Но граф Дерби, прежде только того и желавший, — услышать весть об отъезде хоть одной из девиц — теперь вдруг воспротивился этому:

— Вы не можете взять и уехать, мисс Джонстон. Следователь, конечно, захочет поговорить с каждым из нас — нужно выяснить, что случилось с Роббом Маккинни.

— Я его даже не знала! — возмутилась несчастная девушка. — Видела раз или два, но не более. Так чем я могу здесь помочь? — И сама же ответила: — Абсолютно ничем. Позвольте уехать, граф! Не хочу иметь дело с полицией. Это так недостойно…

Но чем больше она упиралась, тем тверже стоял на своем Эдвард Дерби: «Никто не уедет, пока преступник не будет изобличен». И снова посмотрел тем самым взглядом, пробирающим до костей…

— Но вы ведь не думаете, что кто-то из нас причастен к этому преступлению? — осведомилась Гортензия Хортон. И не дожидаясь ответа: — Если кто-то и виноват, то, наверное, Бартон… Он вечно мрачный, и кажется, только и думает, как кого-то убить. Вот, посмотрите, даже сейчас он мне угрожает…

Старый дворецкий, обвиненный в убийстве столь бепардоннейшим образом, выпучил большие глаза и глядел на мисс Хортон… в самом деле, чуточку угрожающе. Хотя вполне могло быть, непривычный к выражению ярких эмоций дворецкий, просто-напросто перепутал угрозу и крайнюю степень охватившего его возмущения. Или просто от шока всё в нём немножко перемешалось…

— Мисс Хортон, прошу вас, что за детское поведение, — вступился за дворецкого Дерби. — Мистер Бартон не обидит и мухи! Я знаю его долгие годы.

— А нас — только неделю, и потому обвиняете во всех бедах.

— Вовсе нет, но мы должны выяснить правду.

— Абсурд!

На этом тот разговор оборвался, так как три мисс, вцепившись друг в друга в поисках опоры, одновременно сорвались с места и, сопровождаемые все еще утиравшей покрасневший нос компаньонкой, прошествовали по коридору к выходу на хозяйскую половину. Оставшись втроем — граф Дерби, Бартон и Спенсер — мужчины переглянулись… Двое мужчин и мисс Хартли, если быть точным. И последняя отчего-то решила, что сейчас ей откроют важную тайну: пред лицом столь ужасного злодеяния Эдвард Дерби просто не мог продолжать свои игры в молчанку. Её должны посвятить в клуб «линдфордхоллцев», позволить занять ныне вакантное место.

Она поглядела на мертвого Робба…

Тот лежал на спине с ножом в сердце и казался умиротворенным, спокойным. Таким, каким не был при жизни! «Пожалуйста, ради собственной безопасности… никому о том не рассказывайте», — вспомнились ей последние слова Робба, обращенные к ней.

Что он хотел этим сказать?

Почему знание правды может сделать ее уязвимой?

Даже сейчас, рыща в саду в поисках поваренка, она думала только об этих словах Робба Маккинни. На фоне свершившегося убийства подслушанное в долине как-то само по себе отошло на второй план… Люди вне Линдфорда, ясное дело, интриговали ее, но от мысли, что кто-то из них семерых… восьмерых, если брать в расчет поваренка, мог оказаться преступником, стыла кровь в жилах.

Она знала одно: они с графом вне подозрений, и это, как бы там ни было, успокаивало.

А вот представить убийцей одну из девиц или миссис Лукас с Бартоном совершенно не выходило. Да и мальчишка, конечно, не виноват… Нож вошел по самую рукоять. Для этого нужна сила, и довольно внушительная.

Из-за куста рододендронов раздалось мяуканье. Мисс Хартли остановилась: неужели Черныш? Этот пушистый прохвост сопровождал их с мисс Хортон всю дорогу до дома и у самого Линдфорда, стоило Эмили с ним попрощаться, так жалобно замурлыкал — словно просился на ручки и в дом — что она с трудом удержалась, чтобы не сунуть животное прямо в корзинку и не пронести его внутрь. Только правила графа, процитированные догадливой спутницей, удержали ее от подобного шага…

— Тэдди? — Удивилась мисс Хартли, обойдя куст по кругу и увидев мальчонку, забившегося под куст с прижатым к груди черным котом.

— Мистер Спенсер, — пропищал тот, скуксившись от подступивших рыданий.

Покрасневшее личико мальчика красноречиво свидетельствовало о том, что слезы он лил и до этого, и, наверное, только вот-вот успокоился.

— Какой кот у тебя замечательный, — поспешно сказала мисс Хартли. — Вон какие глазищи! Как ты зовешь его?

