если быть честной, именно его замешательство в сочетании с желанием разобраться в этом заставили меня замолчать. Я сама была там, зная, что нахожусь по уши в дерьме, и мне просто нужно было время, чтобы найти еще несколько фактов, прежде чем совершить ошибку, изменившую мир.

— Ему было около шестнадцати, — сказала я, вспомнив испуганного и решительного парня в темноте моей церкви. — На несколько дюймов выше меня. Неуклюжий. Обрезанные уши и загар. У него почти прозрачные светлые волосы чистокровного эльфа, и они довольно длинные. И грязные.

Двигатель машины заглох, затем возобновил ровное гудение, когда Ал изменил свой внешний вид на лету, чтобы соответствовать моему описанию. На нем все еще был костюм пятидесятых годов, теперь слишком большой для худощавого подростка. Его волосы тоже изменились, став светлыми, когда их развевал ветер, и у него было слегка загорелое, угловатое молодое лицо вместо слегка румяного, с квадратной челюстью, старшего. Каким-то образом он даже получил намек на невинность, и что-то во мне перевернулось.

— Вау, — сказала я, впечатленная внутренней библиотекой заклинаний Ала. — На нем были рваные джинсы и оливковая рубашка. Волосы короче, — распорядилась я.

Снова Ал затуманился, на этот раз возвращаясь еще быстрее, и я уставилась в красные глаза демона с козлиными прорезями, смотрящими с эльфийского лица.

— Нос немного более угловатый, — сказала я, надеясь, что никто этого не видел. Изменение формы во время вождения. Ого. — Его глаза были немного шире, менее сонными. Узкий подбородок.

Черты лица Ала расплылись, и даже его руки изменились.

— Слишком худой, — сказала я, и Дженкс запрыгнул ко мне на колено, не рискуя попасть под холодный сквозняк, если переберётся на плечо. — Стройный, а не тощий, — добавила я. — И у тебя все еще не те зубы, — подсказала я.

Улыбка Ала изменилась, моя машина набрала скорость, движение поредело, и мы поехали по более длинной, но менее оживленной улице в парк.

— Хорошо? — спросил он, и я подавила дрожь. Его глаза все еще были неправильными, но их было действительно трудно изменить… по крайней мере, так утверждал Ал.

— Одну секунду, — сказала я, роясь в сумке в поисках солнцезащитных очков. — Попробуй это.

Он замер, когда я надела на него очки, но теперь все было идеально.

— Боже мой, — прошептала я, видя, как он сидит за рулем моей машины, выглядя как умник, работающий над своим водительским удостоверением. — Это действительно жутко.

— Ты неправильно пахнешь, — сказал Дженкс, и улыбка Ала дрогнула.

— Пока я не пахну жженым янтарем, — пробормотал он, и мы с Дженксом покачали головами. Я заметила, что от Ала все меньше и меньше пахло жженым янтарем с тех пор, как появилось новое безвременье, и до сих пор мне действительно приходилось его искать. Однако он все еще касался Ходина. Любопытно.

Излучая знакомую уверенность, Ал сдвинул зеркала, чтобы приспособиться к своему новому размеру.

— Держу пари, Эдден заплатил бы за это дополнительно, — сказал он, склонив голову набок и окинув взглядом свое отражение в зеркале заднего вида. — Если бы я когда-нибудь захотел снова работать на него, — добавил он отстраненно.

Я не могла не чувствовать самодовольства, хотя оба наших банковских счета пострадали бы из-за нашей гордости.

— В качестве альтернативы художнику-эскизисту? Абсолютно. — Я указала на наш поворот, и он плавно повернул, используя мигалку и все остальное. Он притормозил, приближаясь к знаку «Стоп», и я достала телефон. — Даю сто против одного. Заставь его заплатить. Подожди секунду. Я хочу, чтобы Трент знал, что происходит. — Не говоря уже о том, что Квен плохо отреагировал бы на неизвестного эльфа, идущего по траве. Мой взгляд скользнул к Алу. Даже симпатичного.

