Нам нужно было проскочить через рядом стоящий торговый центр на тот случай, если придется затеряться среди толпы. Я видел, как ее трясло, но пытался концентрировать свое внимание на окружающих. Нам необходимо было спуститься на подземную парковку, но чертов лифт оказался не рабочим, поэтому я потащил ее к эскалатору, пытаясь не привлекать чужого внимания.

И когда я уже увидел необходимый эскалатор, слева заметил, как два здоровых мужика в кожаных куртках подозрительно озирались по толпе. Такие залетные ребята по ТЦ в поисках новых шмоток не прогуливаются. Я знал наверняка – они ищут нас. Неизвестные окидывали взглядом проходящих людей, медленно глазами приближаясь к нам.

– Алина, за нами слежка, – предупредил ее. Заскочил на эскалатор, предварительно в последний момент подхватив и Алинку, так как времени медлить не было. Благо еще несколько человек спускалось с нами в подземку. Приобнял ее, из под кепки посматривая на мужиков, бегущих в нашу сторону.

По плану Карамели парочка двойников должна была открыто выбегать через центральный вход, на всякий случай перетянув на себя все внимание. И судя по всему, наш план не удался, раз за нами была слежка. Сейчас необходимо было как-то затеряться перед тем, как на нас все же наткнуться взглядом.

Я глянул на Алину. Она стояла рядом, прижавшись ко мне и сжимая мое запястье. Ее глаза были зажмурены. Казалось, в данную минуту она думала о том, что если она не видит врагов, то и они нас не видят. Эффект страуса. И я должен был сделать что-то, чтобы они нас действительно не увидели.

Нам нужно было выкрасть пару секунд, чтобы спуститься на несколько метров вниз и тогда бы мы уже не привлекали столько внимания. Поэтому в тот момент, когда один из бугаев все же посмотрел на нас, я не придумал ничего лучшего, как еще крепче прижать Сахарочек к себе, закрывая ее своей спиной. Ловко повернул кепку козырьком назад и сделал то, что хотел сделать уже не первый день.

Я поцеловал ее.

Обхватил рукой ее тонкую шею и, не дав ей времени на раздумья, прижался своими губами к ее.

Эскалатор остановился.

Люди вокруг остановились.

И звуки вокруг затихли.

Все замерло.

Вся сущность мира вокруг словно схлопнулось в один тесный шар, а потом все разорвало к чертям. Невыносимо потрясающе и опиздонически фантастически было прикасаться к ней так.

Она чуть дернулась, не ожидая поцелуя, но после того, как я сильнее сжал ее шею, она плотнее сжала мое запястье и охнула мне прямо в губы, тем самым приоткрывая рот.

И мне хватило этого, что бы окончательно сорваться. Язык пропихнул ей в рот, встречаясь с ее языком и чувствуя, как Сахарочек забилась в мелкой дрожи, неуверенно мне отвечая.

Я не был уверен, был ли это ее первый поцелуй, но искренне на это надеялся.

Держать себя в руках мгновенно стало невыносимо. На задний план отодвинулась погоня и заканчивающийся не за горами эскалатор. Все силы покинули меня, оставляя только желание ее целовать. Каждый раз ускоряя движения губ и языка, я старался себя притормозить, пытаясь сильно не напирать, но у меня ничерта не выходило.

Да я сожрать ее хотел. Прямо здесь. Перед всеми. Даже не подавился бы ведь.

И было мало. Чертовски сладко, живительно, жизненно необходимо, но мало!

Я уже знал, чем закончиться наша история. Знал, что она не станет моей, но нагло и эгоистично пользовался теми крупицами ее души и тела, которые получал сейчас. Пусть даже без ее согласия.

Не знаю, почему она ответила – так как решила, что это всего лишь отвлекающий маневр, или потому что ей нравилось, но даже этого хватило мне, чтобы гребанные бабочки в животе взмахнули крыльями, вселяя в меня надежду на наше совместное будущее, которого у нас не было.

Я губами жадно и глубоко, но при этом стараясь не спешить, обхватывал ее губы, касаясь языком ее языка, Кайфовал и терял самообладание, что для меня было несвойственно. Только вот Алина в данном случае держала контроль лучше чем я, поэтому почти в самом конце эскалатора оторвалась от меня, ошарашенно хлопая глазами.

