Брат Барнаби снизил голос до тона дружеской беседы:

– Хотите ли вы гореть в геенне огненной?

– Нет! Никогда!.. Иисус нас спасет!

– Иисус вас спасет, если вы Его попросите. Мертвые во Христе спасутся – мы читали о них. Оставшиеся в живых к Его пришествию тоже спасутся, если возродятся во Христе и останутся в благодати. Он обещал вам, что вернется и что Сатана будет скован тысячу лет, пока Он, Христос, будет править в мире и справедливости здесь, на Земле. Грядет тысячелетие, друзья, и до его начала рукой подать! После этой тысячи лет Сатана сбросит оковы и начнет великую Последнюю битву. И произойдет на небе война. Архангел Михаил, полководец нашего воинства, поведет ангелов Господних против дракона – древнего змия, называемого диаволом и Сатаною, – и сонма его падших ангелов. И низвержен был – то есть будет через тысячу лет – великий дракон, Сатана навсегда сгинет с небес. Но это случится только через тысячу лет, друзья мои! И вы будете жить и увидите это… если примете Иисуса и возродитесь в нем до того, как труба возвестит Его возвращение. Когда это произойдет? Скоро, очень скоро! Что говорит Священное Писание? В Библии Бог говорит нам, и не один раз, – в книгах пророков Исайи, Даниила и Иезекииля и во всех четырех Евангелиях, – что вам не дано знать точный час Его пришествия. Почему? А чтоб вы не успели замести грязь под ковер, вот почему! Если бы Он сейчас объявил, что вернется в день нового года, в год двухтысячный, то нашлись бы те, кто провел бы следующие пять с половиной лет с гулящими девками, поклоняясь ложным идолам и нарушая каждую из десяти заповедей… а потом в рождественскую неделю тысяча девятьсот девяносто девятого года явился бы в церковь, надеясь покаяться в грехах и заключить выгодную сделку. Нет уж, уважаемый! Никаких сделок не будет! Цена для всех одна. Возвещение и трубный глас прозвучат через месяцы… а может быть, вы их услышите еще до того, как я закончу эту фразу. И от вас зависит, будете ли вы готовы к этому мгновению. Но нам точно известно – Он придет скоро. Откуда? Опять из Книги. Знамения и чудеса. Первое, без которого ничего остального быть не может, – возвращение детей Израиля в землю обетованную – смотри Книгу пророка Иезекииля, смотри Евангелие от Матфея, смотри сегодняшние газеты. Они восстановят храм… ну и это уже произошло. Так написано в «Канзас-сити стар». Будут и другие знамения, и чудеса всякого рода, но важнейшие из них – скорби и страдания, ниспосланные, чтобы испытывать души людские, как испытывали Иова. А разве есть более точное слово, чем слово «страдание», чтобы выразить сущность двадцатого века? И войны, и террористы, и политические убийства, и пожары, и эпидемии. И снова войны. Никогда в истории человечества не было таких жестоких испытаний. Но терпите, как терпел Иов, и ждет вас счастье и вечный мир – мир Божий, который превыше всякого ума соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе. Он протягивает вам руку. Он любит вас. Он вас спасет.

Брат Барнаби остановился и утер лоб огромным носовым платком, давно уже промокшим от пота. Хор (возможно, этот жест служил сигналом) негромко затянул:

А затем плавно перешел к «Таков, как есть, без дел, без слов…».

Брат Барнаби опустился на одно колено и простер к нам руки:

– Молю вас! Неужели вы не ответите Ему?! Придите, примите Иисуса, придите в Его объятия…

Хор тихо пел:

И Святой Дух снизошел.

Я почувствовал, как Он овладевает мной, как радость Христова переполняет мое сердце. Я вышел в проход и только тогда вспомнил, что со мной Маргрета. Я повернулся к ней, а она обратила ко мне лучезарный, серьезный и ласковый взгляд.

– Пойдем, дорогая, – шепнул я и повел ее по проходу.

