За секунду до того, как зверь сбивает свою добычу с ног, наёмник успевает сделать точный выстрел. Болт попадает точно в глаз Трилийского Людоеда.

Чудище лишилось своего зрения. С яростным воплем монстр тут же начинает крушить ударами своих кулаков всё вокруг, надеясь достать до рыцаря. Всё же людоед примерно помнил, расположение человечка. Но Вильгельму хватило выигранного времени, чтобы увернуться и начать ползти обратно.

И всё же Трилийский Людоед ещё мог слышать. Тяжёлый доспех при каждом движении издавал много шума. Кулаки приземлялись в опасной близости от Вильгельма. Тогда по всему полю боя пронёсся громкий звук лязгающего металла.

Командир второго отряда бежал прямо к ослеплённому монстру. Длинная полоса крови следовала за умирающим, но не ещё не павшего воина. Слишком упёртый и гордый для простой смерти он мчался вперёд, чтобы нанести последний удар, пока со всех щелей его брони выплёскивалась кровь.

Трилийский Людоед, слишком поглощённый жаждой мести вонючему рыцарю, никак на это не реагировал. И вот командир второго отряда поднял вверх своё оружие для последнего удара. Молот с силой обрушился прямо по торчащему древку алебарды, вгоняя сломанное оружие ещё глубже в мерзкое тело монстра.

После удара Трилийский Людоед в удивлении замирает. Доносится слабый хрип, который сразу же прерывается. Из глотки монстра начинается литься кровью, заливая багровым заревом обзор для Вильгельма. В последний момент рыцарь успевает перекатиться в сторону, после чего монстр с грохотом падает на землю.

Больше монстр терроризующий Трилию не издаст никакого звука, как и нанёсший последний удар воин. Командир второго отряда, слишком упёртый, чтобы даже просто упасть. Со стороны даже казалось, что он жив, просто упёрся на свой молот, взяв передышку. Но изуродованная броня и ужасные раны, которые уже перестали кровоточить, говорили об обратном.

Капеллина или шапель — общее название наиболее простого вида шлемов в виде металлических колпаков с полями. В шапелях не было предусмотрено бармиц, полумасок или забрал, однако форма их очень значительно варьировалась. Подобные варианты были одними из самых дешёвых и применялись пехотой. К данному типу также можно отнести и шлемы конца эпохи тяжёлых доспехов (XVI–XVII века), как, например, каски конкистадоров.

***

Трупы, страх и отчаяние царили на проклятой поляне, где казалось, не было победителей. Похищенные жители погибли ещё до прихода наёмников, чьи изуродованные продолжали лежать в тишине. После гибели Трилийского Людоеда лес действительно успокоился, даже зверьё поспешило убраться как можно дальше.

Довольно быстро Вильгельм соорудил носилки из подвернувшихся материалов. Павшим уже было плевать на их вещи. Готрик получил много ран, но всё же он выжил, благодаря ему за жизнь цеплялся и затухающий Бартем. Но раны оруженосца едва позволяли тому стоять на ногах.

— Вот так… аккуратно… — говорил рыцарь, координируя переноску сотника его величества, покрытого собственной кровью от многочисленных ран.

Обезумевшие звери вопреки своим инстинктам продолжали сражаться до последнего, их клыки ломались о сталь, конечности отсекались, но им было плевать на собственную жизнь, лишь жажда убийства вела питомцев Трилийского Людоеда. И судя по тёмным ритуалам и жертвоприношениям, без магии здесь не обошлось.

Арбалетчик тоже умудрился выжить. Высокий стальной воротник и шапель спасли его от клыков волка. Как и его дерзкий выстрел вопреки всему позволил хоть кому-то сегодня выжить.

— Нужно доставить его в город как можно быстрее, — рыцарь произнёс всем очевидный факт. — Подсобишь?

Арбалетчик посмотрел на поле боя, где лежали его товарищи. Некоторых он знал меньше месяца, с кем-то сражался бок о бок на протяжении последних трёх лет. Вместе они разделяли радости и невзгоды. Быть может, эти наёмники и не были святыми, но они много значили для единственного выжившего члена отряда.

