— А теперь возвращайтесь в кровать. — Граф повлек ее в комнату, направляя за плечи, и мисс Джонстон, поджавшая губы так сильно, что казалось, и вовсе их проглотила, проводила парочку неприязненным взглядом. А после, стремительно развернувшись, и сама скрылась за дверью своей собственной спальни…

— Амелия, можешь поспать этой ночью со мной? — спросила мисс Хортон, когда граф, проверив оконные ставни, между прочим, по-прежнему плотно забитые, приготовился уходить. — Боюсь, мне одной не уснуть.

— Конечно, я с радостью побуду с тобой. Тем более, что и сама страшно испугана! — призналась мисс Холланд.

А граф, уже стоявший в дверях, вдруг метнулся к платью жену, одолженному мисс Хортон и сейчас наброшенному на спинку высокого стула, сграбастал его со словами: «Это, пожалуй, вам больше не нужно» и вышел за дверь, не добавив ни слова.

Неприятно пораженные поведением графа мисс Хортон, Амелия и секретарь молча переглянулись.

Бартон, дернув съехавший на бок колпак, кивнул всем троим:

— Доброго сна, мисс. Мистер Спенсер! — И вышел.

И Даррен, оставшийся с полуодетыми девушками наедине, подумал, что в других обстоятельствах это было бы непристойнее непристойного, но в Линдфорд-холле о правилах внешнего мира как будто бы и не заботились вовсе.

Здесь были свои, четко прописанные правила острова Скай, которые граф огласил им этим вечером в библиотеке.

Проснулся молодой секретарь, несмотря на то, что поздно уснул — далеко за полночь — с первыми петухами. Распахнул глаза после неприятного сна, смутным пятном отпечатавшегося в мозгу, и сразу же принялся одеваться… Мысль о разговоре с хозяином дома не давала покоя — он хотел совершить его как можно скорее, желательно сразу до завтрака, чтобы девушки не узнали, что вся его выдумка с чисткой дома и прогулками наедине — его собственные бессовестные фантазии.

Он как раз завязывал шейный галстук, когда в коридоре раздались шаркающие шаги. Бартон. Так ходил только он. Даррен метнулся к двери и, распахнув ее, отчасти напугал пожилого дворецкого.

— Святые небеса, мистер Спенсер, угробить меня задумали?! — сказал тот с укоризной, продолжив путь к комнате графа с начищенными до блеска туфлями. Похоже, за неимением прочих слуг, Бартон совмещал в себе не только работы дворецкого и лакея, но и личного камердинера графа.

— Простите меня, мистер Бартон, — повинился молодой человек. — Но не мог бы я переговорить с графом Дерби по важному делу, не требующему отлагательств?

Старик проворчал себе под нос: «Не требующему отлагательств», и громче:

— Если уж говорить, то сейчас, пока граф одевается. Позже он снова запрется в лаборатории до обеда и оттуда его даже дохлым скунсом не выкурить!

Даррен Спенсер как-то смутился.

— Я могу обождать, пока он закончит свой гардероб, — поспешно произнес он, остановившись у дверей графской спальни. — Не хотелось бы его отвлекать.

Бартон как-то странно на него посмотрел, вроде пытаясь понять уровень его интеллекта.

— Одетого графа вам уж точно не принудить к неотлагательному разговору, — сказал он, надавливая на ручку. — Если уж ваше дело не такое и срочное — обождите, конечно. Ведь тогда вам придется отложить разговор, как минимум, до обеда… Максимум: он поговорит с вами за ужином.

За ужином?! Даррен поправил очки нервной рукой. Он не мог ждать так долго…

— Я войду прямо сейчас, — сказал он, и Бартон заскрипел дверью.

— Не забудьте проследить, Бартон, чтобы эти пронырливые девицы не совали нос, куда им не следует, — встретил граф их такими словами. И добавил, заметив молодого секретаря: — А, это вы, Спенсер. — Лицо его исказилось непонятной эмоцией, кажется, недовольством. — Не думал, что поднимитесь ни свет ни заря. Этой ночью вы, судя по всему, поздно легли: когда мисс Хортон подняла нас своей нелепой истерикой, вы были одеты, как будто и не ложились. — Произнося эти слова, он застегивал пуговки на манжетах рубашки, в которую только и был облачен. Даже подтяжки болтались на его брюках, красноречиво указывая на то, что графа прервали посреди одевания. Ни жилета, ни тем более сюртука на нем не было…

Даррен Спенсер, смутившись, не зная, куда себя деть, произнес, глядя на носки своих туфель:

— Я был занят одним важным делом. — И поймав краем глаза, внимательный взгляд старческих глаз, взял себя в руки и продолжил много уверенней: — Именно потому я и хотел поговорить с вами, сэр.

