Вдруг ветер усилился и острый слух Уэйна различил неподалеку какие-то звуки. Он осторожно направился туда.

— Люк! Дайвен! — кричал он в пустоту, в которой были видны лишь очертания деревьев. — Где вы, мать вашу?!

Доковыляв до массивной сосны, он обессилено прислонился к его могучему стволу.

— Так, это большая сосна. Наконец-то хоть какой-то ориентир. Отсюда триста метров на северо-запад, и я выйду к Громовому камню, а оттуда двести шагов до рощи. — Громовым камнем назывался внушительных размеров валун, расколотый пополам ударом молнии. — Надо выдвигаться.

Уэйн закинул в рот пару листьев кислолиста и двинулся в путь.

Он так и не избавился от дурной привычки жевать кислолист, которой был верен ещё с тех времен, когда он был простым рыцарем на службе лорда. Его сюзерен поддержал не ту сторону во время восстания Роберта и поплатился за это головой. Сир Уэйн отделался лишь ссылкой в Ночной Дозор. По ночам, ему часто снилась битва на Трезубце и Роберт Баратеон, который словно лавина несся на принца Рейгара. Они сходились несколько раз, нанося друг другу раны. И в итоге Роберт, с диким воплем проломил своим боевым молотом грудь Рейгара и сокрушил его. Уэйн помнил тот шок, который отразился на лицах солдат армии Таргариенов. Через мгновение они все побросали оружие и в панике бросились бежать. Уэйн не успел ничего сделать, как его лошадь нашинковали стрелами лучники-речники.

Он сплюнул красную от кислолиста слюну на белый снег. До Громового Камня оставалось совсем немного.

Буря стала сильнее, и Уэйн уже едва мог передвигать свои отмерзшие ноги. Если он вернется в замок, то как минимум несколько пальцев на ногах придется ампутировать.

Вдруг из леса по одному начали выходить мерцающие призрачные фигуры. Уэйна обуял мистический ужас. Белые Ходоки.

Стало так холодно, что Уэйн почувствовал, как листья кислолиста замерзли у него во рту. Вместо слюны он сплюнул ледышку.

Ходоки постепенно окружали его плотным кольцом, и Уэйн понял, что отступать некуда. Ему остается принять бой и умереть с оружием в руках.

Он вытащил из ножен меч.

Бледные силуэты остановились и один из них вышел вперед, держа в руках ледяной меч. Играя в лунном свете, меч казался прозрачной полоской тонкого хрусталя и почти исчезал, поворачиваясь плоскостью. Он горел призрачным голубым пламенем, и чутье поведало Уэйну, что более острого клинка не существует.

— Холодно. — Уэйн поежился. — Ничего, сейчас попляшем разогреемся.

Он двумя руками занес меч над головой и с боевым кличем бросился в атаку. И они сошлись в смертельной пляске. Белый Ходок изящно скользил вокруг Уэйна и наносил быстрые как смерть удары, которые Уэйн едва успевал отразить. При столкновении их клинки издавали пронзительный звон.

Остальные бледные тени безмолвно стояли вокруг и не вмешивались, словно наблюдали за смертельной дуэлью между человеком и существом.

Отразив скользящий удар, нацеленный ему в шею, Уэйн отскочил на несколько шагов, чтобы отдышаться. Белый Ходок замер.

— Хороший у тебя меч. — сир Уэйн кивнул на ледяное оружие Ходока. — Я заберу его как трофей.

Иной широко поднял уголки рта и оскалился. Должно быть, он изображал ухмылку.

Затем он открыл рот и издал набор скрежещущих и гортанных звуков, видно было давалось ему это с трудом. Удивительно, но Уэйн распознал в этом скрежете ломанный всеобщий язык.

— Подойди и возьми, сир.

Теперь настал черед ухмыляться Уэйну.

— А ты разумная тварь. Но это ненадолго.

И он стремглав бросился на Иного, высоко подняв меч.

Тот блокировал удар Уэйна и одним движением отвел его в сторону, а затем, стремительно сократив дистанцию приблизился к Уэйну и ледяным мечом пробил его грудь насквозь.

Сир Уэйн издал короткий вскрик и медленно завалился на землю. Белые Ходоки также безмолвно начали покидать поляну и исчезать в лесу. Вьюга отступила, темные тучи ушли и снегопад прекратился также быстро, как и начался. А сир Уэйн остался лежать на холодном студёном снегу и его стеклянный взгляд был устремлен в круглое голубое небо.

