Вот ведь двуличный мерзавец!

Лицемер…

Негодяй…

Мерзкий проныра…

Ругательства вперемежку с нелестными эпитетами в адрес секретаря сыпались из него битый час кряду. Он метался по комнате, отчего-то совершенно несчастный… И желал одного: прибить коротышку. И себя заодно за явно свихнувшийся мозг…

И вот ему говорят, что мисс Хортон пропала. Да еще не из собственной комнаты: эти оба выходили из дома. Нарушили его правило!

— Выходили из дома? — вкрадчиво повторил граф, делая шаг вперед. — Вопреки первому правилу? Вопреки моему прямому запрету?!

Будь неладны эти ресницы, затрепетавшие, словно крылья тропической бабочки! Граф на мгновение даже забылся. Так, о чем это он?

Спенсер напомнил:

— Мисс Хортон донимал стук в оконную раму, они с горничной мучились каждую ночь. Я вызвался им помочь!

— Почему я об этом не знаю?

— Мисс Хортон по понятным причинам не хотела выставиться трусихой и истеричкой.

Даррен Спенсер и граф смотрели друг другу в глаза, почти не мигая. Граф сглотнул: значит, стук…

— Но в саду волкодавы.

— Вчера их не выпустили из клетки. Должно быть, забыли в связи с гибелью Роба Маккинни! Это он обычно за ними присматривал…

Граф усмехнулся:

— И все-то вы знаете, Спенсер. — Спросил строго: — Что было в саду? Вы выяснили причину… происходящего? — Он невольно запнулся, пот выступил на спине. Если Спенсер уже не сказал чего-нибудь эдакого… необычного, то надежда, наверное, есть.

Надежда на то, что все обошлось более-менее хорошо…

Для него.

Но как быть с мисс Хортон?

Этого не должно было случиться. Только не снова! Особенно, когда в доме инспектор полиции…

— Не знаю, сэр, — Спенсер отвел на мгновенье глаза, — я упал с лестницы и отключился. Мистер Галлахер подтвердит: он нашел меня утром лежащим без чувств на лужайке. Мисс Хортон, как я полагал, испугалась и убежала, бросив меня одного… Но я не мог и подумать… что с ней что-то случилось…

Так они просто-напросто ходили вдвоем на разведку?! В первую очередь граф вычленил именно это и выдохнул… всё волнения разом, сколько бы его в этом выдохе ни было.

А Галлахер произнёс:

— Позвольте уточнить, правильно ли я понял: у вас в доме установлены некие правила, три правила, если быть точным, так ли это? — он смотрел на хозяина.

— Все верно, — подтвердил граф. — Три правила ради безопасности юных мисс.

Юная мисс по имени Эмма Джонстон одарила графа скептическим взглядом. Она хоть и мечтала вывести графа на чистую воду, разгромив в прах свод его правил, все-таки сдерживала себя, разумно решив, что тем самым графской короны ей не добиться.

— Могу поинтересоваться, какие? — осведомился, между тем, Галлахер. — О запрете выходить ночью из дома, я уже догадался.

Графу не понравился его тон. Высокомерно-насмешливый? Чуточку издевательский? С привкусом пренебрежения? В нем как будто смешалось всего понемногу.

И ответил он резче, чем сам бы хотел:

— Кроме прочего, барышням запрещается подходить к моей личной лаборатории и тащить в дом диких зверей.

— Тащить в дом диких зверей? — повторил инспектор с улыбкой. — Неужели кому-то вообще придет это в голову?

— Просто вы не знаете этих зверушек, — вступилась за графа Амелия Холланд. — Они славные. А некоторые и вовсе не дикие. Например, мы видели здесь кота… Черного-черного. Он бежал за вами, вы помните? — поглядела она на секретаря. — Вы еще пожалели его и хотели взять в дом.

Граф Дерби метнул в Спенсера полный неодобрения взгляд:

— Вы притащили животное в дом?!

— Нет, конечно. У вас ведь на них аллергия!

Графу до страстного захотелось кинуться к дерзкому наглецу и… свернуть его тонкую шею. Кровожадность по отношению к этому юноше в последние дни только усилилась… Черт его дернул взять это смазливое личико секретарем! Какой из него секретарь? Все равно что из графа оперная певица. «Просто выбора особого не было, — шепнул внутренний голос. — Никто не спешил идти к тебе в услужение. Да и парень тебе сразу понравился…». И граф внутренне отчеканил: «Мне вообще не нравятся парни». И кто-то внутри тихонечко захихикал, вконец испортив ему настроение…

Он повернулся к инспектору Галлахеру:

— Итак, что вы намерены теперь делать?

