– Делай, что хочешь. Только я об этом знать не хочу.

– Вот и отлично, – ответил он и засмеялся. – Быстро уходи в дом, а то тебе придётся стать свидетелем того, как я занимаюсь вещами, которыми не должен заниматься мужчина при жене.

– Ну и болтун же ты, – махнула рукой Корасон и ушла в дом.

А Петер опять принялся за дело. Он долго подгонял доски одну к другой, потом аккуратно наметил отверстия, которые затем просверлил с филигранной точностью. Выстругав из дерева чопики, он скрепил ими доски, и кроватка была готова. Петер любовно ощупал рукой каждую дощечку, каждый уголок, чтобы, не дай Бог, не пропустить ни единой выпуклости, ни единой занозы, которая потом могла бы поранить малыша.

Тщательно осмотрев кроватку, он остался доволен своей работой:

– Ну вот, через полгода ему будет, где спать.

Он отнёс кроватку в сарай и там поставил в угол, тщательно накрыв соломой.

После обеда, когда Корасон собралась прилечь отдохнуть, она вдруг заметила, что с мужем что-то творится. Петер ходил по дому, осматривая все углы, что-то мерил, что-то прикидывал.

– Что ты делаешь? – спросила Корасон удивлённо. – Ты потерял что-нибудь?

– Нет, – ответил он задумчиво. – Я ничего не потерял.

– А что же ты тогда делаешь?

Петер остановился посреди комнаты, обвёл её взглядом и ответил:

– Я пытаюсь сообразить, куда мы поместим нашего ребёнка, и нигде не могу подыскать подходящего места.

Корасон с укором посмотрела на мужа и сказала:

– До тех пор, пока он не родится, я даже слышать ничего не хочу. Какая разница, где он будет находиться, главное, чтобы он нормально появился на свет, а всё остальное – пустяки.

– Совсем не пустяки, – возразил Петер. – Ты только посмотри на нашу комнату и скажи, где он будет спать?… Вот видишь, ты даже не можешь себе представить.

Петер стал ходить по комнате, указывая пальцем в разные места, и говорить:

– Тут его поместить нельзя, потому что слишком тесно. Здесь совсем нет света, а там сквозняк от двери. Если этот стол поставить к окну, то ребёнка можно было бы поместить сюда, но тогда мы будем ему мешать…

Корасон не выдержала и строго приказала мужу:

– Замолчи немедленно. Если ты этого не сделаешь, то я уйду жить к Татаву, пока не рожу ребёнка. Ты понял меня?

Петер остановился как вкопанный. Он удивлёно посмотрел на жену и спросил:

– Что с тобой? Зачем так волноваться? Разве я сделал что-то не то?

– Именно, не то! – сердито ответила Корасон. – Я ведь просила тебя не говорить при мне о том, что будет, когда он родится. Зачем ты это делаешь? Ты что, специально хочешь меня рассердить?

– Конечно, не хочу, – обиженно ответил Петер. – Ты же сама это прекрасно знаешь.

– Тогда не делай этого больше, я прошу тебя, – сказала она уже гораздо мягче. – Ведь я уже просила тебя об этом, разве ты забыл?

Петер подошёл к жене, присел на кровать рядом с ней, нежно погладил её по голове и сказал:

– Прости меня, пожалуйста. Я не думал, что это так важно для тебя. Раз ты так просишь, я не буду больше при тебе говорить о… о нём.

– Ты очень умный и должен меня понять, – нежно сказала Корасон и поцеловала мужа в лоб.

С тех пор Петер ни слова не говорил о их будущем ребёнке. Но это совсем не значило, что он не думал о нём совсем.

Напротив, с этого дня все его мысли были заняты предстоящим пополнением семьи. Втайне от жены он мастерил всё новые и новые вещи, которые могли пригодиться с появлением младенца.

Он смастерил детский стул, манеж, долго лепил из глины, а потом обжигал в печи разные погремушки.

Но и этого Петеру казалось мало. Он стал изготавливать посуду и продавать её Намису, чтобы к появлению ребёнка накопить деньги на детское бельё, одежду и пелёнки.

