— Привет, Кать, — улыбнулся я ей. — С чего такая срочность?
— Э-это… — тут же замялась она. — Ганс, я… Я понимаю, что это прозвучит грубо, но мы больше не можем встречаться. Мне, скорей всего, придётся переехать в Питер навсегда. Мне предложили там работу… Тоже администратором, только не гостиницы, а ресторана. И платят больше, и место с карьерным ростом… С перспективой…
— М-м… — покивал я. — Всё нормально. Я понимаю.
— Правда? — расцвела она, улыбаясь вслед за мной. — Я… Почему-то думала, ты начнёшь настаивать на чём-то ином.
— Я хотел… Но если тебе там будет лучше, то это правильный путь. Считай, что судьба выбрала всё за нас.
На этих словах взгляд девушки померк, словно она услышала что-то невыносимо ужасное. Она отшатнулась, затем отвернулась от меня. Простояв так с минуту, дёрнулась, как от пощёчины. Я отчётливо услышал, как сильно прикусила Катя язык, сдерживая эмоции. Повернулась обратно, всё ещё не смотря на меня. Вспоминая прошлое, как же я там говорил… Что есть на стороне недостатков в прекрасном поле? Точно.
Ложь.
— Когда ты узнал?
— Сразу, — пожал я плечами, глядя в знакомые тёмные глаза. — В администрацию берут холодных, жёстких личностей. Способных сказать решительное "Нет" клиенту, перепившему алкоголь. Никак не смущающихся по поводу и без особ с миловидной внешностью, которая как раз попадает под мой типаж. Ты прокололась… Судьба.
— Ганс.
— У меня только один вопрос, — вздохнул я. — Зачем?
— Потому что хотела узнать, какого это… — прошептала богиня. — Любить. И быть любимой. Неужели это так странно?
— Нет. Вовсе нет.
— Прости… — дрогнувшим голосом протянула она. — За всё это…
— Эй, как можно винить человека за стремление чувствовать? Всё равно, что обвинять небо в том, что оно голубое. Это естественно. И так будет всегда. Мне… Жаль, что я не смог дать тебе того, что ты желал.
— Нет! — встрепенулась она, подходя ещё ближе. — Вовсе нет! Для меня наши встречи были самыми счастливыми мгновениями за всю жизнь… Я правда, правда была счастлива, Ганс. Я хотела сказать тебе спасибо. В последний раз.
— Судьба? — не понял я, крепко сжимая её плечи. — Что случилось? Почему раз — последний?
Боги не разбрасываются такими словами просто так. За ними скрывается весьма весомая причина.
— Мы с тобой связаны нитями, что я плету, — улыбнулась богиня. — Но теперь… Теперь мне пора отделиться. Я не жду, что ты поймёшь. Но я надеюсь, что ты сможешь меня простить…
— Что?! Судьба, да ответь ты по-человечески! — закричал я ей в лицо, но в ответ получил лишь всё ту же умиротворённую, слегка виноватую, улыбку.
А затем она отшагнула, силой вырываясь из моей хватки. Отшагнула в портал, заранее открытый ей же. И исчезла, больше не проронив ни слова. Я же, сорвавшись с места, рванул на задний двор вокруг виллы, чтобы найти Настю, Зигфрида и Фи. Топали босые ноги по мокрой после автоматического полива траве, холодный пот струился меж лопаток, выступая даже на лбу. Нет. Нет, Судьба! Ты не могла так поступить со мной. После всего, что мы прошли вместе, после всех наших разговоров, тяжёлых боёв, где ты прикрывала мне спину незримой рукой удачи, единственной вещью, которой ты была способна повелевать… Нет! Пожалуйста, пускай всё будет хорошо! Я не хочу…
Я не хочу возвращаться в прошлое. Я прошёл его, я избавился от него. Я не хочу снова это делать…
Я не хочу снова убивать.
Там, возле сарая, под телом Анастасии уже натекла изрядная лужа крови. Пронёсшись вперёд, я замер, оглядев безмолвный остов, оставшийся от некогда великого и могучего голема земли. Зигфрид… Прости. Я не уследил. Это всё моя вина. Я не желал такой участи для тебя… Но ты погиб, защищая Фи, которую я тебе доверил. А её самой на подозрительно притихшем заднем дворе не было. Только Леди Мира Грёз с одним дебаффом, не позволявшим ей переродиться после смерти. Заморозка Времени. Дело рук Хроноса. Он был здесь, я чувствую запах вонючего пота и протёртых адидасовских шорт. М-мать!