— Осмотреть комнаты обитателей дома, — преспокойно ответствовал тот. — Как бы сильно вам это не нравилось, граф, я вынужден следовать протоколу. К тому же, одна из гостий пропала… Ее комнату я хотел бы осмотреть в первую очередь. Возможно, она даст нам подсказку о местонахождении юной мисс.

— Вы хотите осмотреть наши комнаты? — встрепенулась мисс Джонстон. — Но это совершенно недопустимо. Оскорбительно даже… Вы не посмеете. Мой отец…

— Ваш отец признал бы, мисс Джонстон, целесообразность этого шага, присутствуй он здесь, на месте жестокого преступления, — оборвал ее, как обрезал, Оуэн Галлахер. — А потому, будьте добры, позволить полиции вести дело так, как она считает необходимым!

Девушка стиснула зубы и окатила инспектора неприязненным взглядом. Впрочем, ему не было до ее оскорбленного самолюбия дела: мужчина вынул часы и кинул на циферблат быстрый взгляд. Казалось, торопился куда-то…

— Приступим к осмотру, — произнес он, глядя на графа. — Чем быстрее мы осмотрим комнату исчезнувшей девушки, тем быстрее отыщем ее.

— Если отыщем… — процедила сквозь зубы мисс Джонстон.

И под это фаталистическое напутствие все присутствующие двинулись к спальным комнатам на втором этаже.

В комнате Гортензии Хортон привычно дрожала от страха ее горничная Мария. Сидела, забившись в угол за огромным трюмо, и, стоило появиться нежданным гостям, вскочила с видом сомнамбулы, разбуженной шумом. Захлопала покрасневшими от слез и бессонницы глазами. Стиснула задрожавшие пальцы.

— Вы нашли госпожу? — осведомилась она.

— Боюсь, нет, мисс, — ответствовал Оуэн Галлахер. — И спросил: — Когда именно вы видели вашу хозяйку в последний раз?

Та кинула перепуганный взгляд на секретаря графа. Тот кивнул: мол, они уже знают…

— Так ночью, сэр, — пискнула девушка, — как раз, когда они с мистером Спенсером собрались выйти из дома.

— И больше она не возвращалась?

— Нет, сэр.

Инспектор окинул комнату взглядом, особенно задержался на заколоченных ставнях: даже днем внутри было пасмурно, серо. В такой комнате, будь ты даже самым восторженным жизнелюбцем, хотелось только повеситься…

— Могло ли быть так, что ваша хозяйка… уехала с острова? — предположил он. — Одна.

Горничная распахнула большие глаза, должно быть, не совсем понимая, как реагировать на подобную несусветную дичь. Вроде бы умный, на первый взгляд, джентльмен, а несет какую-то ерунду…

— Но, сэр, как ей уехать… без одежды и горничной? — как можно тактичней высказалась она. — А еще нужна лодка.

— … И телеграф, чтобы вызвать ее, — присовокупил граф. — А телеграф кем-то испорчен. Да и не стала б мисс Хортон бежать, словно крыса с тонущего корабля, — не в ее это духе. — Эдвард Дерби, признавая сей факт, старался ни на кого не смотреть, но все равно ощущал колючие взгляды мисс Джонстон и насмешку секретаря.

Инспектор Галлахер, ничуть не тронутый этой отповедью, сказал:

— И все-таки комнату следует осмотреть. Вы поможете мне? — обратился он к Спенсеру.

Нехотя девушка молча кивнула и, направившись сразу к комоду, спросила:

— Что, собственно, мы ищем, инспектор?

— Одно из двух: либо подсказку, куда делась мисс Хортон, либо… — мужчина выдержал внушительную паузу, — орудие преступления.

Обе мисс, горничная и присоединившаяся к ним в холле дуэнья охнули хором, причем миссис Лукас, и без того шокированная исчезновением подопечной, схватилась за сердце.

— Вы не можете, в самом деле, считать, что кто-то из нас виноват в этом страшном… убийстве, — понизила она голос в конце. — Никто из нас не способен… — Она мельком поглядела на графа. — Мои девочки — леди до мозга костей.