— Тогда я требую возможности надеть чёрное. — Он выкинул последний фортель.

— Я забыл сказать, — ухмыльнулся я. — Возможность вступить в Ночной Дозор также временно ограничена по этому же указу. Теперь только король может решить, разрешить человеку надеть чёрное или нет.

— Да какое вы имеете право… — начал кричать Мизинец, но древко копья быстро его угомонило.

Я объявил, что преступления Мизинца в совокупности тянут на отсечение головы. Аппелировал я к своду законов, составленному королём Джейхерисом. Мизинец настаивал на том, что доказательств его преступлениям нет, на что лорд Борнхольм выкатил внушительный список и зачитал все несоответствия и неточности, обнаруженные при анализе финансовых отчётов. По ним выходило, что за всё время своей деятельности Мизинец только официально присвоил себе один миллион триста сорок тысяч золотых драконов. Попутно Борнхольм припечатал всё, подписанное Мизинцем в пыточной с повинной. Тот попытался возразить, сославшись на то, что признание выбили под пытками. Но мне уже этот цирк надоел, кто я, король или не король? Высочайшее повеление и всё.

— Лорд Петир Бейлиш, за ваши преступления вы лишаетесь всех титулов и званий, обязуетесь возместить ущерб казне и приговариваетесь к смертной казни путем отсечения головы.

Придворные довольно зашумели. За годы службы в должности мастера над монетой Мизинец успел многим кровушки попить.

Сам он побледнел, но оглядевшись по сторонам и поняв, что его никто не защитит, понуро произнёс:

— Хорошая была Игра.

— И вы проиграли, — ответил я и махнул рукой. Стражники моей гвардии подхватили Мизинца и вывели во внутренний двор, где они был казнен путём отсечения головы.

Вот и всё. Могучий Мизинец своё отыграл. Я с ним расправился, но теперь могут быть серьёзные последствия этой казни: бунт Лизы Аррен в Долине и сильное недовольство Железного Банка. Но иначе нельзя было. Если бы я его не казнил прямо сейчас, как только подвернулась возможность, то он бы сориентировался и нашёл способ сбежать. Такую крупную рыбу нельзя долго держать в руках, она быстро придёт в себя и выскользнет. Что мешало мне держать арест в тайне, а самого Мизинца тихо прирезать в подземелье, чтобы никто ничего не узнал? Если бы я так поступил, то очень скоро стали бы появляться неудобные вопросы от лордов и от банкиров: а куда пропал Петир Бейлиш? А почему вы присваиваете в пользу короны его бордели, офшорные счета и имущество? Да-да, публичный процесс был устроен только для того, чтобы иметь железобетонные основания для конфискации имущества покойного Мизинца. А имущества у него было, мама не горюй: несколько крупнейших борделей по всему королевству, десяток постоялых дворов, несколько подставных торговых компаний, доля акций во многих предприятиях и немалый личный капитал. Всё это в ближайшее время будет передано в пользу короны, как компенсация и возмещение ущерба. Недовольные будут, но выступать открыто не рискнут, ведь все формальности соблюдены.

Пейт подал мне валирийский кинжал, найденный при обыске Бейлиша. Я слегка потрогал остриё, острое. «Неужели с этой заточки всё и началось?» — с удивлением подумал я. Сам кинжал мне ни к чему. На свадьбе, помимо кучи хлама и пары полезных вещей, мне подарили валирийский меч, которому я дал имя «Жало». Ну, а что? Делать отсылки — отдыхать душой.

Затем в зал ввели новых действующих лиц, тут даже я удивился, не ожидал.

— Ваше Величество. — Сразу бросился на одно колено передо мной один из них, среброволосый юноша. Остальные двое так и остались стоять.

— Кто таков? — поинтересовался я, хотя уже догадывался.

— Ауран Уотерс, бастард Дрифтмаркский, — ответил он и спустя мгновение добавил: — Мой король.

Умный малый, далёко пойдет.

— Позвольте мне служить вам, Ваше Величество.

— Также как вы служили самозванцам Станнису и Эдрику? — изогнул бровь я.

— Я им не присягал, — возразил он. — Я не мог не быть на их стороне, иначе бы они отыгрались на моём родиче, малолетнем лорде Дрифтмарка. Но я не приносил им клятву, а им словно всё равно было. Вам я готов принести присягу при всём дворе и служить верно.

