Из центра донесся женский визг. От него похолодело в душе.

‒ Тал, девочки! ‒ крикнула я, но мой голос перекрыли звуки битвы, а ноги уже несли тело через повозки. В голове пульсировала лишь одна мысль: «Только не они, только не они».

Я выбежала к их укрытию и увидела несколько раненных, а возможно и мертвых у повозки, Свету и поддерживаемого ей Еремита, по его одежде от пробитой стрелами ключицы и правого бока расходились пятна крови. Напротив стояли дроу, одна из них держала Нуи за плечо, и прижимала к ее горлу кинжал.

‒ Вот еще одна твоя защитница‒неудачница, lotha qu`essan. Подходи поближе, светлая, узнаешь, как это ‒ быть бессильной.

Я медленно подошла к подруге, взяла за руку. Девочка дрожала в руках дровки, но не издала ни звука.

‒ Как думаешь, что интереснее, убить ее тут, сразу, или забрать с собой, что бы помучились и она, и вы? Ты только представь, какие кровавые узоры можно выводить на этой нежной детской коже, ‒ тут темная сладко улыбнулась, надавив на лезвие. По шее Нуи скатилась капля крови, оставляя за собой алую дорожку. ‒ Хотя я не мастак в пытках в отличие от моей повелительницы. Она может издеваться над пленными годами.

‒ Не смей. Что бы сейчас не случилось, ты живой отсюда не выйдешь. А твоя матриарх еще пожалеет о своем решении напасть на Рассветный лес. Уж поверь мне, ‒ процедила сквозь зубы я. Глаза застилали слезы и ярость. В груди что-то горело адским пламенем, под кожей переливались потоки лавы, казалось, еще немного, или его выдохну, или сгорю заживо. В голове пронеслась тысяча мыслей и воспоминаний. И осталось одно, совсем недавнее. Оно очистило разум, в котором пульсом билось: «Сжечь, сжечь, сжечь». Я посчитала дроу в пределах видимости, и, подала Светке сигнал, сжав руку, вскинула ладони вверх, выпуская через них весь накопившийся жар. Она, синхронно повторив мое движение, застыла, открыв рот в немом крике, и это было последнее увиденное мною.

Катя

Когда я первый раз пришла в себя, то не могла шевелить не то, что ногами-руками, даже веки с трудом разлеплялись. Как будто вчера решила перепробовать весь бар, не закусывая, смешивая в одном коктейле. Перед, с трудом разомкнутыми, веками все плыло, глаза резал свет, в уши словно налили воды, голоса и звуки сливались в один неясный гул. До меня долетел обрывок разговора мужчины и женщины.

‒ Как ты мог допустить это? Для тебя же не было сложностью избавиться от них? В итоге чуть сам не погиб.

‒ И выдал бы себя, нас, всю миссию раньше времени. Ведь мы еще ничего толком не знаем. Ты слишком импульсивна, а я говорил твоему отцу об этом, совсем не готова к большому миру.

‒ Да что же Ваше мудрейшество знает о нем? Разве ты сам был готов? Столько лет жил отшельником. Иногда нужно принимать спонтанные решения и рисковать.

‒ Тсс, она слышит нас. А ей бы спать, да покрепче.

Тут веки налились тяжестью, и сознание рухнуло в темноту. В следующий раз я вернулась в реальный мир с возможностью слышать и видеть, и даже немного шевелиться. Но отчаянно притворялась спящей, что бы подслушать другой разговор.

‒ В нем сильна обида, шутка ли, столько лет взращивал. Но я помогу, насколько получится. Ты не переживай. А ей пока ничего не говори. Нужно решить, как донести это помягче. И кое-что сделать.

‒ Хорошо, только мне так стыдно, ведь она ‒ самый близкий мне человек в двух мирах, как же так? А может все же у нее выйдет?

‒ Прости, нет. Осмотр показал нехватку объема. Если сделает это, либо разорвет себя на части, либо сойдет с ума и не вернется. Пойдем, подберем одежду, и отвар с бульоном погреем. Катя скоро придет в себя.

И снова волшебная темнота, избавляющая от размышлений и головокружения.

