16 марта 1842 г. В. П. Боткин писал А. А. Краевскому: «В 3-м Nq Москвитянина помещен большой отрывок из романа Гоголя: “Рим”. Это так хорошо, что сказать нельзя. Что за язык, что за краски, что за колорит! Между колоритом и манерою Брюллова и языком и колоритом Гоголя сходство необыкновенное. Как освещают они свои картины! Какая смелость в постановке и очерке фигур! У обоих все, до чего ни коснутся они, все становится рельефно и пластично. У Гоголя фоном картин всегда служит возвышенное поэтическое созерцание: оно сообщает яркому колориту его идеальность и воздушную прозрачность; не будь этого созерцания, колорит сверкал бы только, а не грел. Вы изумитесь, как возмужало его искусство, как окреп его резец, — но оставляю вас насладиться самому. Покажите мое письмо Виссариону» (Письма В. Г. Белинского и В. П. Боткина к А. А. Краевскому// Отчет Имп. Публичной библиотеки за 1889 год. СПб., 1893. Приложения. С. 47).

1 апреля 1842 г. П. А. Плетнев извещал Я. К. Грота: «Во вторник чтение было в кабинете Государыни. Читали “Рим” Гоголя. Вот чудо-то! Прочитай его в № 3 Москвитянина, да непременно вели перевести на шведский язык для какой-нибудь газеты. Это даст высокую идею о русской литературе» (Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым. СПб., 1896. Т. 1. С. 312). О чтении «Рима» великой княгине Ольге Николаевне 7 апреля 1842 г. П. А. Плетнев извещал Я. К. Грота в письме от 8 апреля: «Мы все читали Гоголя “Рим”…» (Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым. Т. 2. С. 515).

Примечательно, что римский карнавал Гоголь прямо сопоставляет в своих письмах с русской Масленицей. 2 февраля (н. ст.) 1838 г. вслед за рассказом А. С. Данилевскому о римском карнавале он замечает: «Маминька пишет, что и у нас есть маски». Три месяца спустя, 28 апреля (н. ст.), о карнавале — «то, что называется у нас масленицею» — Гоголь рассказывает сестрам. Таким образом, есть полное основание описание карнавального веселья в «Риме» ставить в один ряд с ранними гоголевскими изображениями ряженья в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» — в повестях «Вечер накануне Ивана Купала», «Сорочинская ярмарка». В 1840–1841 гг. строки о «карнавальных масках» и «скрывшейся за ними» молодежи, которая «раз в год хочет безотчетно завеселиться», появляются в черновой редакции восьмой главы первого тома «Мертвых душ». Очевидно, что, создавая «Рим», Гоголь постоянно думает и о русском ряженье.

Есть переклички у изображаемого Гоголем в «Риме» итальянского карнавала и с его ранними петербургскими впечатлениями. 8 февраля 1833 г. Гоголь писал матери из Петербурга: «Каково вы провели масленицу? Уж верно не так, как здесь ее проводят. Теперь только Матрена с супругом <Яким Нимченко и его жена Матрена — слуги Гоголя> возвратилась из балаганов и, крестясь от страха, рассказывает, как при ее глазах разрезали человека на несколько частей, даже кровь лилась, и он, как ни в чем не бывало, ожил и начал ходить, кривляться и паясничать, как прежде…» В «Петербургских записках 1836 года» мелькает также у Гоголя — после описания зимнего театрального «карнавала» — упоминание о вывеске ярмарочного балагана, с нарисованным на ней «пребольшим рыжим» нечистым «с топором в руке». Соседство «топора» и нечистого обнаруживается и в «Риме», в образе «радушного исполнителя всех возможных поручений» Пеппе, у которого «нос» был «как большой топор» и которому однажды приснилось, «что сатана потащил его» за этот «нос». Страсть к игре того же Пеппе, избавившая его от «кровавой сцепы» с толстым Рафаэлем Томачели, находит соответствие в ранней гоголевской выписке «Нечто о русской старинной масленице» из книги иностранного путешественника по России XVI в. П. Одерборна «Жизнь царя Иоанна Васильевича Грозного». Эту выписку Гоголь сделал из «Московского Вестника» за 1827 г.: «Масленица начинается за 8 дней до Великого Поста; в продолжение ее обжорство, пьянство и убийство только и слышны… Страсть к игре невероятна. Русской проигрывает все, даже жену, детей и наконец становится рабом или с отчаяния убивает своего счастливого соперника» («Книга всякой всячины»). В самом журнале также читаем:

«Слово Carneval происходит от саго valet, т. е. мясо дорого [точнее: carne, vale— мясо, прощай; лат.]. В обыкновенные времена ни одна честная женщина во всей Италии не показывается из окошка, но в это время карнавала они не только ложатся на окнах, украшенных коврами драгоценными, но кидают конфекты и пряники в нарядную толпу беснующегося народа… Масленица напоминает мне итальянский карнавал, который в то же время и таким же образом отправляется… Карнавал тем только отличается от масленицы, что в Италии день и ночь в это время ходит дозором конная и пешая городская стража и не позволяет излишнего буйства» (О старинной русской масленице//Московский Вестник. 1827. Ч. 1. С. 354–355).

