– Думаешь, стоит? – усмехается он.

Чувствую облегчение и начинаю улыбаться. Хорошо, что он идёт впереди и не видит всю степень моей глупости.

– Спасибо, – выдыхаю я, когда мы уже поворачиваем за угол дома.

Он резко тормозит, и я чуть не врезаюсь в его спину, но вовремя тоже останавливаюсь. Рома разворачивается и смотрит на меня напряжённым взглядом. Надо бы сделать шаг назад, а то он слишком близко… Но я его не делаю.

– Ты тоже случайно не сболтни о том, что знаешь, ясно?

– Никто из них не в курсе?.. – удивляюсь я.

– И я не хочу, чтобы они были в курсе. Ты хранишь мой секрет, а я твой. Договорились?

– Конечно.

– Отлично, – улыбается он и продолжает страшным голосом: – Теперь мы связаны тайнами друг друга.

Естественно, моё сердце выхватывает из шутливой фразы самое главное: связаны.

– Круто, – произношу я на выдохе.

Рома не двигается, всматриваясь в меня долгим взглядом. Таким долгим, что у меня повышается пульс и пересыхает в горле. Хочется облизнуть губы, сглотнуть сухость, но я боюсь, что так выдам своё зашкаливающее волнение.

– Ты почти всегда выглядишь такой испуганной… – говорит он тихо. – Странно, что мне это нравится, ведь я презираю трусость.

– Презирать всегда легче, чем понять, – ощутив укол обиды, отвожу я глаза.

Рома хмыкает и наконец продолжает движение, оборонив на ходу:

– Может, ты и права.

Я спешу вслед за ним, чувствуя, как с приближением к нашей цели мои нервы шалят всё интенсивней. Буквально всё внутренности дрожат, и скулы сводит. Как бы зубы стучать не начали…

До нас доносится музыка из портативной колонки, голоса и смех. Когда мы подходим к железной ограде с облупленной зелёной краской, Рома улыбается и пропускает меня вперёд через полое отверстие в ней. Нагибаюсь, чтобы уберечь голову, и через пару шагов замираю, ожидая Рому.

Успеваю заметить, что народу прибавилось с лихвой. И далеко не все из них бывали здесь раньше.

– Нервничаешь перед знакомством? – раздаётся у уха.

– Очень, – не вижу смысла скрывать правды.

– Не переживай, – касается его ладонь моей поясницы, подталкивая. – Я тоже некоторых вижу впервые.

Сосредотачиваюсь на тепле его пальцев, потому что трепет, что вызывает его прикосновение, приятней, чем мандраж новых знакомств. Пожалуйста, пусть Рома будет рядом в этот экстремальный для меня вечер.

– О, Чиж! – приветствует друга Зар, поднимая пластиковый стакан, очевидно, с пивом, а затем озадаченно смотрит на меня, узнаёт и начинает улыбаться во всю ширь своего рта: – Зайка с балкона! Крутяк! И как только тебе удалось, Ромыч, спустить с небес этого ангелочка прямо к нам в ад?

– Нашёл способ, – улыбается Рома, бросив на меня лукавый взгляд.

– Он тебе угрожал, зайка? Угрожал? Ты только скажи, и я ему…

– Назначишь дуэль? – ржёт Миша, присоединяясь. – А то Чиж-то у нас заделался в Ромео!

И все начинают ржать. Рома тоже. Похоже, чувство смущения здесь знакомо мне одной.

Рома сообщает всем моё имя, и мы заходим в беседку, слушая, как Маша представляет в ответ своих знакомых, с кем вместе училась на те самые права, получение которых они сегодня все и отмечают. Многие приветливо мне улыбаются, некоторые смотрят с подозрением, а Аня так вообще надменно отводит взгляд, стоит мне случайно на него наткнуться.

Я занимаю свободное место в углу и еле сдерживаю стон облегчения, когда рядом со мной Рома с ногами забирается на деревянную сидушку и садится на перила. Его колено задевает моё плечо, и я ловлю себя на мысли, что, если бы это было уместно, вообще обняла бы его ногу руками, прижавшись всем телом. До того я нервничала.

Веселье и разговоры продолжаются, Зар сегодня на разливе, потому через пару минут всё с той же широкой улыбкой на лице протягивает мне и Роме по пластиковому стакану с пивом.

– Мне не нужно, спасибо, – тут же отрицательно кручу я головой.

– В смысле, зайка? – хмурится Зар.

