— С собой, — отвечает, а голос нахальный, как обычно. Но смеющийся. Этот чёрт умеет.

— Хорошо, что нибудь ещё? — спрашиваю, начиная готовить Паше Птолемееву кофе.

— Да. Я передумал. Сделайте два.

Я кивнула ещё раз, опять спросила:

— Два мандариновых рафа с собой. Больше ничего?

— Твой телефон.

— Как вы сказали? — опять подняла на него глаза. Довольный, чёрт, стоит, глазеет на меня.

— Дай свой телефон, — повторяет мне, а в руках уже вертит какую-то мелочевку, что выложена на кассе.

— Возьмёте конфетку? — игнорируя требование телефона, спрашиваю я, замечая, что в руках у него мятный леденец в яркой, шуршащей обёртке.

— Нет, конфетка у меня уже есть. Точнее, Мороженка. Телефон давай.

— Девушка, дайте уже ему телефон! — вдруг высказалась какая-то женщина в очереди. — А то я сама дам. Свой! — женщина рассмеялась. Паша приятно ей улыбнулся. Девушка помоложе, в яркой пушистой шубке, оторвавшись от своего айфона, внезапно тоже подключилась к беседе.

— У меня можете взять телефон! — она и подобралась поближе. — И я сегодня вечером свободна!

— Кому-то очень повезёт, — нашёлся Птолемеев, и ей улыбаясь. — Не сегодня, так в другой день.

Девушка, возможно, поняла это как шаг к ней навстречу, а я уже с ужасом подумала, что это они сейчас выйдут из кафе вместе, а я-то останусь за этим прилавком! И неизвестно, до чего охочий до баб Птолемеев и эта нежная фифочка договорятся за дверью кондитерской!

Но Паша опять повернулся ко мне:

— Алевина. Серьёзно. Мне. Нужен. Твой. Телефон.

А я была какая-то злая и растерянная, что возьми да и вытащи из кармана, из-под фартука, свой телефон и протяни его Пашке.

— О, как! — удивился он, крутя мой старенький смартфон в руках. — Это что за балалайка?

— Ты что хотел-то? — не выдержала я, потянувшись к нему через прилавок. — Говори быстрее, что хотел, у меня очередь.

— Ну ты и шутница, Алевина Морозова, — так же потянувшись ко мне и приблизившись почти вплотную, интимно шепнул Пашка. — Надо было мне сразу чего серьёзнее просить. Вдруг бы перепало? Мне только номер нужен, а не твоя звонилка.

— Знаю, — также шепнула я. — Но ты достал уже меня, Птолемеев. Я тут работаю, нечего мне балаган устраивать.

— Кофе мне сделай, и я уйду, — он ухмыльнулся, а потом сдёрнул мою маску к подбородку и подставил к моему лицу экран моего телефона. — Разблокируется твоя балалайка по распознаванию лица?

Разблокировка сработала. Телефон хоть и не новый, китайский, но эта функция на нём есть. Птолемеев усмехнулся.

— Надо же, твой телефон тебя признал, а я нет, — и Паша поднёс пальцы к моему глазу, но притрагиваться к повреждённой коже не стал. — Болит, Мороженка?

— У меня тут камеры, — шепнула я, резко отстраняясь и натягивая маску. — Хочешь, чтоб меня уволили?

Паша не ответил, вбил какой-то номер в мой телефон и сразу позвонил по нему. Его собственный телефон тихонько пиликнул.

— Ну вот и всё, — выдал довольный Пашка, возвращая мне “звонилку”. — Долго ждать мой кофе?

Не отвлекал бы меня, я бы давно всё сделала. Хорошо, очередь не жаловалась. Большинство с интересом за нами следило.

— Скоро будет готов! — я достала два стакана и приготовилась разливать напиток. — Как подписать?

Напиток в двух стаканах один и тот же, можно и не подписывать и не спрашивать. Такой фишки и обязанности у нас нет — по желанию клиента, если берут сразу много на большую компанию. И я смотрела на Пашку и ждала ответа.

— Подпиши на одном: “Для хорошей девочки” — улыбнулся этот чёрт, на меня пялясь.

— Хорошо, как скажете, — ответила я. Рука подрагивала, но надпись я сделала. Назвала ему, сколько к оплате. Расплачиваясь, Паша невзначай заметил:

— Я уезжаю на несколько дней, Мороженка. Не скучай без меня.