Корасон догадывалась о том, чем занимается её муж, но старалась не думать об этом. У неё было много других, более важных забот. Самой главной из них было как можно лучше выносить ребёнка, который жил у неё под сердцем.

– Ну как тебе этот костюм? – спросил Бето у Марисабель.

Девушка ничего не ответила. Она отвернулась и стала смотреть в окно на проплывающие горные пейзажи.

Поезд плавно покачивало на стыках рельс. Бето пожал плечами и отдал, этот цветастый национальный костюм торговцу, который ходил по вагонам и предлагал разные безделушки падким на них иностранцам.

Супруги ехали в Мадрас. Прошло уже четыре месяца с тех пор, как они покинули Бомбей и вернулись в Дели.

По приезде в столицу, Бето сразу обратился в мексиканское посольство с просьбой разыскать их маму. В посольстве его внимательно и вежливо выслушали и попросили обратиться к ним через две недели. Негодованию юноши не было предела, но он вынужден был смириться с тем, что так бездарно теряет время.

А через две недели его попросили подождать ещё немного. Атташе сказал, что все надлежащие меры по розыску госпожи Марианны Сальватьерра уже приняты и очень скоро она обязательно отыщется. Ведь человек – не иголка…

Через месяц Бето и Марисабель вызвали в посольство. Там их допрашивала целая команда каких-то странных людей в штатском и в военной форме. У Бето несколько раз спрашивали, откуда у него сведения о том, что его мать находится именно в Индии, а не в какой-то другой стране. Когда Бето окончательно потерял терпение и сказал, что больше ни на какие вопросы отвечать не будет, ему сказали, что он не должен отлучаться из столицы до тех пор, пока они не выяснят, действительно ли госпожа Марианна была снята с корабля и отправлена в госпиталь.

Полтора месяца бедные Бето и Марисабель день за днём обивали пороги посольства, но каждый раз им отвечали, что подтверждение ещё не пришло.

Когда, наконец, их приняли и сказали, что Марианна действительно находилась в госпитале в Мадрасе, супруги чуть не прыгали от радости. Но посол тут же добавил, что она выписалась, даже не заплатив за лечение, и больше о ней ничего не было слышно. Бето с Марисабель хотели в тот же день ехать в Мадрас на поиски матери, но вынуждены были задержаться ещё на месяц потому, что им не хотели продлевать визы. Когда же Бето добился приёма у самого посла и там чуть не закатил скандал, который по своей силе вполне мог сравниться с международным, визы им всё же продлили, и они могли беспрепятственно ехать куда угодно.

К тому моменту нервы молодых людей были уже на пределе. Они готовы были ссориться через каждые пять минут, могли не разговаривать целыми днями из-за какой-нибудь мелочи. Но когда Бето вошёл в номер гостиницы, неся в руках пару железнодорожных билетов, всё сразу встало на свои места. Все мелкие дрязги были забыты ради более важного дела.

Бето сел рядом с Марисабель, обнял её за плечи, притянул к себе и сказал:

– В последнее время мы довольно часто ссорились с тобой. Но я знаю, что это было из-за того, что мы просто сидим и ждём, вместо того чтобы что-то делать, что-то предпринимать для поисков нашей мамы. Но теперь всё будет по-другому, вот увидишь. Очень скоро мы обязательно разыщем маму, и всё будет по-старому.

Марисабель посмотрела на мужа и вздохнула.

– Прошло уже так много времени, – сказала она грустно, – что я даже стала сомневаться в этом. Ведь мы потеряли больше четырёх месяцев из-за этой дурацкой бюрократический системы. Даже этот проклятый Казимир принёс нам меньше вреда, чем посольские крысы, которым просто наплевать на то, будет наша мама найдена или нет.

Бето задумался. Мысль о том, что прошло так много времени, волновала его не меньше, чем Марисабель. Но он пытался не терять присутствия духа и надежды на успех. Поэтому он посмотрел на жену и сказал:

– Я обещаю тебе, Марисабель, что мы не вернёмся домой в Мехико, пока не найдём маму, хоть бы нам пришлось здесь остаться на всю жизнь.

Марисабель поцеловала мужа в щёку и сказала:

– Я с тобой согласна, дорогой.