Но помимо забот о шитье нарядов, у контессы были и другие заботы. Поместье надолго оставалось без хозяйки. И хотя у них была ответственная экономка, контесса Бедмод привыкла сама вести дом, во всё вникать и всё контролировать. И теперь контесса составляла огромные списки для экономки – где и что делать каждый день, за кем и за чем пристально следить, а так же наказывала присылать ей отчеты каждую неделю.
Еще одной головной болью для контессы был столичный особняк, который стоял все прошедшие годы без должного досмотра. Разумеется, было написано письмо столичной экономке, но этого, по мнению контессы, было недостаточно, она вначале сама хотела туда поехать и лично проследить, как там готовятся к приезду семьи Бедмод.
Но до столицы было два дня пути, это если верхом, а в карете еще дольше. А если туда, да обратно, а еще и там надо во всем разобраться, так что на это уйдет уйма времени и сил, которых было в обрез.
Тогда конт вызвался уладить всё с особняком. Жена скрепя сердце согласилась его отпустить, и он с радостью уехал, получив несколько страниц инструкций от жены.
Отца не было почти две недели, видимо, он решил не торопиться, напуганный тем, как его жена готовилась к отъезду.
Лея, понимавшая отца, тоже пыталась прятаться. Но это чаще всего это не удавалось, ее быстро находили и опять заворачивали в ткани, кололи иголками, а заодно выговаривали, что все это для нее же делается, а она неблагодарная…
Пока не было отца, она решила сходить к реке, где когда-то стояла беседка, оказавшаяся храмом чужой богини. Лея и сама не знала, что она там хотела найти. На какие вопросы она собиралась там получить ответ? Насколько она знала, беседку по приказу отца разломали, но храм не нашли. Почему? Потому, что он им не открылся? Или те, кто ломал, не поняли, что одна из стен – дверь? Но как бы там ни было, Лею уже давно тянуло туда.
И сбежав очередной раз от матери и ее назойливых швей, она отправилась на берег реки, туда, где когда-то встретила незнакомца.
К ее удивлению тропка, по которой она несколько лет назад бегала, не заросла. И Лея безошибочно вышла к той скале, где когда-то стояла беседка, хотя самой ее уже не было, но стена, служившая входом в храм, оказалась на месте, ничем и никак не укрытая и не засыпанная. Девушка осторожно подошла к стене и опасливо осмотрела ее – на ней, как и прежде виднелись странные и чуть заметные символы, похожие на руны. Неужели же их не увидел отец и те, кто здесь был, чтобы снести беседку?
Протянув руку, Лея дотронулась до одного из символов, провела по нему рукой, он под ее ладонью неожиданно слабо засветился. Испугавшись, Лея отпрянула от стены и с ужасом уставилась на руну, которая загоралась все ярче и ярче. Наконец она погасла, но за ней следом стали светиться и гаснуть в странном порядке и другие, к которым Лея и не притрагивалась.
Лея, замершая на месте, не могла сдвинуться с места. Она с невыносимым страхом ждала, что сейчас вот-вот откроется дверь. И что появится за ней? Или даже возможно кто-то выйдет оттуда?
Но дверь не открылась, и никто не вышел. Мигание рун прекратилось и странное оцепенение схлынуло с Леи. Обретя волю над своим телом, она развернулась и стремглав кинулась обратно по тропинке.
Запыхавшись, ощущая колотье в боку, Лея все равно не останавливалась, пока не достигла крыльца входа с торца дома. До парадного у нее не хватило бы сил добежать. Усевшись на ступеньку, она перевела, наконец, дух, тяжело дыша.
Выбежавшая из двери служанка, чуть не запнулась о свою молодую хозяйку. Ойкнув, она поклонилась неловко и обеспокоенно спросила:
– Госпожа! Чегой-то с вами? Может позвать надобно кого-то?
– Нет, никого не надо звать, – ответила Лея, поднимаясь.
Она, не обращая внимания на любопытствующий взгляд служанки, вошла в дом через вход, которым в основном пользовалась прислуга.
Добравшись до своей комнаты, Лея обессилено упала в кресло.
