Мы прожили в Ногалесе почти три недели, прежде чем я наконец смог воплотить в жизнь план, который вынашивал более пяти месяцев… и активно готовился исполнить задуманное с тех пор, как мы приехали в Ногалес (впрочем, выполнение плана пришлось отложить до тех пор, пока я не скопил необходимые средства). Для осуществления плана я выбрал понедельник, мой выходной день. Я попросил Маргрету надеть новое платье, потому что собирался повести свою ненаглядную на прогулку, и сам надел свой единственный костюм, новые ботинки и чистую рубашку… Побрился, принял ванну и тщательно вычистил и подстриг ногти.

День выдался чудесный: солнечный и не слишком жаркий. Мы чувствовали себя прекрасно, ибо, во-первых, миссис Оуэнс прислала брату Маккоу письмо, в котором извещала, что хотела бы, если возможно, остаться у дочки еще на недельку. А во-вторых, мы уже накопили на билет до Уичито в Канзасе. Денег было в обрез, но сегодняшнее письмо миссис Оуэнс означало, что мы сможем отложить еще четыреста долларов на еду и, возможно, доберемся до Канзаса не совсем разоренными.

Я привел Маргрету в кафе, которое высмотрел еще в тот день, когда искал место мойщика посуды. Это было маленькое уютное заведение, расположенное довольно далеко от злачных мест, – типичное старомодное кафе-мороженое.

Мы остановились у входа.

– Самая лучшая женушка в мире, посмотри-ка на это заведение. Ты помнишь разговор, который мы вели, бороздя простор Тихого океана на подстилке для солнечных ванн и здорово сомневаясь в том, удастся ли нам остаться в живых? Во всяком случае, я сомневался.

– Любимый мой, такое не забывается!

– Я тогда спросил тебя, что бы ты хотела, если б у тебя была возможность получить все, что душе угодно. Помнишь, что ты мне ответила?

– Еще бы! Горячий пломбир!

– Верно. Сегодня твой не-день рождения, дорогая, но ты получишь горячий пломбир.

– Ах, Алек!

– Не хлюпай! Терпеть не могу зареванных женщин. А хочешь, закажи шоколадный пломбир с солодовым сиропом или с солодовым порошком – словом, все что угодно. Прежде чем привести тебя сюда, я специально узнавал – здесь всегда бывает горячий пломбир.

– Но мы же не можем себе этого позволить! Нам нужны деньги на дорогу!

– Мы можем себе это позволить! Горячий пломбир стоит пять долларов. А на двоих – десять. И я собираюсь стать транжирой и дать официантке на чай целый доллар. Не хлебом единым жив человек, в том числе и женщина. Женщина, следуй за мной.

К столику нас проводила хорошенькая девушка (но не такая хорошенькая, как моя женушка). Я посадил Маргрету спиной к улице и уселся напротив.

– Меня зовут Тамми, – сказала официантка, протягивая меню. – Что желаете, друзья, в такой прекрасный день?

– Не надо меню, – ответил я. – Принесите нам, пожалуйста, горячий пломбир. Две порции.

Тамми задумалась.

– Хорошо, только вам придется чуть-чуть подождать, пока не приготовят горячий шоколадный соус.

– Чуть-чуть мы подождать не против. Мы ждали гораздо дольше.

Она улыбнулась и отошла. Я взглянул на Маргу и повторил:

– Да уж, мы ждали гораздо дольше!

– Алек, ты сентиментален. И вероятно, отчасти за это я тебя и люблю.

– Я вообще сентиментальный дурень, а сейчас при мысли о горячем пломбире еще и слюни распустил. Кстати, я тебя сюда привел не просто так. Марга, тебе не хотелось бы стать хозяйкой такого заведения? Вернее, чтоб мы стали хозяевами вместе? Ты была бы боссом, а я посудомойкой, уборщиком, подсобным рабочим, охранником, рассыльным и всем, что потребуется.

Она задумалась.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Конечно, начать такой бизнес сегодня же мы не сможем: сначала надо поднакопить деньжат. Но не так уж много, если все пойдет, как я планирую. Малюсенькое помещение, зато уютное и светлое – я его сам покрашу. Сатуратор для газировки, небольшое меню. Ну, там, хот-доги, гамбургеры. Датские бутерброды. И больше ничего. Может, супы. Ведь консервированные супы не проблема. И особого оборудования не потребуется.

