Именно там страх, боль, обида, одиночество, потеря, предательство притупились. А нежность, трепет, взаимность, жажда и желание обострились. Желание быть с мужчиной.

И именно в тот момент для себя я решила, что хочу его. Хочу, чтобы именно Антон стал моим первым мужчиной. Чтобы именно он открыл мне двери в мир наслаждения. И было бы крайне грустно умирать, так и не перешагнув за эту черту.

Я окончательно потеряла разум под его напором, но из-за своей не подкованности в интимных делах жутко стеснялась и не знала, как себя вести дальше.

И все же была безумно рада, когда все же смогла убедить его остаться со мной.

Он нежно гладил меня по спине, перебирал волосы, а я слушала равномерный стук его сердца и думала о его судьбе. Он потерял любимую и четыре года не жил, а существовал. Натворил ошибок и совершенно не знал, что делать дальше. А ведь он действительно был добрым и очень хорошим человеком. Я давно простила его, только проблема заключалась в том, что он не мог простить себя сам.

Проснулась я из-за резкого толчка. Меня подбросило на твердой груди, потому что он дернулся и затрепыхался на кровати.

– Антон, – позвала парня, но он не отреагировал. Вновь дернулся. Я слышала, как его дыхание сбилось, как он стал глубоко вдыхать воздух. Вспомнила про его слова о посттравматическом синдроме, в котором он был не уверен.

– Имя! – зарычал он, и я отпрянула от него.

Кажется, ночью он не врал. Я дернулась к тумбочке, нашаривая пистолет.

Страшно мне не было.

– Мне нужно только имя, – требовал он у неизвестного, а потом дернулся, и его рука обхватила мою шею, надавливая…

Но не сильно… Он сжал ее так, что выбраться я не могла, но и кислород он мне не перекрывал.

Я нервно сглотнула, не зная, что ждет меня дальше, но на всякий случай поднесла оружие к его голове. И чуть надавила на нее. И в то же время почувствовала, как хватка разжалась, и он нежно стал поглаживать там, где еще секунду назад сжимал.

В такой странной позе мы лежали несколько секунд, и я все же решилась его вновь позвать:

– Антон, проснись.

И это помогло. Он отскочил от меня как от раскаленного металла.

– Алина, черт, я же говорил… Черт, черт! Прости, прости меня, – в его голосе было столько страха, ужаса, паники и сожаления, что сердце разрывалось.

– Все хорошо! Ты ничего мне не сделал, – наощупь нашарила его на второй половине кровати и сама потянулась к нему. Опустила руку ему на грудь, чувствуя, как его трясет.

– Я же говорил, что мне нельзя с тобой оставаться. Я не должен был засыпать рядом, – продолжал он оправдываться, обнимая.

– Тебе не за что извиняться, успокойся. Говорю же, ты ничего мне не сделал, – вновь повторила я, представляя, какой у него шок. – Ты просто меня гладил, – сжатая его объятьями, я начала млеть. Пистолет давно вывалился из руки и валялся где-то на кровати.

– Я не заслуживаю тебя, – выдохнул он, зарываясь носом мне в макушку и сжимая еще крепче.

– Ты меня так задушишь, – пошутила я, и он тут же расслабил объятья, но не отпустил. Я приподняла к нему голову, и губы сами коснулись его скул. Влажно поцеловали колючую, но до одури приятную щетину. Я слегка прикусила их, а потом зализала, слыша рваный выдох Антона.

Ну, уж нет, в этот раз он не отделается! Я обхватила его за шею второй рукой и чуть нависла над ним, целуя уже в губы.

Я никогда не целовалась раньше и не знала, какого это. Как правильно? Но сейчас с ним в эту секунду я была уверенна, что правильно именно с ним. Он был настолько горячий, твердый, а кожа на его теле такой нежной, что я не могла удерживать себя, и руки сами ползли по нему, изучая его торс. Его горячие ладони, которые уже какое-то время были под футболкой, сжимали мою талию, оглаживали ребра, а потом поползли ниже, сжимая ягодицы и надавливая так, что я еще больше чувствовала его.

Через мгновение мир встряхнули. Он резко крутанул меня, опрокидывая на спину и заваливаясь сверху. Меня придавило разгоряченной стеной, которую я совсем не хотела сдвигать с себя.

