Лобановский и за границей старался быть в курсе главных событий в стране. Доходило до того, что в Эмираты Света летала с двумя чемоданами — перегрузка веса, приходилось доплачивать, — в которых везла видеокассеты и кипы периодики. Газеты и журналы Света начинала скупать в киосках примерно за месяц до отъезда; покупала и кассеты с записями популярных украинских и российских телепередач, концертов, информационных выпусков. Даже (рассказывая об этом, Света просила не удивляться) — заседаний сессии Верховной рады Украины! Не говоря уже о футбольных кассетах с матчами киевского «Динамо». Эмиратская таможня получала головную боль на целую неделю: быстрее просмотреть всю эту фильмотеку на предмет «политкорректности и лояльности» было просто невозможно.
«Его нельзя было убедить в том, чтобы он всё это не читал, не обращал на это внимания, — говорит Ада. — Но точно так же и он меня не мог убедить в том, чтобы я не обижалась на тех людей, которые ему делали больно». Ада, добрый по натуре человек, не понимала людей-хамелеонов, запросто менявших свои вчерашние принципы и взгляды на сегодняшние, конъюнктурные, перестраивавшихся моментально в угоду кому-либо. Валерий просил её не придираться к людям и принимать их такими, какие они есть.
Сабо говорит, что он учился у Лобановского сдерживать себя, наблюдая, как Васильич ведёт себя в неординарных ситуациях, и прислушиваясь к тому, что тот советует. Когда кто-то начинал говорить Лобановскому о несдержанности Сабо, он отвечал: «Воспринимайте его таким, какой он есть. Он уже не изменится». То же самое Лобановский говорил, когда начинали осуждать высказывания и действия Блохина.
Дома его пытались отговорить от согласия на предложение возглавить сборную Украины. Логика Лобановского в ответах Аде и Свете была простой: не могу пренебрегать интересами своей страны. Такими же принципами руководствовался он и в советские времена.
В конце декабря 2001 года, во время своеобразного совещания с родными, Лобановский, сидя за столом кипрской квартиры, завёл такой разговор: «У меня заканчивается контракт с “Динамо”. Вот и думаю — уходить из команды или нет». «Только не доставай меня помидорами», — обратился он к Свете (та говорила ему: «Уйдёшь, будешь выращивать помидоры, продавать их...»). Дочь и жена не колебались ни секунды: «Конечно, уходи! Будешь отдыхать, внуками заниматься...» Однако, как оказалось, он не столько советовался с семьёй, сколько разговаривал сам с собой. «Но без работы я умру», — задумчиво произнёс Валерий и одновременно дал понять, что тема — закрыта...
В Киеве весной 1989 года для участия в повторных выборах в Верховный Совет СССР зарегистрировались три десятка претендентов на «подвисший» мандат. Лобановский — в их числе. Кандидатом в депутаты его выдвинули 27 коллективов: от ФК «Динамо» (Киев) до завода ЖБИ-5. В архиве Лобановского сохранились сформулированные им «Тезисы программы предвыборной кампании» — на четырёх машинописных страницах с хвостиком. Листовки с этими тезисами и портретом тренера «на ура» проходили у футбольных болельщиков.
На вопрос, для чего ему нужна вся эта затея с выборами, мне Лобановский ответил так: «Обыкновенные люди пришли ко мне и предложили выдвинуть мою кандидатуру. Когда я поинтересовался у них, почему именно ко мне они обратились, услышал: “Мы видим, как вы сражаетесь с несправедливостью и как отстаиваете свою правоту”. Мне что, нужно было отказать этим людям?..»
Баллотировался Лобановский в Киеве по национально-территориальному округу. Занял, к счастью, лишь третье место. Почему «к счастью»? Потому что поражение Лобановского на выборах, проходивших 14 мая 1989 года, — это победа футбола. Каждый должен заниматься своим делом.
Ада и Света изначально были против его участия в выборах. Даже сказали, что пойдут голосовать против него. В итоге, правда, вообще не пошли.
Мне понятно честолюбие Валерия Васильевича, но больше, чем он (и без депутатского мандата), никто украинскому футболу пользы принести в остававшееся до отъезда в Эмираты время не мог. Лобановский между тем в разговоре со мной 16 мая сказал, что доволен местом в первой тройке (его опередили экономист Владимир Черняк и главный редактор «Вечернего Киева» Виталий Карпенко). «Для дебюта, — засмеялся, — вполне прилично».
