Амелия интуитивно угадала душевную муку и уже мысленно представляла слова утешения, которые собиралась сказать, когда граф, опередив ее на секунду, ухватил Спенсера за рукав, и они зашептались о чем-то. Вернее, шептал секретарь, а граф внимательно слушал… И плечи его на глазах у внимательной мисс сутулились, опадая скисшей опарой.

О чем говорил ему Спенсер?

Что за слова настолько согнули «железного» графа? В своих мыслях Амелия называла его именно так и имела все основания удивляться.

И пока она удивлялась, пытаясь расслышать, о чем они говорят, Спенсер, кинув вдруг что-то о сотрясении мозга и необходимости отдохнуть, выскочил прочь из комнаты, граф — за ним.

Между ними явно что-то происходило…

Но что?

Последовать за обоими девушка не решилась.

Тем более, Оуэн Галлахер, окинув комнату еще одним взглядом, констатировал:

— Что ж, здесь, пожалуй, нам больше нечего делать. Осталась комната мистера Спенсера… Жаль, что он так некстати покинул нас. — И помолчав, как бы решая непростую задачу, добавил: — Впрочем, не думаю, что он будет против, если мы сами осмотрим ее. Мисс Холланд, поможете мне?

Амелия покраснела, представив, что станет касаться вещей Даррена Спенсера, но с готовностью, пусть и с запинкой, согласилась помочь инспектору в этом деле. Через минуту они стояли в комнате секретаря, и мисс Холланд было поручено осмотреть чемодан…

— Как же это все неприятно, — сетовала их компаньонка, обмахиваясь платочком, как веером. — Мы как будто в плохом водевиле! Убийство, исчезновение… обыск…

— Осмотр, — поправил ее инспектор Галлахер, не отрываясь от дела. — Всего лишь осмотр!

— Оскорбительно-неприятный… осмотр. — Дернула головой миссис Лукас.

Амелия, сильно увлекшись, как раз возилась в ящике секретера, осматривая каждую мелочь. У мистера Спенсера не было памятных безделушек, милых сердцу вещиц, могущих много сказать о человеке, и она, за неимением лучшего, сосредоточилась на стальных перьях и листах писчей бумаги. Вдруг хоть здесь найдется что-нибудь интересное… Например, черновик любовного письма, адресованный ей.

— Есть что-нибудь интересное, мисс Холланд? — поинтересовался инспектор, подойдя ближе.

— Боюсь, нет. — Девушка задвинула ящик и вздрогнула, когда половица под ее каблучком оглушительно скрипнула.

Инспектор навострил уши, ни дать, ни взять гончий пес, услышавший гон.

— Ну-ка, мисс Холланд, отойдите в сторонку. — Он подвинул девушку в сторону и, вооружившись ножом для бумаги, взятым из секретера, начал ощупывать половицы. Не прошло и минуты, как, ловко поддев одну из досок, мистер Галлахер продемонстрировал пораженным свидетелям идеальный тайник, а котором…

«Любовные письма», — подумала Амелия Холланд.

— Орудие преступления, — произнес Оуэн Галлахер, развернув одно из кухонных полотенец, заскорузлое от запекшейся крови.

В нем, запеленатый, словно младенец, лежал кинжал в патине мнимой ржавчины — крови.

Первой ахнула миссис Лукас, после — Амелия, вслед за этим топтавшийся рядом дворецкий впервые на памяти Эммы Джонстон не зашаркал, а именно припустил мимо нее в сторону лестницы.

Она наблюдала за ним, не мигая, не дольше секунды, а потом обернулась с вопросом:

— Это что же, мистер Спенсер — убийца? — И вскинула бровки. Амелия, что было сил, затрясла головой. — Нет, он не мог, — вступилась она за него. — Это просто ошибка! Мистер Спенсер совсем не такой. Он добрый, заботливый и… — запнулась она.

— … И подозрительный, — подсказала мисс Джонстон. — Слишком добрые люди всегда подозрительнее других. Это попахивает фальсификацией!

Инспектор молчал, переводя задумчивый взгляд с орудия преступления на девиц и обратно, и произнес, подытоживая раздумье:

— Полагаю, нам стоит поговорить с мистером Спенсером.

— И поскорее, — поддакнула Эмма Джонстон. — Он так поспешно сбежал ни с того ни с сего… Должно быть, боялся разоблачения. Быть может, уже на полпути к берегу…

В коридоре раздались шаги, и в комнату, опровергая предположение девушки, ворвался взволнованный секретарь.