Мы вместе шли по опилкам прямо к Господу нашему.

У ограды алтаря уже собралась толпа. Я отыскал местечко, сдвинул в сторону чьи-то костыли и охапку сена и опустился на колени. Я положил правую руку на ограду, склонил голову, не выпуская из левой руки ладонь Маргреты, и обратил к Иисусу молитву, прося очистить нас от греха и принять в свои объятия.

Один из помощников брата Барнаби шепнул мне на ухо:

– Как ты себя чувствуешь, брат?

– Мне хорошо, – ответил я радостно, – и моей жене тоже. Помоги тем, кто нуждается в помощи.

– Благослови тебя Господь, брат, – сказал он и отошел.

Поодаль одна из прихожанок билась в экстатических судорогах и говорила языками; служка остановился рядом с ней, начал успокаивать.

Я снова склонил голову, но тут снаружи испуганно заржали кони, а брезентовая крыша тента дрогнула и заполоскала, будто под ветром. Я взглянул вверх: брезент лопнул, дыра увеличилась, полотнище сорвалось с распорок и улетело прочь. Земля задрожала. Небо потемнело.

Трубный глас пронизал меня до костей, а возвещение, громче которого я в жизни ничего не слыхивал, было радостным и торжествующим. Я помог Маргрете встать.

– Время пришло, дорогая.

Нас смело.

Мы полетели кувырком, втянутые воронкой гигантского канзасского смерча. Меня оторвало от Маргреты, я попытался поймать ее, но не смог. Сопротивляться вихрю бесполезно; летишь туда, куда тебя несет. Но я знал: Маргрете ничего не угрожает.

Вихрь перевернул меня вниз головой, и я завис на высоте более двухсот футов… Лошади вырвались из загона, а вокруг метались какие-то люди, не унесенные смерчем. Непреодолимая сила еще раз кувыркнула меня, и с высоты я увидел кладбище.

Могилы разверзлись.

Вихрь хлестнул меня, закружил, и могилы исчезли из виду. Когда мое лицо снова обратилось к земле, на ее месте клубилось облако, лучащееся изнутри янтарным, шафрановым, светло-голубым и золотисто-зеленым светом. Я продолжал искать взглядом Маргрету, но мимо воспаряли какие-то другие люди, а ее не было. Ничего страшного, Господь спасет ее и сохранит. Временное отсутствие Маргреты меня нисколько не смущало, ведь самое главное препятствие мы только что преодолели вместе.

Я думал об этом препятствии. Еле-еле успели! А предположим, кобыла потеряла бы подкову, и мы задержались бы в дороге, подъехали к шатру часом позже? Ответ: мы бы туда вообще не добрались. Архангельская труба грянула бы, когда мы еще находились бы в пути – не вкусившие благодати! Вместо того чтобы вознестись на Небеса, мы отправились бы на Страшный суд, не очистившись от грехов, а оттуда уж прямехонько в ад.

Верю ли я в предопределение?

Вопрос, конечно, интересный. Но лучше задайте мне такой, на который я смогу ответить. Какой-то неизмеримый промежуток времени я парил над облаками. Иногда появлялись еще какие-то люди, но не на таком расстоянии, чтобы можно было поговорить. Я с нетерпением ожидал Господа нашего Иисуса – ведь Он особо подчеркивал свое обещание встретить нас «в воздухе».

Пришлось напомнить себе, что не следует уподобляться ребенку, который требует от мамочки немедленных действий, слышит в ответ: «Потерпи, сынок, еще не время». Судный день – это, знаете ли, очень, очень хлопотное дело, а я плохо представляю себе обязанности Иисуса. Ах да, одна из них мне известна – о ней напомнили разверстые могилы. Мертвые во Христе – миллионы? миллиарды? больше? – должны первыми встретиться с Отцом нашим, сущим на Небесах, и, конечно, Господь наш Иисус обязан присутствовать при этом славном событии: Он им обещал.