Граф Дерби впервые изобразил что-то вроде улыбки со смерти жены: купчая на Линдфорд-холл была подписана и заверена при двух верных свидетелях. Наконец-то!

Овдовевшая леди Линдфорд, его бывшая и единственная хозяйка, казалось, вздохнула от облегчения, когда старый нотариус, присыпав еще не высохшие чернила на документе песком, произнес:

— Поздравляю, граф Дерби, вы стали полновластным хозяином Линдфорд-холла и соответственно всего острова Скай.

Эдвард Корнелиус Кристофер Дерби, восьмой в очереди на английский престол, именно в этот момент не удержался от изогнувшей губы улыбки. И умей он видеть со стороны, испугался бы сам себя: от непривычного им нынче усилия мышцы лица, кое-как растянувшись, сотворили из него жуткую маску.

— Поздравляю, граф Дерби, вы добились того, что хотели, — произнесла леди Линдфорд, стараясь не выказать дрожи, охватившей ее. — Надеюсь, вы не будете разочарованы.

— Уверен, этого не случится, — откликнулся граф. — Я давно мечтал поселиться в столь живописном и… отдаленном от общества месте. Ваш дом — идеальное место для будущего отшельника! — Губы его опять изогнулись в улыбке, хрустнул накрахмаленный воротничок, врезавшийся в подбородок.

Из вежливости женщина возразила:

— Такой мужчина, как вы, не должен хоронить себя в Линдфорд-холле, милорд, — сказала она. — Провести лето на острове просто чудесно, но жить там всегда… Нет-нет, светский сезон без вашего в нем участия был бы провалом! Уверена, королева вам не позволит, да и граф Солсбери тоже.

— Вряд ли королеве есть до меня какое-то дело, а с графом Солсбери я способен договориться.

С такими словами граф Дерби простился с нотариусом, пожелав ему доброго дня, и, предложив леди Линдфорд согнутый локоть, надел цилиндр и вышел из конторы на Харви-стрит в весьма приподнятом настроении.

День выдался солнечным, ясным. В такие обычно даже дышится легче, как будто снедавшие душу страхи-тревоги и горестные воспоминания испаряются облачком пара. Вот и граф впервые за долгое время ощутил себя как будто счастливым…

— Мой экипаж на той стороне, — подсказала ему направление леди Линдфорд. И тут же спросила: — Вы, в самом деле, намерены поселиться на Скае? Это весьма уединенное место. И я, скажу честно, понятия не имею, почему мой супруг решил строить там дом. Он был, не побоюсь этого слова, эксцентричным мужчиной, но все-таки Скай… Даже для него это было чрезмерно.

Лорд Дерби остановился у края дороги, пропуская прогулочное ландо, из которого, прикрывшись кружевным зонтиком, ему улыбалась юная мисс. Впрочем, он едва ли это заметил, сконцентрировавшись на беседе с вдовой мистера Линдфорда.

— Возможно, вашего мужа привлекала аура тайны, покрывавшая остров? — предположил он, делая шаг на дорогу. — Я слышал, о нем ходят разные слухи.

Женщину, несмотря на солнечный день, пробрала зябкая дрожь. Граф Дерби почувствовал это сквозь ткань своего сюртука, и посмотрел на нее…

— Я ненавидела этот дом, — призналась в сердцах леди Линдфорд. — Теперь могу сказать честно: он наводил на меня неосознанный страх. Все эти шорохи, скрипы…

— Возможно, у вас слишком развито воображение…

Поджав губы, собеседница не успела даже ответить, когда несущийся на бешеной скорости экипаж, гремя рессорами и раскачиваясь из стороны в сторону, вылетел из-за угла. Возница тщетно пытался справиться с лошадьми, или делал вид, что пытался, в любом случае, еще только минута, и обоих бы раздавило под мощными их копытами.

Лорд Дерби, на секунду опешивший, в следующий миг, подхватив леди Линдфорд за талию, отпрыгнул и повалился вместе с ней на бордюр. Неуправляемый экипаж, оглушив зычными окриками возницы и грохотом колес о брусчатку, пронесся мимо едва они оказались лежащими на земле. Свалившийся с головы лорда Дерби цилиндр, дорогой, только недавно им купленный, оказавшись под копытами лошадей, превратился в жуткое месиво. Подхватившись с земли, он подал руку своей оглушенной, шокированной произошедшим спутнице… Пламенея румянцем стыда, она оправила сбившуюся на бок шляпку и отряхнула травинки с платья.