Дружная компания собралась в зале. Все расселись вокруг стола и разложили ароматное мясо по тарелкам. Слуги сноровисто принесли два десятка бурдюков с вином, так как милорды уже опустошили несколько бочонков арборского. Начинался пир.

Устраивать такие попойки я совсем недавно взял за традицию. Звал своих приближенных, и мы вместе набухивались. И дело было не в том (точнее, не только лишь в том), что я банально стремился напиться. Совместный пир со своими вассалами — это древняя и хитрая традиция. Ещё у викингов и средневековых феодалов такое было особенно распространённо, когда конунг или король пировал со своими подчиненными и со своей дружиной, тем самым завоевывая их верность. Ведь подчиненные и вассалы видели, как их сюзерен не чурается пировать с ними и демонстрирует свое доверие. Ведь люди под хмельком являются уязвимыми, поэтому король, который напивается в компании, показывает им своё доверие. А ещё, пьяным людям гораздо проще сдружиться и сблизиться, вот и ещё одна причина.

Ну, а ещё, мне нравится арборское золотое. И вообще у меня стресс! Я попал в ненавистного персонажа и не могу вспомнить прошлую жизнь. Чем не оправдание пьянству?

И для происходящей вечеринки был повод. Дейнерис написала мне писульку и нужно было придумать остроумный ответ. А лучше всего его придумать в компании бухих Пса, Тириона, Джона Борнхольма, Пейта Черноводного, Подрика Пейна и Лотора Бюрна. Одна голова хорошо, а несколько лучше.

— Ребя, давайте уже писать текста этой беловолосой шалаве! — пьяно предложил Пейт. После пленения Станниса он получил от меня рыцарские шпоры и должность сотника моей гвардии.

— Да, давайте. Я уже достаточно пьян. — поддержал его Тирион, который абсолютно не выглядел пьяным, несмотря на то, что он выпил несколько пинт эля и вина. И как в него помещается столько, с его-то ростом?

Я махнул рукой и Подрик быстро развернул свиток пустого пергамента и открыл чернильницу. В воздухе стояла атмосфера веселья и ребята подтянулись поближе, и мы вместе начали сочинять письмо. Всё это очень напоминало картину Репина «Казаки пишут письмо турецкому султану».

«От: короля-императора Джофрри из дома Ланнистер-Баратеонов, первым своего имени, королём Андалов, Ройнаров и Первых людей, владыкой Семи Королевств и Защитником державы.

Кому: плоду инцеста и шлюхе Дейнерис Бастардорожденной, Шлюхе Табунщика, королеве Сортиров и Горшок, кхалиси Дотракийских Хуёв, Разбивающей Бутылки жопой, властительнице Говна, разрушительнице Влагалища и зоофилке-ящеролюбке.

Ты, гнусный плод инцеста, смеешь писать мне пописульки? Твой дотракийский чурка-кхал не научил тебя послушанию мужчине? Что-ж, если он был настолько женоподобным кастратом, что не смог научить тебя самому необходимому перед тем как подохнуть от царапины, я готов оказать тебе услугу и научить тебя вместо него. Но ты оплатишь эти уроки так, как обычно платят распутные девицы вроде тебя. Брак с черножопым дикарем был твоей крупнейшей ошибкой. Ты лишилась всякого права называться фамилией Таргариен. Теперь ты член дома безродного кочевника. У его династии название вообще было? Вроде нет.

Твои визги по поводу узурпации смешны и ничтожны. А что сделал Эйгон Завоеватель, когда приплыл на чужой континент и покорил его? Он узурпировал власть. Он взял её по праву сильного и это есть единственная форма легитимности власти в феодализме. Впрочем, твой крохотный отросток, который ты называешь мозгом, это не поймет. Роберт Баратеон взял власть, потому что он мог себе это позволить. К тому же, династия Баратеонов имеет валирийское происхождение, а, следовательно, претензии на трон. Все лорды согласились с тем, что так будет лучше и принесли клятву. Это и есть гарант легитимности. Никто не хотел, чтобы ими снова правили безумные вырожденцы Таргариены, которые три сотни лет терзали материк своей тиранией. В тебе кстати проявляются родовые черты, ты абсолютно безумная дура. Ты не замечала это? Тебе требуется квалифицированная помощь специалистов. Есть тут у меня один такой. Квиберном кличут. Он тебе быстренько вылечит все комплексы и бзики.