– И почему это белые люди считают себя умнее чернокожих? – Директор заповедника опустил карабин, из дула которого всё ещё выходил пороховой дым. – Вы же могли погибнуть! Промедли я на секунду, и всё бы было кончено! Чтобы я ещё когда-нибудь позволил женщине уговорить меня взять её на охоту?! Да никогда в жизни! Хорошо ещё, что я неплохо стреляю. Эй, там, на каноэ! Вы хоть слышите меня?

Если Луис Альберто, Марианна и супруги фон Боксен и слышали возмущённый голос Мбу, то вряд ли могли понять и осознать, что он им говорил. Один только Бог знал, что творилось в их сердцах – сердцах людей, которые уже приготовились к жуткой, мучительной смерти, но эта смерть в самый последний момент, когда, казалось, не на что было надеяться, прошла стороной.

Обратно плыли, молча, осторожно опуская никелевые вёсла в чёрную воду, в которой отражалась загадочная, улыбающаяся луна.

Когда охотники прибыли в лагерь, костёр ещё не успел погаснуть. Красные угольки, словно драгоценные камни, светились в ночной темноте. Мбу подкинул в огонь хвороста, и вскоре языки пламени взметнулись ввысь, освещая усталые, измождённые лица путешественников, усевшихся вокруг костра.

– Госпожа фон Боксен, вам необходимо обсохнуть, а то ещё, чего доброго, подхватите воспаление лёгких, – сказал директор заповедника. – А я пока принесу пару бутылочек рома. После такой встряски не помешает пропустить несколько глотков. Надеюсь, с вашей стороны не будет возражений? – он обратился к мужчинам.

Возражений действительно не последовало. Обитатели «Санта Розы» отрешённо смотрели на огонь и старались как можно быстрее прийти в себя и успокоиться. Платье Габриэллы промокло до последней нитки. Старушку бил озноб, руки её дрожали, а зубы выстукивали ритмичную дробь. Ганс вынул из кармана брюк тюбик валидола и положил под язык сразу две таблетки. Франсуа Армани делал в блокноте какие-то записи, а Леонсио Фалькао и Бил Симпсон неотрывно следили за Мбу и не могли дождаться, когда он принесёт ром.

– У тебя появились седые волосы… – тихо сказала Марианна мужу.

– Признаться, я уже попрощался с жизнью. – Луис Альберто печально улыбнулся. – Никогда ещё я не оказывался в подобных переделках… Я даже не успел прочесть молитву…

– А у меня до сих пор колотится сердце, – Марианна приложила руку к груди. – А что, если бы лодка перевернулась? Ты же так и не научился толком плавать…

– Что сейчас об этом говорить… Вряд ли кто-нибудь из нас смог бы выбраться на берег. А аллигатор был бы доволен – человечину он наверняка счёл бы за деликатес.

– Я не могу не выразить вам своё восхищение, – Франсуа закрыл блокнот и протянул руку Марианне и Луису Альберто. – Вы на редкость мужественные люди! Не знаю, смог бы я в такой критической ситуации собрать всю волю в кулак и дать отпор хищнику. Я по натуре человек импульсивный, и мне не всегда удаётся сохранить выдержку и хладнокровие. Надеюсь, мы подружимся, и я приглашаю вас погостить в моём доме во Франции.

– Вы живёте в Париже? – полюбопытствовала Марианна.

– Нет, моя родина – Бордо. В этом городе я родился, и не променяю его ни на какой другой.

– Спасибо за приглашение, – сказал Луис Альберто. – На следующий год мы с Марианной обязательно наведаемся к вам. И может быть, захватим с собой сына и невестку. Они совсем недавно поженились.

– Поздравляю! – искренне радовался Франсуа. – Моя жена Николь будет несказанно рада видеть вас. У нас уже есть мальчик и девочка, а сейчас мы ждём ещё одного ребёночка.

– Как же вы её оставили в таком положении? – спросила Марианна.

– Об этом нечего волноваться, за Николь ухаживают мои родители. Да к тому же моя жёнушка привыкла к тому, что я постоянно куда-нибудь уезжаю. Работа такая – приходится колесить по свету.

– А кем вы работаете? – поинтересовался Луис Альберто.

– Я учёный. А если точнее – биолог. Наверное, я единственный пассажир на «Санта Розе», кто не загорает, не танцует, не прохлаждается в барах. Я постоянно работаю. Схожу на берег и сразу же начинаю собирать какие-то редкие растения, беру пробы почвы, воды, а потом свожу всю полученную информацию воедино. У меня в каюте нет свободного места. Повсюду валяются книги, колбы, мензурки, пакетики со всевозможными химическими препаратами. Одним словом, настоящая лаборатория, мне приходится постоянно проводить опыты.

