Алес выдернул замок и распахнул люк в подполье. Мужик запаниковал сильнее. Оттуда накинуло морозом и сыростью. Среди реальных банок с соленьями и мёдом, стояла большая колба с эмбрионами, разбросанные письмена на коре древа с рунами и предостаточно спирта, словно для всей деревни. Но больше всего привлекал внимание здоровый кусок льда, словно был в виде арки и ледяной водой со снегом по середине. Что-то это напоминало Алесу тот же портал, что был в пещере и деревне эльфов. Но этот был другой, этот выкован изо льда, от него пахнет словно в морозную ночь, от него исходит опасность… Алес направил поток огня прямо в него. Лёд начал таять образуя лужу.

Через мгновенья, кроме воды ничего от портала и не осталось. Тюштя в это время стоял сзади и наблюдал. Алес закрыл люк и удовлетворительно кивнул, обращаясь к богатырю. Тот в ответ лишь тяжело вздохнул, по щеке снова катилась слеза. Кто-то медленно крался за их спинами. Шаги были все ближе и ближе. Наконец все затихло.

Алес боковым зрением и чутким слухом давно приметил его. Этот кто-то выхватил кинжал и уже замахнулся за их спинами. Ведун повернулся, заломав нападающему руки. Острый кинжал проткнул горло своего хозяина. Он упал на пол, брызжа кровью в лицо Алеса.

— Простите… я… бор-рол-лса с ним…как мог. — прохрипел поверженный.

Тюштя обернулся и подошёл к нападавшему. На дощатом полу лежал Всеволод с перерезанным горлом. Богатырь опустился на колени к нему и тихо произнес:

— Извиняться не за что, но знай, я принимаю твои слова. Спи с миром… старый друг.

Тюштя закрыл веки погибшего товарища и в порыве гнева ударил кулачищами по полу и громко и злостно крикнув, пробил этот дощатый пол. Мужик сидел за столом, пил и хохотал во всю пьяну глотку, уже нисколько не скрываясь. Богатырь вскочил и руками схватил за горло мужика, приставив его к стене. Бутыль выпала из его рук, он усердно пытался высвободится из этих «смертельных объятий,» но без успеха. Алес тоже подошёл к нему и задернул его рукав. На его кисти красовалась метка из чёрного черепа, со снежинкой во лбу. Вокруг были рунические росписи смертных. Верхняя часть руки уже обратилась в чёрные кости, оголяя ключицу и кость предплечья, постепенно переходя все дальше. Глаза Тюшти сверкнули ещё злее чем прежде. Он отпустил мужика и выхватил топор. Тот заслонился рукой, но уже было поздно. Богатырь беспорядочно рубил своего бывшего земляка, повсюду разлетались части органов, кровь и куски мяса.

Сложив остатки в мешок и закинув его за спину, богатырь отправился верхом на коне куда глаза глядят. На самом краю распутья, они пожали руки и окончательно попрощались. В последний момент Алес спросил Тюштю:

— Не желаешь ли ты…. Отомстить?

— Туда я и направляюсь. — с еле заметной улыбкой злобы ответил богатырь и направил коня в сторону академии, не оглядываясь ни в сторону деревни, ни в сторону ведуна.

Уже редеющий лес показался после ручья. Конь жадно пил из него, махая своим хвостом. Ведун отошёл чуть подальше и набрал воды из самого устья. Ручей этот бежал стремительно быстро меж наваленных в кучу камней. Берега его обросли мягким мхом. Вокруг были заметны последние дни заканчивающегося лета. Густые и могучие деревья уже начали терять свой первозданный вид, понемногу начиная желтеть. По веткам носились белки, запасаясь, как следует на зиму. На душе становилось по особенному грустно.

Ведун собрал немного ежевики с куста, свернул в небольшой платочек и убрал в сумку. Лес вдруг замер. Некоторое время стояла кромешная тишина. Спустя время раздался звук, схожий с плачем маленького ребёнка. По крайней мере, так казалось в начале. Ведун прислушался по внимательнее, где-то далеко, гремя стальными цепями, зазывал заблудших путников Кот Баюн.

Зачерпнув в две ладони проточную воду, Алес пригладил растрепанные волосы и умыл лицо. Мяуканье вдали все неугомонно продолжалось.

Животное явно испугалось, не ждав такого гостя. Ведун подошёл ближе к дубу, обвешанному цепями. На одной из них стоял шипящий кот, несколько секунд назад спокойно ожидавший свою жертву. Шерсть его стояла дыбом, а железные когти так и впились в сталь. Конь при виде проклятого кота встал на дыбы и заржал. Алес успокоил его магическим заклятием. Животное угомонилось, шумно дыша.