– Я разберусь, – усмехается Рома и забирает оба стакана, на что Зар пожимает плечами и отходит за своей порцией, сиротливо оставленной на лавке рядом с внушительными припасами полуторалитровых бутылок. Интересно, они всегда так много выпивают?

Рома ставит один стакан себе в ноги, а с другим склоняется ко мне и тихо говорит возле моего уха:

– Один стаканчик, мышка. Поможет расслабиться и не дрожать.

Я чуть отстраняюсь и смотрю на его близкое к моему лицо, потом на стакан в его руке и снова на него. Он мне подмигивает и подносит стакан ближе к моим рукам. Беру его, отмечая прохладность и влажность пластиковых стенок, и наблюдаю боковым зрением, как Рома, улыбаясь своим мыслям, выпрямляется, подхватив свой стакан.

И тут Зар, перекрикивая музыку, громогласно объявляет:

– Раз уж собрались все, кто только мог собраться, – лошадиный смех, – предлагаю выпить за нашу Машку! Теперь переходить дороги стало опасней, так что остерегайтесь!

Всё начинают смеяться и улюлюкать, а Мария, улыбаясь, показывает Зару средний палец, на что он ржёт ещё громче, а затем подносит к своим пухлым губам стакан. Я тоже улыбаюсь и опускаю взгляд на пиво в моих руках. Мне доводилось раньше пробовать вино и шампанское. На праздники. Пиво я не пила ни разу. Но когда-нибудь всё равно попробовала бы, верно? Так почему не сейчас?

Делаю осторожный глоток и тут же кривлюсь от горечи. Ну-у… такое себе. И послевкусие ужасное. И что мне теперь делать с остатками? Выливать будет невежливо и передать стакан кому-нибудь другому тоже не выйдет, раз я из него уже отпила…

– О, так ты у нас совсем неискушённая, – вновь склоняется ко мне Рома. – Да? Никогда раньше не пробовала пиво?

– Не-а. Как вы вообще его пьёте? Оно же невкусное.

– Кому как, – усмехается он. – А напивалась хоть раз?

– Нет.

– О-о-о… попала ты, мышка, – тихо смеётся он, отставляя свой стакан. – Предлагаю сделать вид, что ты в этом профи, иначе кому-нибудь придёт в голову идея впервые тебя напоить.

– Что? – пугаюсь я, представив лицо отца, если я пьяная вернусь домой. Я точно не знаю, но что-то мне подсказывает, что по головке он меня за такое поведение не погладит.

Рома тихо смеется и, спрыгнув с лавки, встаёт передо мной. Накланяется, уперевшись ладонью в перила позади моей спины, которой я буквально вжимаюсь в деревянные доски, и обхватывает своими пальцами мою руку со стаканом, а затем тянет её к своим искривлённым в усмешке губам:

– Я помогу.

Ошарашенно смотрю, как он отпивает из стакана треть напитка, а затем подносит его уже к моим губам:

– Ещё один глоток, мышка.

Послушно его делаю, пока он возвращается на место, старясь не думать о горьком привкусе и о том, что сейчас произошло.

– Эй-ей! Ты там чё, пристаёшь к моей зайке? – спешит к нам Зар и опускается на сидение с другой стороны от меня, укладывая свободную ручищу мне на плечи. – Пристаёт к тебе этот злодей, Ксюш?

Я чудом не давлюсь пивом, когда слышу словосочетание «моя зайка», но мне приятно, что Зар обращается ко мне, словно знает меня очень давно, чтобы защищать от чьих-либо приставаний.

– Нет, – робко улыбаюсь я.

– Хорошо, – ржёт он возле моего уха. – Ну… рассказывай, Ксюнь, где этот наглец умудрился познакомиться с такой, как ты?

– Как я?

– Мы учились в одной школе, – сообщает Рыжий, который сидит недалеко от Ромы, и придвигается ближе к нам, повернувшись полубоком. – Не думал, что когда-нибудь тебя здесь увижу, – подмигивает он мне. – Особенно с Чижом…

– Ты какого хрена подмигиваешь моей зайке? – шутливо рычит Зар. – Слюни подотри.

– Это когда она успела стать твоей? – усмехается тот.

– Ксюш, ты не ведись на его веснушки. Сдаётся мне, он подрисовывает их карандашом.

– Я хоть не пользуюсь мамкиной пенкой для укладки волос, – отбивает подачу Рыжий, он же Олег Самойлов. Из бывшего «А» класса. Оттуда же Маша и Аня. И Вова. Миша учился в нашем с Ромой «В» классе. И именно его слова, когда он подходит, заставляют меня краснеть ещё сильнее.