— Не буду, мне скучать некогда! — буркнула я, толкая к нему стаканы. А у самой в голове вопросы: Как? Куда? Под самый Новый-то год?

— И хорошо, — Паша взял один стакан, успев поймать мою держащую стакан руку, а второй, подписанный стакан, подвинул обратно ко мне. — Это тебе, Мороженка.

— Мне? — я выдернула свои пальцы, прижимаемые к горячему картону стаканчика, хотя меня как током пробило от одного такого касания.

— Тебе-тебе, — Птолемеев оценивающе на меня взглянул. — Сможешь подождать меня несколько дней, как хорошая девочка?

Павел Птолемеев ушёл, он как всегда спешил по каким-то своим важным делам. А мне до конца дня уже нормально не работалось.

И вот этот день настал. Двадцать седьмое декабря, у меня сегодня отгул. Планов, естественно, вагон и маленькая тележка. Меню составить, закупиться продуктами. А ещё… зайти в парикмахерскую к девчонкам и привести себя в порядок.

Заранее позвонила, подумав, записалась только на стрижку и покраску волос. Вообще я не так чтобы давно была, голова выглядит сносно. Но как-то хочется красоты и новизны к Новому году.

В этом салоне у меня подруги работают. Тоже с моего техникума — дружим давно, с тех самых юных лет. Как получилось? Я же ходила смотреть наш пединститут, что там и как, и есть ли у меня шансы? Познакомилась тоже с девочками. Ну и мальчики там были. И вот сразу поняла, что компания не моя. У них разговоров только, как и где провели выпускной, сколько у них репетиторов и сколько это стоит. А по чесноку — перед друг другом понты кидали — чьи родители больше потратились. А ещё из разговоров — где дороже учиться, где престижнее, где у кого какой знакомый, и всё в таком духе. Я сразу в их компанию не вписалась.

А экзамены меня пугали. Набрать по баллам нужно много, коммерческое обучение стоит дорого. Подумала я про маму и про то, что хорошо учиться всё равно не смогу, не самая я умная девушка, и надеяться, что поступлю своим умом и буду получать стипендию — смысла нет.

Так я и пошла в техникум. А там девчонки сразу подобрались свои в доску. Только с виду у них из интересов мальчики, пиво во дворе и семечки. А на самом деле — тоже от компании зависит. Мне с подружками очень повезло.

— Алевина, краса наша! — громогласно встретила меня Наташа Игнатова. Теперь уже давно Васнецова, да только Васнецов её, так же как и мой Терешников — давно поминай, как их звали.

— И чего же ты пришла? Я тебя с недели три назад красила?

— Да мне кажется, корни уже видно? Разве нет? — я разделась, проходя к зеркалу. поцеловала воздух рядом с румяной Наташкиной щёчкой и плюхнулась в кресло.

— Мы в прошлый раз и стричь не стали, решили, что пока не надо. А сейчас смотрю, и как будто что-то не то, — пожаловалась я.

— Девчули, — выдала Наталья, немного подумав, — соображается мне, что дело пахнет мужиком!

— Это каким? — тут же из другого кабинета вылетела маникюрщица Светлана. С ней мы вместе не учились, но так как она товарка Наташина, тоже общаемся хорошо.

— Почему сразу мужиком? — насупилась я.

— А глазки-то заблестели! — довольно подтвердила свои слова Наташка. — А ну-ка, мать? Это что там у тебя? — она развернула меня к свету и принялась разглядывать мой второй день старательно замазываемый фингал.

— Знаешь, родная, такой мужчина нам не нужен! — покачала головой она.

— Да не он это сделал! — начала оправдываться я. — В столб я врезалась, поскользнувшись.

— Сказки кому другому рассказывай! — недовольно проворчала Натали. Пришлось выдавать ей всю историю. Со своим чудесным спасением, я, может, слегка приукрасила. Да и то, что у Пашки в квартире была, тоже рассказывать не стала.

Мне бы девки быстро сказали, что тормознутая я, и теряться не надо было.

Про поцелуй во дворе дома, краснея, рассказала. Тоже без подробностей — было и было. Но как они на меня смотрели, и как я смущалась, сидя в кресле перед зеркалом, как на допросе — можно понять, что мне ой как не всё равно.

Тем более, Наташа вспомнила, что я рассказывала про свою школьную любовь. Имя она запомнила тоже и сложила два и два.