— Здруавввие жеуаю, гггккоспотин вфедун. — сказал кот, все так же таращась на незваного гостя.

— Здравствуй, бестия лесов славянских, что эдак забралось ты далеко, бежишь иль догоняешь кого? — наигранно дружелюбно начал Алес.

— Бпекгу, суадарь, бпекгу. Поодаль отт месфт русфких, хочэт мейньа нарот на вфилы поссадтить. — отвечал Баюгюн, глядя на остывший труп под деревом.

Ведун недовольно нахмурился и уж собирался поджечь кошака, но в момент передумал, особенно в лесу.

— Смерти заслуживаешь ты, Кот Баюн, но помилую я тебя, коль на мои вопросы ответишь и поклянешься, что убежишь с глаз моих долой и никогда сюда не вернёшься.

Испугавшийся кот одобрительно замурчал и улегся на ветке поудобнее.

— Ну-с, спрашсшифай вфедун, о ком повфетать я тэбье должшон?

Алес долго не раздумывал:

— Расскажи, есть ли на этом свете птица, что Жар-птицы красивее, Куйгорожа умнее, воробья незаметнее, да орла сильнее? Есть ли та, что защитить готова от посоха магического иль от твари лютой?

— Есфть на сфете такое дивфо, но не Жшар-птицса тебье нужшна, не вфоропей и не орьёл могъучий, не Кхуйгорьож. Птицса та, жшдет тебья ф подтвале тьемном, ф рьешчетке жчельезной, жальеет она, что пофскорей не вфернулася с польета дтологого. Жшдет на Югке она, тоскхует, под рукхой тяжьелой прогибается.

Хотел было слово молвить ведун, как кот метнулся прочь, заходя дальше в лес. Унёс он с собой и цепь железную…

«Финист ещё жив, где-то южнее потерялся!» — раздумывал Алес, направляясь на пути к одинокой избушке на юге.

Меркурий шумно дышал, выпуская из ноздрей холодный воздух осени. Алес подал коню из сумки ягоды, которые животное быстро разжевало. Вот уже изба была почти перед ними, в метрах десяти, не меньше. Окна домика с соломенной крышей были обтянуты бычьим пузырем. Внутри свет не горел, вероятно хозяин или хозяйка уже спали. Алес спрыгнул с коня, легонько похлопав его по боку. Меркурий пошёл тихим шагом вслед за хозяином. Ведун заглянул в окно, кровать была пуста, как и скамья тоже, дом был полностью пуст. Он обошёл избу кругом, пока не наткнулся на дверь. Она была закрыта на самодельный замок, который не составило бы труда разломать. Алесу не особо хотелось вторгаться туда, он решил дождаться хозяев.

Устроившись в удобной позе, прислонившись головой к стене, ведун попытался вздремнуть. Обнаглевшие до ужаса комары не дали ни секунды покоя, недовольным оказался не только хозяин, но и его конь. Насекомые словно хотели наесться перед спячкой.

Полная луна, ярко освещавшая поляну, уже шла к заходу. Хозяин все не являлся. Ведун подошёл к уснувшему коню и осторожно пробудил его.

Животное встало и чуть дернулось от первого похолодания за тёплые ночи. Алес в забрался на спину коня и оттуда прыгнул на крышу дома. В потолке была деревяшка, загромождавшая проем внутрь. Через такие обычно выходил дым при обогреве избы у бедного числа населения. Ведун отодвинул её поодаль и запрыгнул в проем, удачно приземлившись на обе ступни. Внутри было тихо и холодно, почти как снаружи. Кровать была застелена, на столе остались остатки от чьего-то обеда. Перед дверью стояли новые лапти. Изба была вовсе ничем не примечательной. Но ровно до тех пор, пока снизу не послышался шум множества крыльев и птичьих голосов.

Под столом был очень выделяющийся пол, по сравнению с другим во всей избе. Он был вырублен квадратом и явно создавался из другого дерева. Алес подлез под него и поднял «деревянный квадрат.» В дыре его встретил неприятный запах птичьих фекалий и травы с плесенью.

Спешно спустившись по лестнице, он внимательно осмотрелся. Кругом в металлических и деревянных клетках сидело множество птиц разных видов, даже тех, что Алес видел впервые. Большие и маленькие, яркие и тёмные, здешние и дальние, в паре и поодиночке. Вся сгустившаяся стая была в одном месте. От птиц стояла жуткая вонища.