Третий раз стал победным. Я открыла глаза и увидела четкую картинку окружающего мира. Комната просторная, без окон, потолок светится весь, если приглядеться, то можно увидеть, что он весь испещрен мелкими трещинами, от которых и исходит свечение. Стены завешены тканями. Две кровати, вторая пустая, махровое постельное белье, стол, несколько стульев, пара ниш со шторками. Отлично. Тишина. Проверим тело. Пальцы шевелятся, руки двигаются, сесть могу. Вставать было тяжело. Сколько я пролежала, что ноги не слушаются. Проверила одну нишу — аналог шкафа, во второй, счастье мое, туалет. Вот почти наш унитаз. Даже не ведерко, какая радость. Смыв веревочный. И корытце прикидывающееся раковиной. Над ним бачок с кнопочкой. Как раньше на дачах были — давишь снизу и водичка течет, перестаешь давить — не течет. Сделав свои дела, побрела обратно в кроватку, сил нет. А ведь хочется кушать и пить, из бачка я это делать побоялась. Почему, когда не надо, в моей комнате толпы, а когда надо ‒ никого. Хотя может мне все приснилось? Ерунда какая-то. Тут за дверью раздался шум, она распахнулась, и в комнату ввалились девочки.

‒ Ой, ты очнулась, наконец-то. Мы так испугались, супергёл наша. Как себя чувствуешь? ‒ не успела Светка произнести, как Нуи залезла ко мне на кровать, обняла и расплакалась, в этот момент зашла рыжая.

‒ Ну, полно тебе рыдать, жива твоя Катя, и даже вполне здорова. Есть, наверное, хочет. Двигайся давай,‒ она пододвинула столик вплотную к кровати и водрузила на него поднос, накрытый белой салфеткой.

Салфетку сняли, и в нос ударил потрясающий запах, слюни тут же заполнили рот, а руки потянулись к еде. Меня порадовали наваристым бульоном с мясом, гренками, фруктовым отваром, похожим на наш кисель, только пожиже, и булочками. С набитым ртом я махнула рукой и прожевала:

‒ Рашкажывайте.

‒ Это было великолепно. Вы со Светой подняли руки, воздух нагрелся, загорелся и засвистел, раз и вместо тети, что меня держала, осталась кучка пепла. И остальные темные тоже исчезли. Я даже испугаться не успела. А ты упала, ‒ зачастила Нуи, восторженно размахивая руками.

‒ Да уж, я не рассчитывала на многое, когда ты мне знак подала, но моего ветра не хватило на весь твой огонь, если бы не Истер, то и своих подпалили. И мелкую в том числе. Ты об этом не думала? ‒ Светка, конечно, была рада мне, но смотрела с укором.

‒ Нет. Простите. У меня только одна мысль была: «Сжечь». Вообще плохо помню себя в тот момент. Как будто это и не я вовсе.

‒ Ничего страшного. Все обошлось,‒ магичка погладила меня по голове. ‒ Зато твой выброс уничтожил почти всех нападающих. И среди каравана потерь меньше, чем могло бы быть. Но медитировать теперь придется каждый день по несколько часов. Что бы держать магию в узде — вырвалась раз, вырвется еще.

‒ То есть я не «выгорела»? Как хорошо. А где мы?

‒ Не знаю, что ты имеешь ввиду под словом «выгорела», но видимо нет. Мы у гномов. В Карендоме. У знакомого твоего брата. Талаэр ‒ удивительный эльф, он находит общий язык со всеми,‒ в глазах Истер мелькнула грусть и тут же ее сменили искры веселья. ‒ Помимо дроу. Они с Бенджи отправились узнавать на счет каравана до Закатного леса. К вечеру вернутся и приведут лекаря. С тобой уже все в порядке, но брат решил удостовериться. Потом переедешь в комнату к сестрам.

Я наелась, и мы решили скоротать время, играя в «крокодила». Как же хорошо, что мы друг у друга есть. Жаль только с орками не попрощалась.

Вечером пришли наши парни, с двумя гномами. Один, это хозяин приютившего нас дома, Феррум Миррит, рыжебородый, смуглый, плотный коротышка с хитрыми глазами и добродушной улыбкой. Он был рад своему другу и его сестрам, и даже против наших спутников ничего не имел. С Бенджамином они сразу нашли деловые точки соприкосновения, и потом часами торговались за каждый пункт, в итоге все же подписанного, договора. А магов, что решили продолжить путь с нами, он припряг охранять свой караван, с которым, собственно, мы и отправимся в Андунеирин. Второй представитель подгорного народа оказался доктором. Такой полноценный местный эскулап, что не пользуется магией. В его ведении бинты, лангетки, таблетки и прочее. Хоть Тал и целитель, но посоветоваться с коллегой понимавший медицину так же, как мы, не преминул случаем.