Я кивнул, и пообещал, что поговорим подробнее в более подходящей обстановке. Стражник поднял Аурана, и тот, отвесив поклон, последовал за ним в гостевые покои. За ним присмотрят до нужного момента.

Эдрик Баратеон и Давос Сиворт продолжали стоять молча. Ну и пусть молчат, мне их слова не нужны, мои люди уже знают нужную информацию.

Как оказалось, войска Дейнерис, по пути в Королевскую Гавань решили заранее захватить Драконий Камень, чтобы иметь удобный плацдарм, в случае чего. Они в кратчайшие сроки, играючи, взяли штурмом древнюю твердыню Таргариенов. Гарнизон в крепости был небольшой, но его хватило, чтобы неприятно удивить евнухов. Именно поэтому в бухте Черноводной стояли корабли с шестью тысячами Безупречных, а не с восемью. Две тысячи сложили головы при «лёгком», как они думали, штурме, но крепость взяли. Эти евнухи не были мастерами осады, и этим обусловлены такие потери и такой размен. Уже успевшего провозгласить себя королем, но не успевшего разослать письма Эдрика схватили и вместе с Давосом Сивортом посадили в трюм под замок. Кажется, Дейнерис намеревалась провести над ними суд, после того, как захватит столицу, но не фартануло. Там, в трюме, их и нашли мои люди, взявшие корабль на абордаж.

Серый Червь оставил на Драконьем Камне какой-то ничтожный гарнизон, резонно полагая, что защищать замок скоро будет не от кого. Так бы и было, если бы у Дени всё получилось.

Узнав новую информацию, мой военный совет немного подкорректировал план. Теперь наша армия сперва захватывала Драконий Камень, а оттуда уже плыла на Пентос.

Как поступить с этими двумя? Кадры они довольно ценные, такими не разбрасываются: Эдрик фактически мой единокровный брат, а Давос очень честный и правильный человек. Но их служба мне невозможна, потому что их отношение ко мне крайне далёкое от любви. И если Давоса можно ещё как-то закабалить, то вот Эдрика нет. Да и зачем мне слуга, чья преданность держится на одной лишь клятве, которую можно обойти тысячей способов? Но живыми они принесут больше пользы, не мне, так королевству.

— Милорды, я вижу вы не собираетесь преклонять предо мной колени? — спросил я их. Они продолжали молчать как партизаны.

Тогда один из стражников направился к ним, намереваясь силой поставить на колени, но я жестом остановил его:

— Негоже принуждать к чему-либо моего единокровного брата и известного своей честью лорда Давоса. — Но они должны понимать, что борьба закончена. Теперь их ждёт только одно.

Все поняли, что под этим подразумевается смертная казнь. Придворные радостно зашумели, Эдрик побледнел, Давос же сохранял спокойствие.

— Вас надлежит казнить, как мятежников, причем вас, лорд Давос, как двойного. Я в своём праве, и никто не оспорит это решение.

— Казните, милорд, — покорно склонил голову Давос. Эдрик бросил на него непонятный взгляд и промолчал.

«Но довольно крови пролито моими стараниями», — грустно подумал я про себя, процитировав Арагорна.

— Но я хочу напомнить всем придворным и лордам, что война закончена. — По правде, это было не совсем так, очаги сопротивления и незначительные мятежи ещё бушевали. Железнодорожные готовили рейд, на Севере творилась неразбериха, в Речных Землях штурмовали Риверран. Но в целом ситуация улучшалась и в опустошенные войной земли начала возвращаться жизнь. — Раз уж война Пяти Королей закончилась, не пора ли нам приступить к восстановлению разрушенной страны? Пускай поля вновь заколосятся золотистой пшеницей, а луга зазеленеют травой!

Давос и Эдрик с надеждой во взгляде смотрели на меня, не отрывая взгляда.

— Я проявлю милосердие по отношению к вам, лорд Давос и сир Эдрик. Вы принесёте клятву никогда не поднимать оружие против меня, моей семьи и королевства с моей семьёй во главе. — Я специально использовал такую формулировку, мало ли что. — Тогда я позволю вам облачиться в чёрное и остаток своих дней провести в Ночном Дозоре.