Галарен хотел хотя бы похоронить своих друзей, но в голове всплыли слова, пожалуй, самого упёртого человека, которого он знал. Перед глазами появилось горделивое лицо воина с молотом, который никогда не становился обузой для других при жизни. Да и другие товарищи вряд ли бы простили своего меткого арбалетчика, если бы он отказался. Мёртвых уже не вернуть, но ещё есть шансы избежать лишней смерти.

— Конечно, — хмуро буркнул Галарен, отводя взгляд от своего застывшего командира.

— Готрик, постарайся не отставать.

— Подожди, у меня есть бальзам… — арбалетчик достал из подсумка банку с какой-то грязью. — Оно должно хоть немного помочь.

— Вот дерьмо… — внезапно раздался знакомый голос.

— Теодмер? — у Готрика от удивления аж челюсть отвисла.

— Я, кажется, руку сломал, а ещё голова кружится.

— Ты жив!

— Да, я жив. А что?

Вильгельм сам видел, как лучника снесло половиной дубины Трилийского Людоеда. Толстенный и тяжеленый ствол дерева вылетел как из требушета, угодив прямо в лучника. Но, судя по всему, тот всё же успел начать уклоняться и был лишь слегка задет. Рыцарь бы прозвал своего товарища везунчиком и любимцем госпожи удачи, если бы этот же Теодмер за миг до этого не выстрелил своему командиру в затылок. Снова.

— Нужно поспешить, — твёрдо произнёс Вильгельм, переводя внимание на более важные в данный момент вещи: всыпать лучнику за стрельбу по своим можно будет позже. — Теодмер помоги Готрику, постарайтесь не отставать слишком сильно.

В ответ оруженосец лишь кивнул. Рыцарь же быстро перешёл на бег, при этом фактически не тряся носилкам. Также ему помогал и арбалетчик, который сразу же вспотел, но выкладывался на полную. Нужно как можно скорее вернуться в деревню, погрузить Бартема на телегу и отвести в Плериандор.

В быстром темпе выжившие вернулись в деревню. Не было времени собирать награду, что-то объяснять. Вильгельм лишь рявкнул местным, что Трилийский Людоед мёртв на поляне, где остались лежать и остальные наёмники.

— Этот мертвец ещё дышит? — раздался голос удивлённого старосты, который заметил окровавленный кусок мяса в носилках.

Но рыцарь уже никого не слушал, быстро положил тело сотника его величества на телегу. Конь активно подгонялся, а сам Вильгельм бежал на своих двоих рядом. Никакого лишнего груза не было. Кто-то предлагал запрячь единственного скакуна в поселении, но расстояние не близкое. Здесь будет важна не скорость, а выносливость. Неважна максимальная скорость, если после двадцати километров лошадь свалится без сил. Да и скакун предназначен для наездника, а не для тягловой работы.

— Вильгельм! — справа подъехал Теодмер, который и взял скакуна. — Отправляйся в храм Ароса.

Рыцарь же ничего не отвечал, не собираясь сбивать дыхание.

— Я же отправлюсь на север.

— Чего?!

— За помощью. Раны Бартема слишком серьёзные…

— Делай что хочешь!

Лучник так и поступил, ускакав в другом направлении. Готрик же остался в поселении. Ему тоже сильно досталось, да и такой же темп, как у его наставника, оруженосец же поддерживать не смог.

Рыцарь же не отставала от коня. Велетуил, тягловой конь, в шутку прозванный в честь правителя Кеенора, также упрямо двигался вперёд. Солнце ушло за горизонт, наступила ночь. Но животное вопреки инстинктам продолжало исполнять волю Вильгельма. Будто в животном разуме появилось понимание всей важности этой задачи, оно несло телегу вопреки голоду, усталости и отсутствию сна. Казалось, даже в глазах коня читалось… Хотя, наверное, рыцарю просто показалось, ведь и сам он давно не спал.

Вскоре показался Плериандор. Все с удивлением проводили взглядом бегущего на своих двоих ногах рыцаря рядом с телегой. Долго не церемонясь, прямо с Велетуилом Вильгельм буквально ворвался в храм Ароса, пачкая белый пол святого места.

— Сир? — послушница сразу узнала рыцаря, который не так давно помог храму.