– Чтобы забрать тебя и Наташу в другой санаторий, – ободряюще улыбнулся Куратор. – И не только вас. Еще и их… – он дружески махнул рукой на прочих погорельцев.

Их-то куда? До ближайшей помощи? До автобусной остановки? Или сразу до вокзала?

Если тут все-таки опять же – не сплошные агенты. Включая заплаканную трехлетнюю Катюшку. Или ее таскает с собой на важные задания просоленная всеми ветрами агентесса-мать? А мелкий Сережа вообще – Джеймс Бонд со стажем.

Хочется истерически рассмеяться. С явным облегчением. Всё ведь уже хорошо. Они с Наташей уже в безопасности.

– Разумеется, не всех, – вежливо поддержал шутку Куратор. – Только детей. Их бесталанные матери нам без надобности. Они все отправятся домой. И будут молчать – под угрозой полного стирания памяти. Впрочем, кому-то придется и стереть. Слишком уж истеричным. Они ведь иначе не успокоятся.

Шутка, наверное, веселая, но Инне под нее не рассмеяться. Наташу тоже хотели у нее отнять. А саму Инну вместо стирания памяти сплавить в колонию – за похищение.

– Инна, это не шутка, – вдруг еле слышно пролепетала Натка. Дрожа, как осиновый лист. Зимой.

– Ты чего? – еще живая улыбка пристывает к уже заиндевевшему лицу. Ледяным железом.

– Ленка сказала, сюда идет зло! Ленка видела кошмар. Она видела этот пожар… и зло!

Натка никогда так не говорила. Не лепетала, как насмерть перепуганный ребенок. Ей ведь уже четырнадцать.

Она так жутко не боялась – даже когда пряталась от вездесущих органов опеки.

А теперь маленькая сестренка лишь в диком ужасе уставилась на такого привычного Куратора. Круглыми, полными этого ужаса блюдцами. И отчаянно бормочет:

– Вы ведь и меня убьете, да? Вам нужна только способная Инна? Только она, да?

– Нат, успокойся, – старшая сестра выдавила новую улыбку. Еле-еле. – Здесь все, кроме нас, были для поправки здоровья.

Особенно Сережа. И видевшая сны Лена – сестра спасенной сегодня Катюшки. И…

А что умеет маленькая Катюшка? Сжигать? Видеть приближающееся зло?

Что умеют остальные?!

Но если здесь весь санаторий набит под завязку талантливыми детьми, то…

– Наташа, их мамы в курсе ситуации. – Так здесь располагалась тайная база? Что ж, на месте умного Куратора и других агентов Инна тоже бы лишнего не болтала. Она и на своем-то прикусила язык. – Я ведь тоже не совсем человек… наверное.

– Не «наверное», – еще тише лепечет сестренка. – Точно. Ты всё еще не поняла…

– Именно, – подтвердил Куратор.

Без улыбки. Даже пристывшей. У него вместо нее – голос. И тон. И морозит не его самого, а собеседников. Всех.

– «Поправка здоровья»… – криво усмехнулась Инна.

– Именно. И ты его замечательно им поправила. Я рад, что мы поняли друг друга. С боевым крещением, Инна.

В глазах помутилось даже раньше, чем до нее, тупой из тупых – махровой дуры и подлой предательницы! – дошло. Но позже, чем она ощутила на себе потухшие взгляды десятков людей – только что потерявших всё. И всех. Навсегда.

И позже, чем из хвойного леса выступили человек двадцать боевых Магов. Поровну – Света и Тьмы.

Звезд на черном небе сегодня нет. А ручной комнатный свет зажигать лень. Хватит огонька сигареты. Двух.

И далеких окон соседних домов. Далеких-далеких… из другого измерения. Где всем тепло.

Где не нужно зябко сидеть на холодном подоконнике и тоскливо смотреть в сумеречный город.

Правда, бывает хуже. Смотреть туда в полном одиночестве.

– А… что было потом? После?

– Потом? – криво усмехнулась Инна. – Ты считаешь, на этом волнующем месте я героически восстала и заорала: «Больше никогда!»? Сейчас! Нет, конечно, сначала и восстала, и заорала… А потом честно пошла выполнять следующий заказ. Только уже без Натки. Ее чертов Куратор оставил у себя – заложницей. Они ведь там тоже не полные дураки.