Что это было на берегу реки? Почему руны откликнулись на ее ладони? Она и до этого, несколько лет назад, трогала их, но ничего подобного не было! Паника, как душное одеяло, накрыла ее. Дрожа, Лея подтянула колени и, обхватив их руками, тяжело и прерывисто дышала, с ужасом думая о том, что та игра могла оказаться всерьез. Ведь почему-то же символы отозвались на ее прикосновение. А если бы она не убежала, то дверь бы открылась для нее? Может ли так быть, что ее венчание в храме чужой богини было настоящим? Тогда выходит, что замуж за Герга ей нельзя? Возможно ли, что если бы она не поддалась страху и не убежала, то нашла бы ответы на свои вопросы?
Уткнувшись в колени лицом, она разрыдалась. За что ей это? Почему чужая богиня вдруг повенчала ее с незнакомцем?
Пытаясь справиться с паникой и успокоиться, Лея размышляла о том, что ей теперь делать. Искать странного незнакомца? Но как и где она его найдет, если даже отец не смог этого сделать? Стоит ли все рассказать родителям? Ведь теперь, наверное, надо отказать маркизу? А если все-таки та игра так и осталась игрой и ничем более? А символы загорелись лишь потому, что она уже была до этого в храме?
Новые рыдания вырвались у Леи. Ей понравился Герг, она уже начала мечтать о жизни с ним. Неужели же им придется расстаться?
Неожиданная злость вспыхнула внутри так, что Лея заскрипела зубами. Да почему чужая богиня, о которой она даже и не подозревала еще несколько лет назад, распоряжается ее судьбой? Она не просила повенчать ее с незнакомцем! Хотя нет, она приносила клятву перед ее ликом! Но ведь это была игра, обман! Слова были неискренними!
Лея вспомнила о браслете. Быстро соскочив с кресла, она прошла в спальню и достала из потайного ящика туалетного столика браслет, что оставил ей незнакомец.
Осмотрев его, она не увидела никаких изменений. Выгравированный рисунок был все так же тускл и еле заметен. Лея осторожно, с опаской, провела пальцем по странным символам и подумала, что ей надо выучить язык бывшего княжества Илевия. Но вот только сделать это будет очень даже непросто.
У девушки уже был собран ее личный баул, куда она сама сложила вещи, которые собиралась обязательно взять с собой – книги, тетради с ее записями, мелкие памятные безделушки. Поддавшись непонятному порыву, Лея положила туда и браслет, обернув его полотняной салфеткой и перевязав лентой.
Лею посетила неожиданная мысль. А что если ей сходить в храм Творца всего сущего, которому поклонялись в Империи? Сможет ли жрец Светлого бога Триера определить замужем она или нет?
Лея прошла к кровати и взяла в руки статуэтку бога, неизменно стоящую у изголовья. Считалось, что она охраняет от темного бога Сомбра, который может приходить во сне, когда дух слаб и беззащитен.
Ближайший храм Творца был расположен на границе трех поместий, включая и земли Бедмодов. Некоторые устраивали в своих поместьях маленькие часовни, или в самом доме отдельную комнату для молений. И неистово молились там, восславляя бога и по каждому незначительному поводу обращались к нему, уповая на его поддержку и милость. Но в доме конта Бедмода не было этого.
Отец и мать, разумеется, чтили бога Триера, но никогда не были сильно богобоязненными и слепо набожными. Они считали, что для того, чтобы бог хранил их семью и дом, достаточно иногда молиться, по великим праздникам посещать храм, отдавать туда установленную храмом долю своих доходов, выделять разумные средства на благотворительность, и держать в каждой спальне изображение бога. Отец всегда рассчитывал на свои силы, а не на призрачную поддержку бога. Как говорил конт – на бога надейся, а сам не оплошай.
В доме тетушки тоже не было ни часовни, ни молельной комнаты, храм они посещали городской.
Лея, держа в руках статуэтку, вглядывалась в суровый лик бога. Что она хотела там рассмотреть? На какие вопросы получить ответ?
Осторожно поставив статуэтку на место, она решила, что завтра же – сегодня уже поздно – посетит храм бога Триера.
За ужином Лея сообщила матери, что утром хочет съездить в храм. Мать ее поддержала, заявив, что надо бы всей семьей посетить храм, поговорить со жрецом, получить благословение на отъезд. Поэтому, они дождутся отца и только потом все отправятся в храм. Лея не посмела спорить с матерью, надеясь, что ей удастся поговорить со жрецом наедине. Ведь для этого там существовали специальная крошечная комната, расположенная в глубине храма, за статуей бога.
