Рослава подошла к костру, развела пламя руками, соединила всполохи снова, заставила огонь танцевать, причудливый вихрь взмыл в небо, искры осыпали танцующих. В круг вошли твари, пришедшие из леса, но люди не боятся их, хватаются за лохматые конечности, смеются, дергают нечисть за рога, и во всем этом безумии Варна видит широкую улыбку Рославы, которая, кажется, и сотворила эту чудовищную пляску.

– Хватит! – выкрикнула Варна, но ее голос утонул в какофонии звуков.

Она не может покинуть круг, не может вырваться из толпы, лохматые тела смешались с человеческими, кто-то смеется, кто-то блеет. Одна из девушек оседлала черного козла и тот носится вокруг костра, создавая еще больше неразберихи. Его уродливые зрачки пылают адским огнем.

Она увидела его и замерла – высокая фигура, завернутая в плащ, стоит за кругом и наблюдает за происходящим. Если бы не рога, украшающие его голову, Варна никогда не узнала бы его. Зверь. Зверь пришел посмотреть на праздник, устроенный в его честь. Это не гулянья – это шабаш.

– Куда же ты? – кто-то схватил ее за локоть и Варна выхватила из-за пояса нож.

– Не тронь меня! – заорала она, глядя в пустые глаза покрытой шерстью женщины. – Всех перебью!

Между ними встала Рослава. Она жестом прогнала лохматую тварь и попыталась приобнять Варну за плечи.

– Руки! – Варна оттолкнула ведьму. – Превратила праздник в черную мессу! Как бы ты ни пыталась притворяться человеком, ты – ведьма! Богомерзкая тварь и…

Ведьма поцеловала ее, прижалась горячим ртом к ее губам и Варна почувствовала ее язык у себя во рту, сладкий, как мед. Крест, спрятанный под рубашкой, обжег кожу.

– Впусти силу. – прошептала Рослава. – Он дарит ее тебе, позволяет взять, несмотря на то, что ты запятнана новым Богом. Бери, пока дают, Варна. Бери!

Рослава сорвала цепочку с ее шеи и мир вокруг превратился в яркие всполохи, потерял очертания, она чувствовала чьи-то руки, дыхание, а потом поняла, что дышит сама земля, твердь под ногами пришла в движение, под ней бьется огромное сердце. Запах ночи стал ярче, она учуяла животных, людей и травы, запах костра, озерной воды и тины, исходящий от мавок, и запах крови. Как дикий зверь Варна принюхалась и смогла уловить сводящий с ума аромат, так пахнут желания и мечты, так пахнет Зверь.

Лишившись защиты креста, Варна осталась один на один с безумным желанием поглотить как можно больше силы, впитать все, что способен дать рогатый повелитель ведьм. Она пыталась найти его, но видела лишь смутный образ, он то появлялся, то исчезал, играл с ней, дарил надежду и пропадал.

– Не все сразу. – услышала она шепот Рославы. – Твое тело примет его, когда придет время.

Обернувшись, Варна увидела ее в объятиях Зверя, обнаженную, с испачканными кровью руками. У костра лежит обезглавленный черный козел, разномастные твари кружат вокруг него в адском хороводе. Спустя мгновение они накинулись на труп и принялись рвать еще теплую плоть зубами и когтями.

Когда что-то случается, Дарий замолкает. Можно сколько угодно пытаться вывести его на разговор, но он притворяется ветошью и делает вид, что не понимает ни слов, ни языка на котором с ним говорят. В последний раз он замолчал на десять лет и повторения этого кошмара Варна не хочет.

Торжок остался позади неделю назад. По пути им встретились три воина Мрачного Взвода, отправленные в город, чтобы зачистить его. «Зачистить» значит сжечь, никак иначе. Только пламя способно очистить землю и предотвратить распространение болезней. Одного из всадников Варна узнала – Николай, мужчина средних лет с усталыми глазами и доброй улыбкой. У них было общее дело несколько лет назад, тогда он здорово выручил их с Дарием.

– Возьмите мое задание. – попросил Николай. – До того, как прилетел ворон, я ехал в деревеньку, тут она, недалеко. Староста написал, что люди болеют.

– Так может это просто хворь. – Варна не любит браться за чужие дела.

– В лесу люди пропадают, жителям мерещится всякое.

– Деревенскому люду черти видятся каждый день после того, как они прикладываются к бутылке.

– Случилось чего? – Николай хмурится. – Не помню, чтобы ты избегала работы.