Кофе всё же горячий, и две гостиничные чашки с мишками Гами – похожи друг на друга. Они же с одной кухни. Как и Инна с Яром – из одного убежища. И из одной беды.

– Катализатор – это…

– Тот, кто пробуждает в окружающих мирно дремлющие сверхталанты. В «Надежде» собрались отцы и матери – чаще почему-то второе – слишком способных детей.

«Почему-то». Потому что в России выражение «развелся с женой и детьми» родилось не на пустом месте. Из некоторых таких семей трусливые, слишком чувствительные отцы просто удрали – во весь опор. «Из невыносимого ада». Оставив там и дальше вариться и жариться якобы любимую женщину. И родного сына или дочь.

И хорошо еще, если драпали молча. А не с истеричными воплями: «Это ты виновата! У меня в семье все были здоровые!»

– Они хотели уберечь талантливых детей от вечной войны не на жизнь, а на смерть. А заодно и от четкого раздела на Светлых и Темных. Жили себе мирно, спасали. И вдруг туда – р-раз! – и закинули меня.

– Знаешь, если б я был одним из твоих бывших начальников, я бы или сразу тебя честно предупредил, или… постарался использовать втемную. Сколько получится.

– Ты? – насмешливо прищурилась Инна. – Ты, благородный Рыцарь Ночных Сумерек? Храбро впутывающийся в любую драку на стороне слабых и обиженных?

– Я же сказал: если б был, – не опустил черных глаз Ярослав. – Если б был циничным, матерым, отпетым интриганом, не церемонящимся в подручных средствах.

– Всё равно, – уже мягче улыбнулась она. Будто слегка отпустило. Что уже за бредовая чушь на ровном месте чудится? – Страшный ты, оказывается, человек, Дитя Ночи.

Ну, насколько вообще клыкастые вампиры – люди. Технически. Потому как по настоящей человечности и моральным качествам Яр господам Магам сто очков вперед даст. И Темным, и Светлым. А они ведь себя к презираемой породе бездушных нелюдей не относят.

Если кончится кофе, здесь можно сварить новый. Катализатора тоже проще найти свежеинициированного. Если вдруг снова понадобится.

– Просто иначе они рисковали твоим срывом, бунтом или самоубийством. А зачем им это?

– Именно. А ты не подумал, что они того и добивались?

– Зачем? – повторил Ярослав.

– Затем, что Катализатор – еще опаснее Зеркала. Это такой же стихийный Дар. Только Зеркало прокачивает одного себя, а Катализатор – всех талантливых окружающих.

– Мельница из сказки. Легендарное Сампо. Та, что мелет зерно без конца, не в силах остановиться.

– Или бесконечная съедобная плесень из повести, кажется, Булгакова. А инициировал меня именно Куратор. Еще в Наткиной квартире – пока показывал дешевые фокусы. Я-то, дура редкая, думала, эта сволочь только ложками жонглирует. А он – еще и моими мозгами. А используют инициированный Катализатор всегда, когда сильно снижается магическое поголовье. А потом – сразу убирают. Бесконечное число Магов не нужно никому. Ни Светлым, ни Темным. Такую вечную мельницу нужно сломать, а стремительно ползущую плесень – выжечь.

– Твой отец тоже был Катализатором?

– Да. Ну и Ясновидящим тоже – только слабым. Здесь Куратор не соврал – просто сказал не всё. Ну и мои способности ему тоже… не всё сказали, – усмехнулась Инна. – Ответный сюрприз. Дар Зеркала отсканировать невозможно. Он всё отзеркалит. Даже другое Зеркало – технически. Не знаю – не сталкивалась ни разу.

Со второго этажа почти не видно город. Только двор и соседние дома – в свете фонарей.

А их с Яром на подоконнике – нет. Фонари всё отзеркалят.

– А если… запереть Катализатора среди одних Магов? Им ведь уже ничего не грозит.

– Слишком хлопотно. И не стоит затраченных усилий. Такой Катализатор уже всё равно бесполезен. Предаст при первой же возможности. И правильно сделает. Ни один узник не обязан любить и защищать свою тюрьму. Кроме того, Катализатор вообще нужен ненадолго. И редко. Раз в десять-пятнадцать лет, не чаще. Так что дешевле создавать новых – по мере необходимости. Ты же не оставляешь окурок на следующий раз, правильно? Проще этот выбросить и достать потом из пачки новый.