— Ну что же, вы первые это начали, — заметил Альбер, настороженно следя за окружавшими их небольшое уцелевшее войско стражами. Что должен был пообещать безумный император, раз его слушаются даже после смерти? Неужели его власть над некоторыми подданными простирается до сих пор?

— Они давно не живые люди, — выдохнул некромант, — там нет разума. Лишь злоба и стремление выполнить последний приказ.

Нельзя сказать, что Альбера мучила совесть до этих слов. Не более чем любого правителя, который мгновенно оценивал все за и против и принимал допустимость жертв.

— Начинай! — приказал он Аранде, и тот активировал созданную на скорую руку пентаграмму. Некромант лишь надеялся, что нигде не ошибся, выводя дрожащими от слабости руками непрерывные линии, наполняя их силой, создавая смертельную ловушку из которой не было выхода.

И тут на них набросились. Бездумно, рискованно, не заботясь о собственных жизнях. Их пытались убить, вытеснить из зала, загнать в глухой коридор, где было бы легко уничтожить одного за другим.

Аранда чувствовал, с какой стремительностью пентаграмма вытягивает из него силы, опасался, что потеряет над ней контроль до того, как она насытится. Жертвоприношения не поощрялись в среде некромантов. Не то, чтобы за них кто-то кого-то мог наказать. Некромант наказывал себя сам, проявляя преступную самоуверенность и становясь жертвой собственного ритуала.

Кадир остро ощутил, когда жаждущий пищи знак жадно принял чью-то жизнь. Едва утраченный контроль был восстановлен, и некромант уже с большей уверенностью продолжил собирать свой жуткий урожай. Альбер и его воины стояли насмерть, не позволяя противнику их оттеснить. И противник падал и умирал, наполняя своей жизненной силой круг.

В воздухе пахло грозой, дождем, опасностью и кровью. Рейвен несся вперед, легко преодолевая невысокие холмы, склоны, стремясь к единственной цели — как можно скорее добраться до Теоны. Не дать ей навредить самой себе, не допустить ее столкновения с тварью. Любой исход боя таил в себе опасность для носителя Демиурга. Кто бы ни победил — чужая тварь или хранители этого мира, все равно пострадает его жена. Поэтому он готов был пожертвовать всем, лишь бы успеть вовремя.

Он бежал, не зная усталости, иногда ему казалось, что вот-вот взлетит, но все же притяжение к планете не позволяло ему этого сделать. И когда запах крови и гари стал почти невыносим, он понял, что почти на месте.

Перед ним разворачивалась картина воздушного боя. Две крылатые твари безжалостно наносили друг другу смертельные удары, они рвали друг друга клыками и когтями на части с неистовством и яростью. И на спине ящера, почти слившись с толстой шкурой, виднелась маленькая хрупкая фигурка его жены.

Было неестественно и захватывающе испытывать ощущения, несвойственные обычному человеку. Демиург во мне жил, сражался, ликовал и потреблял мои жизненные силы. Это было логичным завершением моего жизненного пути. Жизни в займы, никогда мне не принадлежащей. Победим мы с ящером, и я исчезну навсегда. Победит тварь, и я стану ее пищей. Выбор невелик.

Страх отступил, хотя и восторга кровавая битва не вызывала. Я все еще мыслила как Теона, но знала, что в последний момент приму нужное этому миру решение. Жаль… Мгновение сожаления о несбывшихся местах, о близких, которых придется оставить. О мужчине, которого я так и не узнала, быстро закончились. Тварь взревела, когда молния ударила в ее крыло, и подожгла его. Боль разъярила пришельца, увеличив его ярость и силу. В какой-то момент я поняла, что следующий удар сбил меня с шеи ящера. Я стремительно неслась вниз, но от столкновения с твердью меня спас хвост твари, перехвативший меня перед самым ударом, встряхнувший, и отшвырнувший меня прямо на скалы.

Я закрыл глаза, готовясь к жестокому удару, когда меня перехватили сильные и заботливые руки, не позволяя почувствовать боль.

— Рейвен! — открыв глаза, удивилась, поняв, что почти лежу на руках у собственного мужа.

— А ведь я был уверен, что отправил тебя в безопасное место к брату, — проворчал недовольно бывший главнокомандующий.