Маргрета возмутилась:

– Никаких консервированных супов! Настоящие супы дешевле и лучше тех, что в жестянках. А готовить я умею.

– Полагаюсь на ваше профессиональное чутье, мэм. В Канзасе наберется не меньше полудюжины маленьких университетских городков, любой из них будет счастлив заполучить такое заведение. Возможно, мы найдем действующее кафе, где хозяева – пожилые супруги, поработаем на них с годик, а потом выкупим его. Изменим название на «Горячий пломбир» или «Сэндвичи Марги».

– «Горячий пломбир». Алек, как по-твоему, мы это осилим?

Я склонился к ней и взял за руку:

– Уверен, моя дорогая. И даже не придется чересчур напрягаться. – Я повернул голову. – Эти сигнальные фонари меня слепят.

– Я знаю. Каждый раз, когда свет меняется, я вижу его отражение в твоих глазах. Давай ты сядешь на мое место? Мне он не будет мешать.

– Да мне особо и не мешает. Просто у него какой-то гипнотический эффект. – Я посмотрел на стол, потом снова на сигнальные фонари. – Ой, он погас.

Маргрета повернула голову:

– Я его не вижу. Где он?

– Гм… эта штуковина куда-то исчезла. Вроде бы.

За моим плечом раздался мужской голос:

– Что вам угодно, милая парочка? Пиво или вино? Крепкими алкогольными напитками мы не торгуем.

Я оглянулся и увидел официанта.

– А где Тамми?

– Какая Тамми?

Я глубоко вздохнул, пытаясь унять сердцебиение, а потом сказал:

– Прошу прощения, дружище. Зря мы сюда пришли. Я бумажник дома забыл. – Я встал. – Пойдем, дорогая.

Маргрета, удивленно распахнув глаза, молча последовала за мной. Я шагал к выходу и оглядывался, отыскивая видимые изменения. Пивная была вполне приличной. Но она не имела ничего общего с нашим кафе-мороженым.

И с нашим миром тоже.

Выйдя на улицу, я машинально двинулся в сторону миссии Армии спасения. Маргрета притихла как мышка и крепко держалась за мою руку. Страха я не ощущал, во мне клубился гнев.

– Будь они прокляты! Будь они прокляты! – пробормотал я.

– Кого ты проклинаешь, Алек?

– Не знаю. И это самое скверное. Того, кто творит с нами такое. Может быть, твоего дружка Локи.

– Он мне не друг. Во всяком случае не больше, чем тебе Сатана. Меня пугает то, что Локи делает с нашим миром.

– А мне ни капельки не страшно. Я зол. Кто бы он ни был, Локи, или Сатана, или кто-то еще, но последняя проделка – уже чересчур. Какой в ней смысл? Что, нельзя было подождать каких-нибудь полчаса? Горячий пломбир, можно сказать, был перед нами, а его увели прямо у нас из-под носа! Марга, это нечестно. Несправедливо! Отвратительная, чистейшая жестокость. Причем бессмысленная. Как отрывать крылья у мух. Не знаю, кто все это подстраивает, но мне все это просто омерзительно.

Не желая продолжать разговор о том, что было нам неподвластно, Маргрета спросила:

– Дорогой, а куда мы идем?

– А? – Я остановился как вкопанный. – В миссию, разумеется.

– А ты не заблудился?

– Нет, конечно… – Я огляделся. – Впрочем, не знаю. – Охваченный праведным гневом, я шел автоматически и лишь теперь заметил, что район мне совершенно незнаком. – Не понимаю, где мы…

– Вот и я тоже.

Нам понадобилось еще полчаса, чтобы выяснить, где мы находимся. Все вокруг выглядело смутно знакомым и в то же время каким-то не таким. В квартале, где должен был находиться «Гриль Рона», такого ресторанчика не оказалось. Полицейский объяснил нам, как пройти к миссии… но она теперь располагалась совсем в другом доме. К моему удивлению, брат Маккоу оказался там, но нас не узнал. Теперь его звали Макнаб. Мы ушли, изо всех сил пытаясь сохранить достоинство. Вряд ли это нам удалось.

Обратно мы отправились той же дорогой, но очень медленно; торопиться было некуда.