— Мне сказали, что… — начал он, но замолк, вперившись взглядом в кинжал в руке мистера Галлахера.

Его потрясение показалось Амелии неподдельным, он явно был совершенно шокирован этой находкой. Глядел на нее, тяжело и сипло дыша, и… казался таким беззащитным.

Она подошла и тронула его руку…

— Где вы нашли его? — прервал пантомиму граф Дерби. — Да отвечайте же.

Галлахер отступил, открывая обзору дыру в паркетном полу.

— В тайнике, сэр. При многих свидетелях… — ответствовал он. И спросил, обращаясь к секретарю: — Это ваше, молодой человек?

Тот покачал головой.

— Я даже не знал про наличие тайника, — сказал он. — И впервые вижу этот кинжал.

На секунду, но по лицу его собеседника скользнула такая гримаса, словно он говорил: «Хоть бы раз по-другому?! Черт возьми, как надоело», но уже в следующий миг он отчеканил:

— И все-таки я буду обязан задержать вас до выяснения всех обстоятельств. Мистер Спенсер, вы арестованы по подозрению в преступлении!

Амелия стиснула дрожащие пальцы подозреваемого в убийстве, тот, вряд ли соображая, что делает, стиснул её холодные пальцы в ответ.

— Но я никого не убивал! — сорвавшимся голосом прошептал секретарь. — В момент преступления я был с графом Дерби, он подтвердит вам.

И тот подтвердил:

— Спенсер, действительно, был в моей комнате. Он не мог убить Робба Маккинни! Это ошибка.

— Вот мы в этом и разберемся. — Оуэн Галлахер взял Спенсера под руку. — А теперь прошу всех покинуть комнату — мне нужно допросить подозреваемого.

— Я, пожалуй, останусь, — заявил граф, чем заслужил благодарственный взгляд секретаря и недовольство инспектора.

— Будет лучше, если вы оставите нас одних, сэр, — произнес этот второй. — Этого требует процедура! С вами мы побеседуем позже. — От властного тона инспектора графа слегка покорежило: он не привык подчиняться кому бы то ни было в своем собственном доме. Но все-таки, не добавив ни слова, направился к двери…

Амелия нехотя, изнемогая всем сердцем вышла следом за остальными, потянувшимися за графом. Ей так нравился мистер Спенсер… Он так много для нее значил. Нет, он не мог быть виновен в чем-то ужасном, особенно в хладнокровном убийстве…

— Если бы только я знала, что эта поездка окажется вот такой, — жаловалась, опираясь на руку мисс Джонстон дуэнья, — никогда бы сюда не поехала. Никогда! Но мне посулили такие хорошие деньги, а я почти накопила на маленький домик в деревне, о котором всю жизнь мечтала, что отказаться было бы преступлением против собственной же мечты. — Мисс Джонстон сочувствующе похлопала женщину по руке, и та тяжко вздохнула: — И вот я на Скае, в этом богом забытом краю, одна подопечная где-то пропала, вторая, — взгляд на Амелию, — кхм… парит в облаках, а повар убит неведомым злопыхателем, и мы даже не можем по-человечески ни позавтракать, ни пообедать. И не ведаем даже, когда это всё кончится!

— Вот увидите, мистер Галлахер во всём разберется, — уверила её Эмма серьезнейшим тоном. — А позавтракать мы можем и сами. Вы любите сэндвичи с огурцом? Приготовить их будет несложно… мне так кажется.

— Сэндвичи я люблю, — ответила женщина. — И чай, и яичницу, и немного бекона.

Они явно направлялись на кухню, в половину для слуг, и то ли об Амелии совершенно забыли, то ли считали, что она идёт следом, в любом случае, о мисс Холланд не вспоминали, а та, угнетенная тяжкими думами, словно груженная неподъемными кирпичами, в конце концов замерла посреди холла и осталась стоять с потерянным видом.

И очнулась при звуках графского голоса, с недовольством вещавшего:

— Ты уверен, что Розалия не причастна к исчезновению Хортон? Она не просила тебя ей помочь? — Кажется, граф был уверен, что женщины где-то на кухне, а может быть, просто-напросто потерял бдительность, слишком взволнованный для конспирации, только голос его через секунду хоть и стал тише, все-таки слышен был хорошо.