— Как бы я оставила тебя здесь одного, — шепнула я.

Он торопливо поцеловал меня и аккуратно усадил под каменный навес, чтобы защитить от надоедливых капель дождя. А после, разогнавшись, прыгнул ввысь, целенаправленно целясь в шею разворачивавшегося в нашу сторону монстра, готовящего новый удар, на этот раз, смертельный. Ящер не позволял твари приближаться ко мне, но против пришельца у него было не много шансов.

Вцепившись в шею твари, Рейвен выпустил когти и начал рвать плохо подающуюся плоть. Я почти слышала эти режущие слух звуки, видела ошмётки плоти пришельца, однако, это его обессилило, но не убило.

— Ты же все понимаешь, правда? — шепнула я сама себе, потому что та, кому предназначались слова, была со мной одним целым.

— Он силен, но против чужого бога ему не выстоять. Мальчик погибнет. Хранитель слаб. Твое тело не сможет сдержать такого всплеска.

— Я готова… но мне так жаль…

— Жаль, — отразилось эхом в воздухе. И я согнулась от резкой боли в груди. Было ощущение, что меня разрывает на части. Возможно, так и было на самом деле. Мое тело, до сих пор служившее Демиургу сосудом и пленом, ослабело настолько, что было неспособно сдерживать такую мощь.

Сквозь всплески боли я успела увидеть, как Рейвен пытается прикончить тварь, разрывая ей шею, действуя резко, жестко. Хранитель вцепился твари в бок. Но чужой бог был жив. Он тянул жизнь из нашего мира и казался непобедимым.

А после, ткань мира истончилась настолько, что сквозь медленно образовывающиеся на глазах прорывы я увидела другой мир. Темный, мрачный и зловещий. И он не был пустым и безжизненным. Те, кто застыли в ожидании по ту сторону, чем-то походили на нашего незваного гостя. И если нам так тяжело было справиться с одним, но что будет, если сюда хлынут тысячи?

Взгляд опустился вниз, где под ногами разверзлась бездна — живая и трепещущая, глядящая прямо мне в душу.

Она подбиралась все ближе, протягивая ко мне щупальца иного мира. Тот, кто смотрел на меня, вызывал жуткое чувство обреченности. Мне казалось, что я исчезаю, теряя одновременно сознание и жизнь. А та, что осталась вместо меня направляет всю свою силу на своего врага.

Мне казалось, что из моего тела вырвали огромный кусок, что меня рвут на части, и я кровоточу изнутри. Хотелось упасть на колени и кричать от боли и страха. Я понимала, что осталась совершенно одна — пустая мыслящая оболочка с разорванной душой.

Рейвен четко осознал момент, когда, казалось, замерло даже пространство, являя миру своего демиурга. А это значило лишь одно. Бывший главнокомандующий выхватил взглядом хрупкую фигурку, обреченно застывшую у самого края к которой из глубины разверзнувшейся пропасти подбиралось нечто омерзительное и опасное. Тонкое щупальце, похожее на стебель гротескного древа мягко обвилось вокруг ее щиколотки и потянуло вниз. Она же… не реагировала. Не сопротивлялась, лишь скрыла за веками пустой обреченный взгляд, словно смирившись со скорой смертью. Или же, это была лишь ее пустая оболочка. Но Рейвен в это верить не хотел и не мог.

Мужчина втянул когти, тут же съехав со скользкого от собственной крови монстра. Затем, спровоцировав чудовище на очередной кульбит, он максимально приблизился к месту прорыва. А затем прыгнул в бездну, вслед за ней. Несколько мгновений он падал, а после попал в одну из многочисленных ран планеты, через которую пытались пробраться чужаки.

Он вцепился в щупальце, удерживавшее его жену, и несколькими резкими движениями рассек его на части, вынудив отпустить свою добычу, ограждая их обоих от новых захватов. Не позволяя Теоне упасть, обхватил ее рукой, цепляясь за едва заметные выступы, пытался затормозить и прервать стремительное падения в неизвестность. Не смотря на весь трагизм ситуации, вспомнил, как совсем недавно он уже удерживал свою женщину над пропастью, а она замирала в его рука, боясь, лишний раз пошевелиться, с ужасом разглядывая его острые когти и клыки.