Все это говорит о том, что карнавальную жизнь Рима Гоголь отнюдь не идеализирует (подробнее об этом см.: Виноградов И. А. Пьеро, Коломбина и Арлекин: К истории создания «Тараса Бульбы» и «Ревизора» Н. В. Гоголя//Русская литература. Л., 1999. № 1. С. 36–44).

Прототипом Аннунциаты называют прославленную красавицу из Альбано, дочь бедного местного винодела Витторию Кальдони. Ее рисовали и лепили Овербек, Г. Раух, Торвальдсен, Тенерани и другие римские знаменитости. Позднее она вышла замуж за друга А. А. Иванова художника Г. И. Лапченко и уехала с ним в Россию (см.: Алпатов М. Александр Андреевич Иванов. Жизнь и творчество. М., 1956. Т. 1. С. 70).

В том «Комедии», завершающий четырехтомное прижизненное Собрание сочинений Гоголя 1842 г., вошли: комедия «Ревизор» (с приложениями — «Отрывком из письма, писанного автором вскоре после первого представления “Ревизора” к одному литератору» и «Двумя сценами, выключенными как замедлявшие течение пьесы»); комедия «Женитьба»; комедийные сцены и отрывки: «Игроки», «Утро делового человека», «Тяжба», «Лакейская», «Отрывок»; и «заключительная статья всего собрания сочинений» — «Театральный разъезд после представления новой комедии». Позднее Гоголь написал еще два приложения к «Ревизору» («Предуведомление для тех, которые пожелали бы сыграть как следует “Ревизора”» и «Развязка Ревизора»), которые не были им опубликованы. Они помещаются в конце настоящего тома.

Тексты печатаются по изд.: Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 9 т./Сост., подг. текстов и коммент. В. А. Воропаева, И. А. Виноградова. М.: Русская книга, 1994. В отдельных случаях текст заново сверен с автографами и прижизненными изданиями. В комментариях использованы мемуарные свидетельства современников Гоголя, переписка, записные книжки писателя, черновые редакции, разыскания предыдущих комментаторов.

Впервые напечатано: Ревизор. Комедия в пяти действиях, соч. Н. Гоголя. СПб., 1836. Второе, исправленное издание вышло в 1841 г.; здесь же были помещены «Отрывок из письма, писанного автором вскоре после первого представления “Ревизора” к одному литератору» и «Две сцены, исключенные как замедлявшие течение пьесы». В окончательной редакции «Ревизор» вошел в 4-й том Сочинений Н. В. Гоголя 1842 г.

Начало работы над пьесой обычно связывают с письмом Гоголя А. С. Пушкину от 7 октября 1835 г.: «Сделайте милость, дайте какой-нибудь сюжет, хоть какой-нибудь смешной или не смешной, но русский чисто анекдот. Рука дрожит написать тем временем комедию». По признанию Гоголя в «Авторской исповеди» (1847), сюжет «Ревизора» дал ему Пушкин. Летом 1833 г. поэт сам был принят за ревизора в Нижнем Новгороде. От Пушкина Гоголю также были известны похождения П. П. Свиньина, выдававшего себя в Бессарабии за крупного столичного чиновника (см.: Осип Максимович Бодянский в его дневнике 1849–1852 гг.//Русская Старина. 1889. № 10. С. 133–134). В бумагах Пушкина сохранился набросок: «[Свиньин] Криспин приезжает в губернию NB на ярмонку — его принимают за ambassadeur (посланника; фр. — Ред.). Губернатор честный дурак. — Губернаторша с ним кокетничает. — Криспин сватается за дочь» (Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. Т. 5. М., 1975. С. 460. См. также: Пушкин А. С. Поли. собр. соч.: В 16 т. Т. 8. Кн. 1. М; Л.: АН СССР, 1938. С. 431). Заметим, впрочем, что П. П. Свиньин не всегда являлся «самозванцем». Как явствует из докладной записки министра народного просвещения А. С. Шишкова 1826 г., Свиньин при его поездке на Кавказ был действительно наделен полномочиями тайного «ревизора» (см.: Шишков А. С. О главнейших распоряжениях министерства народного просвещения с июня 1824 года по январь 1826 года//Русская Старина. 1896. № 9. С. 580–581).