– Дни выдались тяжелые. Ладно, куда там ехать?

Только ступив на влажную болотную землю Варна поняла, почему деревню назвали Клюковкой – красные ягоды растут повсюду, болото буквально усеяно ими.

– Возможно, люди просто тонут здесь, когда собирают клюкву. – Варна повернулась к Дарию и наткнулась на безразличный взгляд. – Ожить не собираешься?

Она имела в виду, что пора бы ему включаться в работу, но выбрала не те слова. Он так взглянул на нее, что стало понятно – упрямый мертвец ни слова не проронит, сколько бы она его об этом ни просила.

– Черт с тобой. – зло прошипела Варна, слезла с коня и повела его вперед.

За десять лет Дарий поднаторел в пытке молчанием, он может заниматься этим вечно, да только его мысли все равно доносятся до нее. Он расстроен, раздавлен, то и дело мысленно возвращается в Торжок и думает о том, что мог спасти людей, отравленных ведьмовскими чарами. Его желание спасти всех очень сильно раздражает.

– Если бы ты убила ее тогда, – вдруг сказал Дарий, – ничего этого не случилось бы.

– Ты был бы мертв.

– Я и так мертв.

И снова тишина, только твари болотные стрекочут, щелкают и поют свои странные песни. Что-то булькает, где-то квакает лягушка, отсыревшие деревья нависают над дорогой.

«Неблагодарный» – это слово вертится у Варны на языке, но она молчит. Дарий не ценит свою жизнь, никогда не ценил. В ту ночь, когда все произошло, он должен был спать, но черти его дернули пойти на ведьму, вооружившись чужим мечом!

– Это я-то неблагодарный?

Она обернулась, услышав, как он спрыгнул на землю. Болотная грязь приняла его вес с чавкающим звуком.

– Да. – ответила она. – Именно так.

– То есть, – его вкрадчивый голос не предвещает ничего хорошего, – я за это должен быть благодарен?

Ей пришлось смотреть как он рывком вытаскивает подол рубашки из-за пояса и обнажает живот, испещренный древними рунами и шрамами.

– Хватит.

– Нет, смотри!

Он скинул плащ, бросил его на землю, стащил рубашку и швырнул туда же. Наверное, он должен напряженно и громко дышать, да только не может. Его истерзанная шрамами грудь не вздымается, а перекошенное от злости лицо не раскраснелось.

– Нравится то, что ты видишь? – спросил Дарий.

– Нет. – ответила Варна.

Хочется отвернуться, но она не станет, потому что, несмотря на все, что с ним произошло, Дарий все еще тот, кем был прежде, и она не может повернуться к нему спиной. Даже если сейчас он ненавидит ее.

– Мне никогда не стать мужчиной. – он приблизился к ней. – Я навсегда останусь девятнадцатилетним мальчишкой, гниющим внутри.

– Что на тебя так повлияло? Появление Свята?

– Да! – неожиданно согласился он. – Я завидую ему, Варна, черной завистью! Он превратился в воина, окреп, возмужал, я тоже должен был! Ты лишила меня этой возможности.

– Что я должна была сделать? – прорычала Варна, из последних сил сдерживая злость.

– Будь ты умнее, оставила бы меня на алтаре и сбежала.

– Ты мог вообще не ходить к ней в ту ночь.

– Не мог! – взвыл Дарий. – Я сделал это ради нас, ради того, чтобы ты…

– Так ты спасать меня пошел? – саркастично спросила она. – Тогда почему не понимаешь, что я делала то же самое?

– Это другое. – упрямо ответил он.

– Конечно, ведь тебя вело желание стать мучеником.

– Вовсе нет!

– Оденься. – Варна указала на одежду, сваленную бесформенной кучей. – Все это, – она пальцем обвела его тело с ног до головы, – я уже видела.

– Я любил тебя с самого детства.

– И дал обет безбрачия, стоя на коленях перед распятием. – она горько рассмеялась.

– Потому что идеализировал все, потому что считал, что…

– Закрой рот, Дарий. – она отмахнулась от него, как от раздражающего шума. – Мы двадцать лет знакомы, а ты как был глупцом, так им и остался. Только ты не догадывался, что Мстислав решил сбросить на тебя приход. Иногда я даже рада, что Святой Полк отверг его и Нину. Ты должен был наслаждаться детством и играть в салки с соседской ребятней, а не неистово молиться и учиться сражаться на мечах. Тобой воспользовались.