В Эмираты как-то по случаю — летели на войну, да в Дубае застряли — заглянули в январе 1991 года два корреспондента «Комсомольской правды» и, не получив от Лобановского интервью, резко прошлись и по нему, и по Аде. «Старшему тренеру национальной сборной Объединённых Арабских Эмиратов В. В. Лобановскому было не до нас, — сообщили С. Заворотный и И. Черняк в заметке, озаглавленной «Лобановский и в Эмиратах шейх?». — Пару дней назад Совмин СССР издал распоряжение об эвакуации из ОАЭ семей советских дипломатов и специалистов. Жена Валерия Васильевича уезжать не хотела. Оно понятно. Перспектива невесёлая: из сказочных краёв, где богатые добродушные арабы и вечное лето, да в слякотную киевскую зиму, к разгулу преступности, длиннющим очередям и прочим “достопримечательностям” нашей сегодняшней жизни. Но приказ есть приказ. Лобановским пришлось подчиниться».
Этим двум молодым людям сложно было понять, что Адой в возникшей неожиданно ситуации двигали не меркантильные интересы, а желание быть рядом с мужем, помогать ему, служить опорой. Она делала это постоянно на протяжении сорока лет, что они были вместе.
На матче с «Кривбассом» 31 марта 2002 года Лобановский не был. Остался дома: «не пустила» спина. Счёт 0:0 огорчил руководителей команды. Огорчился и сам он, когда просмотрел видеозапись, хотя моменты были. 11 апреля первый раз за последние дни вышел из дома. Отправился на тренировку.
Светлана уверена, что здоровье отец подорвал не на Востоке, а ещё до того, как уехал в Эмираты. «Критика, зачастую огульная, — говорит дочь Лобановского, — на отца накатывалась огромными волнами в течение почти полутора десятков лет. Папа вроде как не обращал на эту критику внимания, но на самом деле это его больно ранило. В итоге в конце 80-х годов у папы появилась аритмия, и он уже не имел возможности делать то, что делал раньше, — поддерживать своё здоровье, тренируясь вместе с командой».
В апреле 2002 года он собирался лететь в Стокгольм на вручение ему награды УЕФА. Шутил по этому поводу: «Не сумею поехать, поедет Ада. Она уже чемоданы собирает». Поехать не сумел. Костюм ему новый сшили, а вот обувь цивильную, не кроссовки, подобрать для больных ног оказалось невозможно. Да и врачи не рекомендовали лететь. В клубном пресс-релизе сообщили, что «Валерий Лобановский получит орден, как только сможет увидеться с представителями УЕФА».
Перелёты занимали не последнюю строчку в списке врачебных запретов для Лобановского. Он определял, когда самочувствие позволяет лететь, а когда лучше остаться дома. Делал вид, будто принимал решение об этом не сам, а вынужденно соглашался с волей докторов. Это был единственный способ узнать, как он себя чувствует. С некоторых пор ему понравилось отвечать на этот вопрос классическим «Не дождётесь!».
Только Ада и близкие друзья знали, что скрывается за очередным не вылетом на игру. Болезненные уколы по расписанию, когда ценой невероятных усилий он заставлял себя сдерживаться и не закричать в присутствии врача; гора лекарств — не помещались на прикроватном столике ни дома, ни на обеих дачах; скачущее давление; бешеная аритмия («Ну что ты будешь делать, опять ритм нарушен. Никак не восстанавливается», — сокрушался по телефону Лобановский, никогда не жаловавшийся); опухшие непослушные ноги; короткий тяжёлый сон — проснувшись, он звал кошку Матильду, любившую его и ревновавшую ко всем.
На даче он уже не мог подниматься на второй этаж. Ему оборудовали комнату для отдыха на первом. И душ — с сиденьем.
Едва восстановившись, он ехал на тренировочную базу и летел вместе с командой на очередную игру. Он не желал показывать свою слабость. Чубаров вспоминает, как несколько раз Лобановскому на трапе самолёта отказывал голеностоп и стоило огромного труда удержать его. «Убери руки! Я что, инвалид? Сколько тебе говорить — убери руки!..» — едва не кричал Лобановский.