– Антон, – тихо выдохнула она, когда же я покосился аккуратно наверх, заметив, что за нами больше не следят.

– Прости, прости, – прижался своим лбом к ее, не зная, за что извинялся. За то, что поцеловал? За то, что не спросил и поцеловал? Или за то, то мне совершенно не жаль, что я ее поцеловал и даже не спросил?

– Твой пульс, – словно не слушая, что я говорю, хватая глубоко воздух, продолжала Алина. Красивый румянец залил ее щеки, и блеск в глазах заставлял еще больше возбуждаться.

– Что с ним? – не понимая, спросил.

– Он сбился. Он впервые сбился с нормы и ускорился.

Еще бы, черт возьми, он не сбился бы с нормы. Да я чуть коней не двинул от того, как мне было невероятно хорошо.

– Почему тебя это удивляет? – уточнил у нее, помогая спуститься с эскалатора. Через несколько метров мы оказались возле машины. Я завел двигатель, и мы не спеша выехали с парковки.

– Потому что ты всегда спокоен, чтобы не происходило.

– Ты ошибаешься. Я никогда не бываю спокоен. Ты сама это говорила, сравнивая меня с неспокойным морем.

– «Когда раздроблен от многих ран, и тушит свет очередное горе, на вид – ты тихий океан, внутри – бушующее море…» – повторила она свои же слова, которые не так давно мне говорила. – Но раньше физически ты всегда был спокоен. Я постоянно считала твой пульс. Когда ты похитил меня, когда нес в том лесу. Дома, на пляже… – теперь мне стало ясно, что у нее за фетиш был держать меня за руку. Это о многом говорило. Она нашарила мою руку на переключателе скоростей и вновь обхватила мое запястье. – И сейчас, – она молчала несколько секунд, считая. – Сто двадцать четыре, при твоем привычном семьдесят. Впервые ты не спокоен не только внутри, но и снаружи.

Поцеловать девушку, которая тебе до одури нравиться не каждый день удается. И почему она так удивлена, что мой гребанный пульс сбился?

– Ты снова ошибаешься, Алина. Сейчас меня штормит физически, но впервые в голове у меня тишина и пустота.

– А я все думала, что же может вывести тебя из себя, – негромко произнесла, заливаясь краской и пряча лицо от меня.

Милая до ужаса.

– Я не железный.

– Что-то я сомневаюсь в этом, – ухмыльнулась, убирая и руку. Жалко, было приятно даже так касаться ее. Я косился в зеркало заднего вида, пытаясь углядеть хвост, но никого не было.

– Алина, то, что я сделал на эскалаторе, то, что я поцеловал тебя, – я хотел, чтобы она знала правду. – Это было не для того, чтобы отвлечь внимание. Вернее не только для этого. Черт, – я ударил затылком о кресло, отчего кепка съехала, и пришлось ее поправить. – Я хотел этого. Уже давно. И даже не буду отрицать, что воспользовался моментом, зная, что ты ответишь мне в связи с сложившимися обстоятельствами. Уверен, что в обычной ситуации не получил бы этой взаимности. Подожди, дай я договорю, – перебил ее, видя, что она хочет что-то сказать. – В жизни по-настоящему я жалею только о двух вещах: о том, что не уберег Кристину и о том, что сделал с тобой. И вот о чем я никогда не пожалею, так это о том, что поцеловал тебя. За последнее четыре года это лучшее, что происходило со мной. Я просто хочу, чтобы ты знала, что ты нравишься мне. Не просто как сильный человек, который преодолел много трудностей в жизни и не сломался, но и как девушка. Девушка, с которой хотелось бы прожить гребанную жизнь до конца, разделяя все радости и невзгоды. И мне абсолютно плевать, слепая ты или нет, и сможешь ли ты вообще когда-нибудь увидеть окружающий мир и меня. Это не имеет никакого значения, если ты в душе ты настолько яркая, что тебя невозможно закрасить никакой черной краской, – я вдохнул побольше воздуха, подходя к самому тяжелому. – Кристина однажды мне сказала, что когда человеку кажется, что все идёт наперекосяк, в его жизнь пытается войти нечто чудесное. И она была права. В мою жизнь вошло это самое чудо. И им оказалась ты.

– Антон, – все же выдохнула она, все это время «смотря» на меня.