— Пошли. Нам надо встать так, чтобы мы не закрывали его от прицела из моего автомобиля.

— Поняла.

Она отошла в сторону от Солано, на что он одобряюще кивнул.

Советник Ричардсон при ближайшем рассмотрении оказался мужчиной лет шестидесяти, худощавым, немного сутулым, но просто излучающим уверенность и превосходство. Лицо у него было грубоватое, глаза маленькие и беспокойные. Голос советника заставил ее улыбнуться — высокий, почти писклявый, почти отвратительный:

— Солано, это что еще за чучело с тобой?

— Ее зовут Иллка, советник.

Упырь не стал поправлять Ричардсона, когда тот использовал слово «чучело», и ей стало обидно:

— Я не «чучело», кровосос ты гадский. Я — человек, в отличие от тебя.

Ричардсон засмеялся:

— Огонь, а не баба. Вам бы с ней детишек заделать, Солано.

— Советник, не думаю, что самая разумная тактика оскорблять тех, от кого зависит жизнь вашего сына, — ответил капитан, и Иллка даже удивилась злости, которая прозвучала в его голосе. Неужели его так задело предложение советника?

— Ну, не тебе рассуждать про разумность, Солано, — Ричардсон прищурился, и Иллка поняла, что он не очень хорошо видит в темноте, а скорее всего, и днем, но почему тогда на нем нет очков? — Как там мой наследник, Солано?

— Жив пока.

— Пусть с ним все будет хорошо, иначе сделке конец. Ты же видишь, что мы выполням условия?

— Имеете в виду офицера внешних?

— Да. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы уговорить их вообще пойти на контакт в данном вопросе. Почти десять лет никто не покидал Республику.

— Надеюсь, что все получится.

— А как тебя осенило спутаться с кормом? — Иллка никак не могла понять: Ричардсон намеренно провоцирует конфликт или просто рассуждать иначе не может.

— Это имеет какое-то значение? Или мне поинтересоваться, как вам пришла в голову мысль выстрелить в мою квартиру из гранатомета, или как скрыть преступление своего ублюдка? Масса вопросов, советник.

— Ну, ответ один. Скоро здесь станет очень жарко. В Республике, так что не вижу смысла играть в справедливость. Макензи и остальные уроды просрали наше будущее.

— И вы решили, что теперь можно все? Убивать кого пожелаете и когда пожелаете?

— Солано, у тебя нет детей и не будет ни при каком раскладе: ты либо сдохнешь сейчас, либо за Барьером тебя стерилизуют, так что ты не поймешь. А у тебя есть дети, корм?

— Я — не корм. Я — человек, — Иллка с трудом сдержалась от того, чтобы не наброситься на надменного ублюдка. Она сперва не хотела говорить, что у нее есть дети, но потом подумала, что упыри все равно узнают это:

— Есть. И что?

— Как бы ты поступила, если бы твой ребенок совершил преступление, а у тебя имелась бы возможность это скрыть?

— Не знаю, — соврала она. — Я бы постаралась воспитать его так, чтобы он не стал преступником.

— А ты не совсем тупая, — заметил Ричардсон. — Только ты врешь. Ты бы сделала все возможное, чтобы он остался на свободе. Солано не может этого почувствовать.

— Советник, мы будем разговаривать о проблемах воспитания, или у нашей встречи есть какая-то определенная цель?

— Есть. Я пришлю медика. Одного. Не одаренного. Доктор Уиллби с фермы описал состояние моего мальчика, поэтому для всех будет лучше, если он получит хорошую помощь. Взамен могу предложить еду и питье для тебя, Солано, и всей этой банды уродов.

— Как долго будет приниматься решение по нашему поводу?

— А мне откуда знать? — Ричардсон развел руками. — Я же здесь, а не за Барьером. У них там мощная бюрократия, так что процесс может и затянуться. Поэтому я и предлагаю воду и еду.

— Медика присылайте, а продукты не нужны.

— Боишься, что отравим? — усмехнулся советник. — Как эта баба отравила наших солдат в своей деревне?

— У нас есть собственные запасы.

— Хорошо, как знаешь. Митчелл сообщит о результате.