Я склонился над умиравшей девушкой, осторожно попытавшись осмотреть рану. Она пробегала от низа живота вверх. Мясницкий жест, будто вспарывание брюха животному. Точно… На такое был способен только бог Времени. Ублюдок. Наплевав на правила приличия, я разорвал футболку на теле Насти голыми руками, прикладывая ладони к ранению.
— Длань Богов, — прошептал я, вкладывая в свои слова всю надежду, что только смог сохранить. Не обращая внимания на свалившиеся негативные эффекты магического истощения, продолжил говорить. — Живи… Пожалуйста, дыши, Настя…
Она открыла свои глубокие синие глаза, отыскала меня взглядом, коротко кивнула. Попыталась что-то сказать, но слабость не дала ей такой возможности. Её лицо побледнело, дыхание участилось, словно сердце билось в такт пулемётным выстрелам. Впившись в язык зубами до крови, я отошёл, пытаясь привести мысли в порядок. Судьба… Ты сделала то, чего желала. Ты решила, что жизнь одного ребёнка стоит воплощения твоих мечтаний. Ребёнка, которого ты сама же мне доверила. Дура… Из всех богов, что я знаю, больше всего мне не хотелось сражаться с тобой. Вовсе не потому что твоя сила, как и моя, абсолютна, нет. Потому что ты была моим другом. Той, кому я доверял, временем с которой дорожил. Но…
Но в этом мире нет плохих и хороших людей. Есть просто чьи-то желания, стремления, мечты… И когда одни встают поперёк других, случается конфликт. В котором не будет победителей и проигравших, не будет героев и злодеев. Там в принципе не будет ничего… Кроме чьих-то стремлений, наконец-то достигших финальной точки. Я вздохнул, быстро промаргиваясь. Посмотрел на Анастасию, тихо лежавшую у сарая. Она, заглянув мне в глаза, вздрогнула всем телом. Дёрнулась, схватив мою руку и притягивая к себе.
— Нет… Я знаю этот взгляд… — прошептала девушка. — Не смотри… Не делай, что задумал… Должен быть иной способ… Ты не должен, Ганс! Пожалуйста! Я врала! Слышишь! Я врала! Все мои речи про путь справедливости — ложь! Я никогда не хотела добиваться справедливости таким образом… Я не хотела убивать… Я не хотела страдать за других… Я была просто одинокой сиротой, желавшей добра людям… Я стала той, кем стала, и я жалею! Понимаешь?! Я жалею, Ганс! Никто не должен проходить по этой тропе… По тропе отчаянья, и действий, что из него вытекают! И ты! Ты — не должен! Пожалуйста, Ганс… Не надо…
— Мы все — заложники нашей судьбы. А судьба — заложник нашего выбора. Делая выбор, мы меняем судьбу; меняя судьбу, мы меняем выбор. Из раза в раз, из раза в раз. Пока не наступает последний…
Последний раз.
Убить бога
Закрыв глаза, я медленно ожидал, пока владелец кабинета соизволит появиться. В шкафу матово отблёскивали чёрно-белые фотографии, на многих — известные личности, президенты, минобороны, учёные и инженеры. Всех и не упомнишь: так много было тех снимков, поставленных все, как один, в блестящие бледно-розовые рамочки. Чуть ниже во всё том же широком шкафу стояли пузатые бутылки с коньяком, виски и водкой. Часть этикеток поблекла, часть выглядела совсем новой, словно только что из магазина. Впрочем, вряд ли такие сорта можно купить в простом супермаркете. Подобный алкоголь стоит, как весь кабинет. Как минимум, как стол, возле которого я сидел на стуле с мягкой тканевой сидушкой. Чёрная древесина, качественная, даже не скрипит.
За спиной покоился небольшой буфет, сейчас закрытый. Это для постоянных гостей, для документов и для записей. Внутри письменного стола же хранилось бесчисленное количество флэшек и жёстких дисков. Изъятое, сохранённое для шантажа, для использования в вероятном будущем. Компромат. Тайны правительства, тайны отдельных личностей. На поверхности лежала кипа бумаг и перо, оставленное в чернильнице. Старая привычка, которая так и не выветрилась за всё то время, что владелец кабинета жил с ней. Рядом с пером то и дело вспыхивал экран современного планшета, уведомляя хозяина о новом сообщении. Ещё при входе я увидел, что писали в основном на рабочую почту и, что удивительно, в приложение знакомств. Полагаю, всё бывает в этом мире. В том числе и люди, подобные моему старому приятелю.