— Что ж, говори, раз начал, — милостиво разрешил граф, при помощи Бартона облачаясь в жилетку и принимаясь завязывать шейный платок. Его пальцы ловко скользили по шелковой ткани, трансформируя ее в замысловатый, причудливый узел и закрепляя оный булавкой. Сам Даррен приложил немало усилий, чтобы хоть отчасти научиться таланту завязывания шейных платков, но все равно выходило прескверно, а граф даже в зеркало не смотрел.

— Э… — он так засмотрелся, наблюдая за длинными пальцами графа, что на мгновение позабыл, о чем пришел говорить, — я… В общем, — дернул он головой, — я подумал, что мы должны принять меры, чтобы девушки… кхе, ваши невесты, — граф скривился, — не донимали вас в неурочное время.

— Сколько вам говорить, — возмутился его собеседник, — никакие они мне не невесты. — И выругался в сердцах, повергнув секретаря в подобие ступора. — Кроме того, любое время в отношении них окажется для меня неурочным… Зарубите себе на носу! И делайте, что хотите, но оградите меня от этих маленьких фурий.

— Вот об этом я и хочу вам сказать, — ухватился за слова графа Спенсер. — Если девушки будут знать, что увидят вас в определенное время… скажем, вечером в общей гостиной, где они продемонстрируют вам свои особенные таланты, или… на кратком свидании… очень кратком, — добавил поспешно на потемневший взгляд графа, — то станут в ожидании этого вести себя очень кротко и тихо. Просто представьте, что они не… невесты, а хорошие гостьи, которые превратят Линдфорд-холл в приятное место.

— Не превратят, — процедил граф сквозь зубы. — Без них здесь было много приятней. Но я подумаю над вашим предложением, Спенсер, — добавил, оправляя надетый сюртук. — В любом случае, у вас полный карт-бланш в отношении этих дев.

И Спенсер совсем осмелел:

— И я буду рад, если вы подсобите мне, сэр. Сами видите, с ними весьма нелегко…

— Представляю. — Что-то вроде мужской солидарности сблизило их на мгновение, а потом граф кивнул: — Мне пора. К завтраку и обеду я, скорее всего, не появлюсь. А посему приятного дня, Спенсер!

— Приятного дня, сэр.

Граф вышел — Бартон продолжал суетиться (если в отношении старика это слово вообще было уместно), прибирая хозяйские вещи. И тогда Даррен заметил его, платье графини, то самое, светло-сиреневое, отобранное им для мисс Хортон и унесенное графом после полуночного инцидента: оно лежало на неразобранной части постели, разложенное так тщательно, что видна была каждая складка и белое кружево по подолу и лифу. Казалось, чья-то заботливая рука — наверное, графа, вряд ли Бартона — касаясь его, как святыни, придала ему этот вид, а чьи-то глаза — вряд ли Бартона — любовались им, представляя в постели умершую в прошлом супругу.

— Забрал платье, вы только подумайте, повел себя так, словно я украла его! — неистовствовала мисс Хортон, мечась по комнате в одном домашнем халате. — Я так зла… так зла… — она стиснула кулаки. — У, попадись он мне под руку, жлоб несчастный! Ничтожный, маленький человечишко.

— Граф выше меня на целую голову, — как-то мечтательно и невпопад вставила Амелия Холланд. — И у него выразительные глаза.

— О да, они хорошо выражают презрение и насмешку.

— Но ночью он так смотрел на тебя… — в том же мечтательном настроении сказала Амелия.

И мисс Джонстон, довольная унижением соперницы, вчера, казалось бы, триумфаторши, отозвалась лениво:

— Полагаю, граф, как и каждый мужчина, не переносит женских истерик — а вы были в истерике, дорогая! — вот он и прибегнул к тому самому взгляду, который единственный, как я вижу, мог заставить вас успокоиться.