Ричардсон развернулся и пошел в сторону КПП. Иллка так и не поняла, зачем Солано позвал ее на этот разговор, но услышала странную информацию о том, что вскоре наступят интересные времена.

— А расскажи мне поподробнее, что этот упырь имел в виду под «станет жарко»?

Глава 22.

После того, как медик, присланный советником, осмотрел его сына и ввел несколько инъекций, Виктор решил, что имеет смысл проверить, чем занимаются люди Иллки. При медике они старались не разговаривать ни о чем серьзном, так как доктор в любом случае расскажет все, что слышал и опишет все, что увидел.

Виктор выбрался из автобуса и пошел в сторону первого грузовика. В кабине один из бойцов спал, второй же быстро отреагировал на его появление, направив на Виктора ствол винтовки. Такое поведение показалось Виктору вполне разумным: отдыхать по очереди — хорошая идея.

Глядя на спящего косовара, он с трудом сдержал зевок. Надо будет самому хоть немного поспать, как только медик уберется прочь.

Он обошел грузовик и вернулся к микроавтобусу. Фонари на КПП светили ярко, так что он прекрасно видел, что за ним наблюдают несколько человек, один из которых сопровождал каждый его шаг поворотом установленного на треногу крупнокалиберного пулемета.

Из автобуса вылез доктор.

— Мой коллега ошибся, — заговорил он, — у сына советника серьезные повреждения внутренних органов. Ему просто необходима госпитализация….

— Доктор, вы же понимаете, что это невозможно до тех пор, пока мы не покинем Республику.

— Я просто реком….

— Не нужно, — оборвал его Виктор, — даже если бы я вам доверял, то все равно не стал бы делать подобный шаг: без этого ублюдка нас растерзают за пару минут. Так что передайте папаше, чтобы торопил внешних с решением.

— Я не стану врать советнику о состоянии его сына. И это очень сильно огорчит его.

— Мне все равно, огорчит его или нет, — Виктор понимал, что доктор постарается убедить его выдать Ричардсона- младшего, но делал он это так неуклюже, что ему стало даже немного смешно. — Просто пошевелите его, если он хочет сохранить жизнь своему ублюдку.

— Капитан, я постараюсь донести до него ваше послание, — медик направился к КПП. Януш вывел на улицу племянника Макензи. Тот связанными руками пытался снять штаны и трусы, чтобы помочиться. У него это получалось, но только медленно и забавно.

Виктор посмотрел на кабину второго грузовика. За рулем дремал водитель, а Иллка неторопливо водила головой из стороны в сторону, оценивая ситуацию. Он вернулся в салон и сказал Миклошу:

— Я немного посплю. Хотя бы час, потом будите.

— Можешь даже пару часов. Тоже хотели предложить такой вариант.

Он откинул спинку кресла на максимум и быстро погрузился в сон, из которого его без особых церемоний вернул Януш:

— Просыпайся, Солано, Митчелл на связи.

— Пошел он в жопу. Пусть вам все скажет.

— Уже посылали, но он настаивает.

— Угу, — пробурчал Виктор и с трудом заставил себя дотянуться до рации:

— Солано. Что тебе нужно?

— Внешние дали добро на ваш переход. Завтра в восемь утра пришлют в тоннель за вами транспорт.

— Хорошо, — Виктор не до конца осознал, что уже через несколько часов он покинет Республику. — А Сониным эту информацию нельзя было предоставить?

— Я думал, что ты главный.

— Не надо ничего думать, Митчелл. Лучше скажи, как ты видишь процедуру?

— Все просто: вы заезжаете в тоннель. Я отвожу своих людей, вас забирают внешние. Вы оставляете заложников и оружие в своем транспорте. Вот и все.

— И пока мы будем без оружия — вы нас перестреляете?

— Оружие — это условие внешних. И оно разумно.

— Да, конечно. Понял. До утра, Митчелл.

Сонины и заложники слышали разговор. Он и не пытался его скрыть. Януш сказал:

— Теперь самое главное, чтобы мы спокойно дожили до восьми утра.

— Не думаю, что с этим возникнут проблемы, — Виктор действительно так считал, — если уже довели до такой стадии, то не станут же они убивать нас на глазах внешних?