– Как интересно! – восторженно сказала Марианна. – А можно нам будет взглянуть на вашу лабораторию?

– А почему бы и нет? После полуночного сладкого стола жду вас у себя. В холодильнике я всегда держу бутылочку виски для особо торжественных случаев. А сегодня, на мой взгляд, день торжественный. Вы согласны со мной?

– Да, конечно! – Марианна утвердительно закивала головой. – Можно считать, что сегодня мы родились во второй раз…

– А вот уважаемой Габриэлле, пожалуй, неплохо было бы обратиться к врачу. Боюсь, как бы она не потеряла рассудок после происшедшего. Во всяком случае, она не похожа на себя.

Старушка действительно являла собой довольно-таки жалкое зрелище и впервые за последнее время выглядела на свои семьдесят пять лет. Её личико прорезали глубокие морщины, редкие волосы сплелись, а в складках мокрого платья уютно примостилась длинная водоросль. Чёрными, ввалившимися от усталости глазами, она безучастно смотрела, как пламя пожирает сухие поленья.

Мбу тоже устроился у костра и разлил ром в деревянные стаканчики.

– Я хочу выпить за то, – заговорил он взволнованным голосом, с трудом подбирая слова, – что всё хорошо закончилось. Если бы с кем-нибудь из вас что-нибудь случилось… Я… Я бы не простил себе этого никогда… Никогда в жизни… Несколько лет назад к нам в заповедник пришёл молодой парень, совсем ещё мальчишка… Его звали Джим. Он только закончил колледж, и его отправили в эти места проходить практику. Он учился на ветеринара, любил животных… Мы с ним быстро сошлись, стали настоящими друзьями… Как-то раз позвонили из небольшого селения, что в нескольких милях от лагеря… Там какая-то болезнь поразила весь домашний скот. Джим, недолго думая, собрал медицинские инструменты и отправился в путь. Но до селения так и не дошёл…

– Что? Что с ним случилось? – тихо спросил Бил Симпсон.

– Иногда в заповедник захаживают тигры… – На глаза Мбу навернулись слёзы.

– Тигры? – переспросил Леонсио Фалькао и начал пугливо озираться по сторонам.

– Да, очень редко… Я нашёл труп Джима в трёх милях от лагеря… Весь в крови, на шее рана величиной с кулак… Видимо, тигра что-то спугнуло, и он не успел съесть свою добычу. Я не могу себе простить, что не защитил, не проводил Джима в тот злосчастный день… Каждый год я езжу к нему на могилу в Порт-Морсби… Его похоронили там… И сердце так ноет… Ну, да ладно… Я пью за то, что вы живы.

– Постойте, – вдруг послышался робкий голос Габриэллы. Старушка сжимала в руке стакан, её губы дрожали. – Я хочу попросить прощения у вас, Мбу, у вас, мои дорогие друзья. Это я во всём виновата. Это я потеряла голову, когда увидела крокодила, стала вести себя как последняя дура. Мне очень стыдно, ведь я могла стать причиной гибели невинных людей. Спасибо, что вы спасли мне жизнь. И… не держите, пожалуйста, на меня зла. Прошу вас… Я больше не буду…

– Вы – милая женщина, – ласково сказал Мбу. – И можете быть уверены, что никакого зла я на вас не держу. Наоборот, если кто-нибудь из вас когда-нибудь будет в наших краях, не стесняйтесь, заходите ко мне. Я встречу вас как желанных гостей. А сейчас нам, к сожалению, придётся расстаться – «Санта Роза» отплывает меньше чем через час. Я провожу вас до автобуса.

– Мы ещё обязательно встретимся, – сказала Марианна.

– Конечно, почему бы и нет? – поддержал её Франсуа Армани. – Я снаряжу на Новую Гвинею исследовательскую экспедицию.

– А вы, господин Мбу, приезжайте ко мне, – сказал Бил Симпсон. – Я живу в Айдахо, и мы сможем, поохотится на медведей гризли.

– А я научу вас играть в футбол, – улыбался Леоне Фалькао.

– В том, что сегодня произошло, есть и положительная сторона Во-первых, мы все подружились, а во-вторых, мне будет о чём рассказать внукам, – сказала Габриэлла. Она вновь помолодела, и в глазах её проскальзывали озорные искорки. Подмигнув Марианне, Габриэлла залпом, по-мужски опорожнила свой стакан.