На пятую ночь Варна не выдержала и сбежала в лес. Она дрожала, что было совсем на нее не похоже, оглядывалась, будто вот-вот Мстислав спустит собак и кинется в погоню, и не могла понять, чего боится больше – гнева наставников или Зверя, который может выйти из-за деревьев и разорвать ее.
Рославу она застала на небольшой поляне. Рядом с ней в воздухе висел яркий шар, в свете которого лес перестал казаться пугающим.
– Местные дружинники решили угодить князю и сломить, наконец, язычников. – женщина начала рассказ с того места, на котором остановилась четыре дня назад. – Они переломали наших идолов, снесли все ритуальные круги, все, что смогли, стащили в одно место и сожгли на глазах деревенских жителей. В тот день нас не сломили – соседи потужили, погрустили, но продолжили жить, как жили. Люди князька называли нас «многобожьми девками» и считали за скот. Доводилось ли тебе быть с мужчиной?
Сначала Варна даже не поняла, о чем спрашивает Рослава, а потом отчаянно замотала головой. О таких вещах Нина начала говорить с ними два года назад, сперва ненавязчиво, а потом провела целую беседу, в которой рассказала, что телесная чистота идет рука об руку с духовной. С мальчишками на эту тему говорил Тихомир.
– Нет ничего ужаснее, чем оказаться в их лапах. – Рославу передернуло. – Если вы охотитесь на нечисть, то и на этих тварей кто-то должен охотиться. Когда на нашу землю пришел новый Бог, нас пытались уговаривать, даже просили отринуть язычество, но с каждым днем их методы становились все суровее.
– Чьи? – собственный голос показался Варне глухим и незнакомым.
– Приспешников новой религии. – Рослава села на траву и склонила голову. – Они лишили нас идолов, оставили без защиты. Почему, по-твоему, людям понадобились белые плащи?
– Ведьмы призвали нечисть. – Варна повторила слова Нины.
– Нечисть всегда была здесь, а пришла она потому, что старые боги покинули нас, а ваш новый Бог не способен противостоять ей. Теперь он борется со злом, которое породили его слуги, чужими руками. Вашими руками, девочка. – Рослава прищурила неестественно яркие глаза. – Ты умрешь, сражаясь за него. Твои друзья умрут, сражаясь за него.
– Что было потом? – требовательно спросила Варна, игнорируя мурашки, бегущие по спине.
– Сначала мы были просто язычниками, а потом стали еретиками20. – Рослава горько усмехнулась. – Язычников терпели, а вот с еретиками разговор короткий – обезглавливание или костер.
– Твоих родных убили. – закончила за нее Варна.
– Можно сказать и так.
– Говори, как есть.
– В моем доме нашли защитных идолов и объявили нас вероотступниками. Отца и мать сожгли в бане. Было объявлено, что последователи старой веры людьми больше не считаются, а значит, каждый может делать с ними что угодно. Мою сестру увели в дом зажиточного дружинника, а я сбежала.
– Ты больше не видела ее?
– Никогда. – кивнула Рослава. – Ей было девять лет и я знаю, какая участь ее постигла. В ту ночь, когда я встретила тебя в лесу, мои чувства проснулись, я увидела в твоем лице ее, Дарину, и решила увести с собой.
– Ничего такого в моей деревне не происходило. – заупрямилась Варна. – Ты врешь мне, чтобы сбить с пути истинного.
– Не веришь в то, чего не видела?
– Не верю.
– Значит, ты видела Бога?
Ответить ей было нечего.
– Я просто хочу помочь тебе. Ты ведь хочешь защитить своих друзей? Можешь не верить в мою историю, но, поверь, мир гораздо больше, чем тебе кажется. Они придут и сюда, в эти забытые места, это дело времени. Там, где я родилась, все началось с церквей и улыбчивых священников, сейчас я вижу, что история повторяется.
– Никто из людей, которых я встретила в церкви, не собирается заставлять других страдать. Они говорят, что все люди братья и мы должны ценить друг друга.
– Братья по вере. – с нажимом произнесла Рослава. – Можешь уйти и не возвращаться, а можешь остаться и я научу тебя всему, что знаю.