— Я… я… благодарю вас, граф Дерби… У меня просто нет слов. Я унижена самым ужаснейшим образом… Этот возница должен ответить. Что он себе вообще позволяет?!

Граф, молча подхвативший с дороги свой испорченный ныне цилиндр, повертел оный в руках.

— Право же, леди Линдфорд, мы остались в живых, и это важнее всего. На месте этой вещицы могли бы быть мы!

Женщина ахнула, схватившись за сердце, и оперлась на руку лакея, подоспевшего с озабоченным видом. Вскинула подбородок и кивнула своему спутнику:

— И все-таки я этого так не оставлю, — сказала она, спеша скрыться от любопытных зевак в недрах своего экипажа. — Доброго дня, граф! Пусть Линдфорд-холл сделает вас счастливей, чем сделал меня.

Сказав это, она задернула занавеску, и экипаж покатился прочь по дороге. Граф постоял, глядя ей вслед, в после окликнул проезжающий кэб: граф Солсбери уже дожидался его. А одно из правил Эдварда Дерби гласило: «Опаздывают только тупицы и снобы». Он не считал себя ни тем, ни другим, а потому велел кэбмену: «Честер-сквер, 45. Гони так быстро, как можешь! Плачу целый соверен, если уложишься в десять минут».

Лошади сорвались в галоп — мужчину прижало к сиденью, пропахшему дешевым парфюмом и табаком. Он скривился, представив всех тех, кто сидел до него на этом сиденье, но брезгливость сняло как рукой, стоило только припомнить, что ждало его впереди: а впереди его ждал безлюдный, почти райский маленький Скай с большим мрачным домом, который отныне он сделает своим личным прибежищем. Прощайте лондонский смог, бешеные возницы и призывные взгляды девиц-дебютанток вкупе с их же озабоченными мамашами!

Осталось только проститься с графом Солсбери, своим дедом: он был последним живым близким родственником Эдварда Дерби, и тот по-своему, но любил его. Виделись они, правда, нечасто, все больше пересекаясь на светских приемах, но в последнее время, после смерти жены, Дерби и вовсе перестал на них появляться… Дед слал ему гневные письма, призывая явиться незамедлительно. Слал последние месяца три или четыре, Эдвард точно не помнил, игнорируя каждое, он был увлечен своими исследованиями и… покупкой нового дома.

Теперь пришло время на призыв деда ответить, и не просто его навестить, а сообщить об отъезде из Лондона. В конце концов, ему больше нечего делать в этом клоповнике…

Старик встретил его строгим взглядом и ворчливым:

— Ты что же, внучок, совсем одичал, сидя взаперти в своем доме: уже и на улицу без цилиндра выходишь.

Внук вскинул бровь и скучающим тоном заметил:

— Боюсь, мой цилиндр сгинул под копытами проезжавшего экипажа. Ну как проезжавшего, — хмыкнул он, — промчавшегося так быстро, что мы с леди Линдфорд едва не разделили его печальную участь.

— Вас едва не сбил кэб?

— Печальное недоразумение.

— С леди Линдфорд? Зачем ты был с этой женщиной?

— Я купил ее дом на острове Скай.

Кустистые брови графа Солсбери сошлись на переносице.

— Ты купил Линдфорд-холл? — И с еще большим возмущением в голосе: — В своем ли ты разуме, Эдвард?

Но тот, казалось, ничуть не обиделся ни на резкость его возмущенного тона, ни на яростный взмах старческими руками, похожими на пустую попытку раненой чайки взмыть над волнами, ни даже на яростный взгляд некогда карих, а теперь вылинявших до бледно-серого глаз, готовых испепелить его прямо на месте.

Граф Дерби давно вышел из того возраста, когда строгий дед с замашками самодура, был способен устрашить его одним своим видом. В свои неполные тридцать пять мужчина давно выяснил и теперь знал достоверно: дед мастер запугивать словом — на деле ж он кроткий как агнец. Почти кроткий и… почти агнец…

— На разум, милорд, я не жалуюсь, а вот на назойливых, любвеобильных мамаш с дочерями на выданье — очень даже. Они мне что кость в горле… Хочу отдохнуть в тишине и покое.