– Алина, надо остановиться, – зашептан он мне в губы, при этом продолжая целовать дальше. Было безумно хорошо. Я ничего подобного раньше не испытывала, и судя по тому, что он не отодвинулся от меня ни на миллиметр, он тоже хотел продолжения. И я хотела. До безумия, несмотря на страх и неуверенность.

– Не надо, – заспорила с ним.

И когда он приподнял меня, снимая футболку и оставляя меня абсолютно голой, я не противилась. Я хотела чувствовать его всем телом, прижиматься к нему и впитывать в себя его ласки, а он ласкал. Рвано, но нежно. Жадно, но горячо и томительно. Целовал шею, ключицы. Перебрался на грудь и вот тут-то у меня звезды в небе и заискрили. Я не смогла сдержать протяжного стона, когда он губами обхватил сосок, активно играясь с ним языком.

Я всегда стыдилась своей груди, думала, что она была слишком маленькой, ведь в интернате девчонки говорили, что я дохлая и плоская как доска. Это было обидно, но то, с какой жадностью он сейчас целовал ее, заставляло забыть обо всех обидных словах.

Он чередовал зубы с губами, и из-за этого контраста ощущения были слишком горячие. Я не успевала концентрироваться на чем-то одном, потому что его губы постоянно смещались, а руки оглаживали все, до чего могли добраться.

Прикусывая кожу на животе, он влажной дорожкой, вызвав сладкую волну, спускался ниже, туда, где я чувствовала, было горячо и мокро. Я была знакома с теорией секса, но дико запаниковала, когда подумала о том, что он хочет сделать.

– Антон, – позвала его.

– Тш-ш-ш… – успокаивающе зашипел он, и поцеловал кожу на внутренней стороне бедра. Куснул. Лизнул. Всосал в рот кожу, однозначно оставляя засос. Я чувствовала его горячее дыхание прямо там, одновременно сгорая от стыда и от желания. Я хотела, чтобы он уже сделал хоть что-то, потому что было невыносимо от этой истомы.

Он еще долго исследовал мои бедра, сжимал ягодицы, чуть приподнимая меня, целовал живот, пупок и кажется, через целую вечность дотронулся к самому важному – одним большим движением языка, из-за чего меня подбросило волной удовольствия на кровати. Он тут же прижал ладонями меня обратно, развратно целуя. Реальность закружилась.

Я так давно шла рука об руку с темнотой, что не сразу поняла, будто бы вижу яркое свечение, потому что в какой-то момент удовольствие стало таким острым, что контролировать себя стало невозможным. Бедра трясло, сводя судорогой. Горячая волна концентрировалась в одном месте, а потом эту волну взорвало, вместе с тем самым свечением, унося меня в мир блаженства.

Антон

Это пиздец! Кромешный пространственный галактический пиздец! Разрыв бошки, аорты и «Здравствуй, инсульт. Вы не звали, но я пришел!»

Меня трясло, кажется, больше чем ее.

Я подтянулся вверх, обнимая ее и не веря собственной памяти, которая до сих пор крутила на репите события минутной давности.

Смотреть, как девушка, которая до скрежета зубов тебе нравится, кончает – неописуемо. Только от одной этой картины я готов был обкончаться и сейчас чувствовал острую боль в яйцах. Я итак столько дней проходил возбужденный, а совместный душ только усугубил ситуацию. Сейчас же терпеть уже было невыносимо, но я не собирался продолжать.

Я успокаивающе гладил ее по спине, улыбаясь как придурок от мысли, что я первый мужчина, который довел ее до оргазма. Показал, пусть и сотую долю, как может быть хорошо. Что хранит в ней ее же собственное тело, и какое удовольствие оно может подарить.

– Ты как? – почему-то шепотом спросил у нее.

По тому, как в комнате было светло, я мог предположить, что уже даже не утро, а день.

– Еще пока не поняла, – выдыхая, произнесла Сахарочек. – Но это… это неописуемо, – потянулась ко мне с поцелуем, и я не смог не ответить. Хотя надо было тормозить. Быстрее валить от нее в ванну и дрочить там до тех пор, пока не высушу яйца досуха.