– Просто так? – Варне с трудом удалось сдержать смех. – Не верю!
– Пусть я ведьма, но остаюсь человеком. Что плохого в том, чтобы стать сильнее? Разве не для этого ты тренируешься с мечом?
– А тебе-то что от этого?
– Хочу спасти хотя бы одну маленькую девочку. – тихо ответила Рослава. – Ты превзойдешь своего наставника и воина в белом плаще, сумеешь защитить кого угодно, если понадобится.
Гордыня – это грех, так говорит Тихомир. Он пытается научить подопечных смирению, но Варна так и не поняла, что плохого в том, чтобы стремиться стать лучше. Поэтому, помолчав, сказала:
– Ладно. Но если я пойму, что ты водишь меня за нос…
Рослава идет впереди, изредка оглядываясь, чтобы убедиться, что она не отстает. Огненный шар уменьшился в размерах, но света дает достаточно, чтобы не разбить голову, запнувшись о корни.
– Куда мы идем? – нетерпеливо спросила Варна.
– Ш-ш-ш! – Рослава приложила палец к губам и раздвинула густую поросль кустов.
Варна встала рядом с ней и охнула – вокруг большого озера суетятся люди, разжигают костры, готовятся к празднику. Родители всего один раз водили ее к воде в ночь на Ивана Купала, разрешили сплести венок и опустить его на озерную гладь, но к костру не подпустили.
– Место силы. – прошептала Рослава. – Когда столько людей собираются вместе в такую ночь, энергия земли усиливается в тысячу раз.
– И что мы будем делать? – Варна услышала, как кто-то запел.
– Танцевать, конечно. – Рослава вышла из кустов и поманила ее за собой. – Не бойся.
– Разве этот ритуал не отпугивает нечисть?
– Я – не нечисть. – ведьма хитро улыбается.
Они подошли к кострам, люди приветствовали их, кивали, звали к себе. Женщины затянули народную песню, Варна когда-то слышала ее, но не могла вспомнить слов. Среди незнакомцев она чувствует себя неуютно, поэтому старается не отходить от Рославы.
– Моя одежда не подходит. – прошипела она, разглядывая сарафаны, в которые нарядились девушки.
– Забудь об этом. – посоветовала Рослава. – Никому нет дела. Пой, Варна! Эта ночь принадлежит нам.
Из горла ведьмы вырвался громкий крик, который слился с мелодией, люди оживились, повскакивали с земли, кто-то достал гусли, девушки с бубнами, обвязанными лентами, окружили их. Звон оглушает, что-то усиливает его тысячекратно, но это приятно. Варна сама не поняла, как оказалась затянутой в хоровод, босая, с распущенными волосами, в расстегнутой рубашке. Она видела только яркие глаза Рославы и не могла понять, как остальные не замечают этого свечения.
Ведьма первой прыгнула через костер, подняв сноп искр, которые взметнулись до самого неба. Было в этом что-то дикое, безумное, и Варна не смогла противиться зову крови, что закипала в ее венах – разбежалась и сиганула следом. Жар опалил спину и ноги. Как только она коснулась земли с другой стороны костра, сквозь ее тело прошла волна энергии, чего-то пугающего и чужеродного.
Она обернулась и увидела, что глаза всех людей вокруг сияют тем же зеленым огнем, что и глаза Рославы. Люди пели, кружились, плясами, прыгали через огонь, погружались в воду, белые косоворотки слились с сарафанами, красные узоры с синими, и только Рославу Варна видела отчетливо, только ее гибкое тело и платье, кружащееся вместе с ней.
Из воды вышли обнаженные женщины, их длинные черные волосы прилипли к телу, а кожа сияет, будто отлита из серебра. Они присоединились к празднику, на них надели венки, никто и не думал бояться их, только Варна попятилась, быстро моргая, отчаянно пытаясь избавиться от морока.
Но это вовсе не видение – со всех сторон к кострам идут существа, о которых она никогда прежде не слышала – люди со звериными головами, девушки в истлевших нарядах, кто-то хромает, кто-то ползет, что-то скачет на четырех ногах, большие рога, рога поменьше, копыта и сияющие глаза – все слилось в одну черную громаду, надвигающуюся на людей.