— Хорошая идея, — сказал Ал, но голос выдал его. — Неудивительно, что стало так трудно поймать знакомого, — сказал он, небрежно положив руку на открытое окно, помахал женщине с большой задницей в гудящем внедорожнике, и плавно ускорился. — Вы все владеете магией без платы.

— Ты имеешь в виду, никакой грязи? — сказала я, печатая и нажимая «Отправить». — За это приходится платить. Ты просто этого не видишь.

— Я говорю не о твоем кошельке, — сухо сказал Ал.

— Я тоже, — я приняла отношение Ала, небрежное и контролируемое, видя проблему. — Ему шестнадцать, и он легкомысленный, Ал, а не бывший правитель Китая.

Он просиял через всю машину, и возникло смутное воспоминание о том, как он видел Трента таким, неуклюжим и угловатым, в лагере.

— Ты же знаешь, что это никогда не было официально, любовь моя, — ухмыльнулся Ал, и воспоминание исчезло.

— Это не сработает, если ты будешь расхаживать по траве, как будто она твоя, — пожаловалась я, и он вздохнул, откинулся на сиденье и убрал руку назад, чтобы аккуратно поставить стрелки на десять и два.

Но мой телефон зазвонил. Трент послал мне смайлик.

— Хорошо, у нас все хорошо.

— Мммм, что было у этого таинственного эльфа на ногах, зудящая ведьма? — спросил Ал, когда мы остановились у перекрестка.

— Белые кроссовки? — сказала я, подумав, что они выглядели довольно странно для его остального вида.

С радио наконец закончилась реклама, и профессиональная скороговорка радиоведущего перетекла в ничто на заднем плане, пока имя Лэндона не прорезалось, как яркий свет.

— Добро пожаловать, Са'ан Лэндон, — почти выпалил ведущий. — Мы признательны вам за то, что вы сегодня поговорили с нашими слушателями.

— Рэйч, выключи эти слизнячьи сопли, — сказал Дженкс, его крылья раздражающе гудели у моего уха.

— Это уже его третье шоу за сегодня, — сказал Ал, его правильный акцент британского лорда звучал неуместно из такого молодого тела.

— Не прикасайся к нему! — сказала я, и Ал убрал руку, чтобы закрыть окно вместо этого.

— Это только разозлит тебя, — сказал Дженкс.

— Хорошо знать слабые стороны своего врага, — возразил Ал, и я прибавила громкость. Я не соглашалась с Трентом в том, что нужно было убедить только власть имущих в правде. Истина принадлежала массам, или массы сделали неправильный выбор, который люди, находящиеся у власти, не могли остановить.

— Я думаю, что у всех на уме вопрос, почему лей-линии отключились, — сказал ведущий, четко следуя заданному списку вопросов. Они были одинаковыми на каждом интервью. — Я знаю, что никогда не забуду, где я был, когда внезапно все перестало работать. То, что вы вернули лей-линии к жизни, внесет ваше время в качестве верховного жреца дьюара в учебники истории, даже если вы больше ничего не сделаете.

— Спасибо. — Скромность Лэндона раздражала, когда он брал на себя ответственность за то, чего не делал, и я ощетинилась.

— Задница, — коротко сказал Дженкс. Ал зарычал, его теперь тонкие руки на руле сжались. Выражение гнева, которое было на лице демона, настораживало на таком молодом лице.

— Я сожалел о необходимости нарушить границы, но это было необходимо, чтобы мистер Каламак не отправил души нежити обратно в безвременье во второй раз. Кто-то должен был поработать над тем, чтобы снова оторвать их после того, как они воссоединятся со своими телами… Ну, это почти бесчеловечно.

Я сжала челюсти.

— Конечно, — с горечью сказала я. — Покончить с их проклятием, заставив их совершить самоубийство. Очень мило. — Вина за зверства, которые нежить должна была совершить над теми, кто их любил, была предсказуемо слишком велика, чтобы ее можно было принять. Все в сообществе вампиров понимали это, но, тем не менее, старая нежить хотела их души.