— Уголёк.

— Он твой друг?

— Да.

— Не боишься, что хозяин узнает? Он животных не жалует. Сам знаешь, правила… — Говоря это, она опустилась на корточки и погладила Уголька. Для нее он, конечно, был Чернышом, но в принципе разницы большой не было…

— Знаю, — пискнул мальчик, шмыгая носом. По крайней мере, ее тактика удалась: он не заплакал. — Но Уголёк — он хороший, никому зла не делает. И я его не отдам…

— Понимаю, — откликнулась девушка, — я бы тоже не отдала. — И продолжая гладить кота: — А из дома почему убежал? Тебя всюду ищут. — Тедди молчал, уткнувшись лицом в шерсть Уголька. — Видел что-то? — предположила мисс Хартли сочувственным тоном, и мальчик кивнул. — Расскажи. Это важно, ты ведь сам понимаешь.

Понимал ли действительно десятилетний ребенок всю тяжесть произошедшего, сказать было сложно, но он снова кивнул.

— Это не я, мистер Спенсер, — прошептал он в первую очередь. — Это не я виноват…

— И мы знаем об этом. Просто хотели узнать, не видел ли ты чего важного…

Мальчик замотал головой.

— Я не видел, сэр, только слышал, как дядя Робб спорил с кем-то на кухне. Как раз возвращался с ведром для помоев, когда услышал на кухне их голоса…

— Их? Ты знаешь, с кем говорил мистер Маккинни?

— Нет, сэр, второй голос был едва слышен, а вот дядя очень сердился.

— Дядя? Вы были родственниками?

— Да, сэр, мой отец с дядей Роббом родные братья.

— Мне очень жаль, я не знала, — кивнула Эмили. — Но что было дальше?

— А дальше я убежал. Подумал, раз дядя занят, то смогу улизнуть и отнести Угольку немного еды. Он всегда ждет меня у калитки… — пояснил паренек, снова тычась в черную шерсть довольно урчащего Уголька.

— А когда ты вернулся…

— … Дядя лежал на полу… мертвый, — всхлипнул мальчишка.

— И ты никого рядом не видел?

— Нет, сэр, никого. Но я испугался и убежал!

Вот и разбилась ее большая надежда на то, что мальчик расскажет им что-нибудь интересное. В любом случае граф Дерби должен был его выслушать…

— Тедди, ты должен рассказать обо всем господину графу, — сказала она. — Пойдем в дом, хорошо?

Но тот заупрямился, замотав патлатой головой.

— Не пойду, — сказал он, — я не брошу своего друга. — Он стиснул кота, на удивление кротко сносившего «ласки» ребенка. — Ему без меня плохо.

«И кому без кого было плохо?» — подумалось девушке. Что ж, придется выкручиваться…

— Оставь Уголька обождать тебя здесь. Он никуда не уйдет, вот увидишь…

— А если… когда я вернусь… его тоже… — пробубнил вдруг ребенок сквозь слезы. — Нет, я его не оставлю, сэр. Теперь нет… Я боюсь.

Вид несчастного личика Тедди глубоко тронул Эмилию, и она, понимая, что совершает ошибку, все-таки произнесла:

— Давай сделаем так, я спрячу Уголька в своей комнате, где с ним точно ничего не случится, а потом ты его заберешь и… выпустишь в лес. Договорились?

— А с ним точно ничего не случится? — уточнил обрадованный мальчишка.

— Точно-точно, — пообещала мисс Хартли. — А теперь давай мне кота и поспеши в дом. Расскажешь графу то же, что мне рассказал… А я пока спрячу твоего друга.

Несколько раз оглянувшись, Тедди все-таки припустил к дому, а мисс Хартли с котом на руках ругала себя всеми словами. Что, если ее обнаружат с этим животным? Это прямое нарушение третьего правила. Боже мой, она точно лишилась рассудка! Причем это случилось в тот самый момент, когда она согласилась ехать на остров…

И чего ей, спрашивается, дома не сиделось?

Вздохнув, Эмили сунула кота под сюртук и крадучись направилась к дому. Если ей повезет… очень-очень по-настоящему повезет, то ее никто не увидит. Граф, наверное, в кабинете: телеграфирует в Килех, девушки с миссис Лукас в гостиной, Бартон же… может быть где угодно. У Эмили стучало в ушах и сосало под ложечкой — она едва не потеряла сознание от облегчения, когда пушистый прохвост, даже не думавший протестовать против странной транспортировки под полой ее сюртука, оказался на полу ее комнаты и принялся с любопытством её изучать.