— Борцов за веру и родину?

— Башким, — она чуть не сорвалась на крик. — Кто?

— Бехир, — муж выплюнул это имя, а она покачала головой:

— Кроме муллы.

— Замир, ну, или я.

— Позови Замира к нам.

— Да что такое случилось-то? Мне можешь сказать? — теперь уже он начал злиться.

— Позови.

— Замир сейчас на работе, он — мужчина серьезный, не станет…

— Позови, прошу тебя.

— Иллка, если это какая-то бабская глупость, то тогда….Тогда я буду вынужден. Перед людьми меня позорить не смей.

— Позови.

— Ладно, — Башким ушел, а она слила отвар в стеклянную бутыль и добавила еще кипятка в олеандровое крошево. Работать с травами и настоями она научилась у бабушки, именно у той бабушки, в чьей деревне прошло сафари, так что если ее план удастся, то память бабушки будет учтена.

Башким вернулся с Замиром, невысоким бородатым мужчиной тридцати лет. У него было четверо детей и большой земельный надел, который он обрабатывал сам, отчего, и так от природы смуглый, казался совсем черным. Он в отличие от Башкима выглядел не раздраженным, а удивленным. Иллка поздоровалась с ним и поставила на стол чашки с настоящим чаем, а не отваром из виноградных листьев.

— Замир, — они знали друг друга давно, так что могли пользоваться только именами. — Ваш имам Бехир предатель, он работает на упырей, всех вас продал им, а завтра в деревню прибудут солдаты, чтобы схватить всех вас и отправить на ферму..

Их гость поперхнулся чаем, а Башким замер с чашкой в руке.

— Откуда знаешь?

Иллка решила не рассказывать о своем решении убить Бехира и выкрутилась:

— Случайно на улице подслушала его разговор с каким-то Штайном.

— А про солдат, что завтра будут?

— Букерош сказала, что монтажники дорожные приехать в гостиницу должны, но это будут точно солдаты.

Замир подскочил:

— Про Бехира не хочется верить, но чуяло мое сердце неладное.

— Ты не прав, Замир, — начал возражать Башким. — Хаджи Бехир мусульманин благочестивый, один из нас. Божий человек, не может он нас предать.

— Башким, жену свою послушай, — остановил его Замир.

— Глупая женщина, он ей просто не нравится.

— Муж мой, через пару дней мы все умрем, — спокойно заявила она, — так что врать мне никакого смысла нет. Да, он мне и раньше не нравился. Слишком вкрадчивый, скользкий.

— Согласен с тобой, Иллка, — ее удивила такая безоговорочная поддержка Замира. — Он очень много рассказывал нам о борьбе, но, как только я задавал конкретные вопросы про то, что станем делать, то переводил тему или говорил, что это подождет, что пока не время. А он, получается, выявлял тех, кто настроен против упырей решительно.

— Да, — Замир, к счастью, оказался умнее ее мужа, который сейчас выглядел словно побитый щенок. — И уже не поможет избавление от «запрещенки», ничего не поможет. Решение упырями принято, нас всех ждет ферма.

Замир начал ходить по кухне из стороны в сторону:

— Ты делаешь отвар дурмана?

— Да. В гостиницу заказали пиво для «монтажников». Пусть выпьют на здоровье.

— Не убьешь их этим. У них организмы крепче наших. Генетика.

— Но лучше им явно не станет.

— Иллка! — в голосе Башкима прозвучали испуг и удивление. — Ты хочешь отравить солдат?

— Да, — ответил за нее Замир, — она хоть что-то делает. Это, конечно, не особо поможет, но есть маленький шанс, что хоть один упырь помрет.

— Замир, а вы так и будете ждать, как стадо баранов, когда вас резать начнут? — задавая такой вопрос она рисковала нарваться на насилие, так как Замир явно не ее муж, но тот с горечью согласился:

— Правильно ты нас назвала, женщина. Надо что-то делать. Победить у нас не получится, но вот жизни продать подороже есть шанс.

— Может получится договориться с ними? — подал голос Башким, и Иллка бросила на него полный презрения взгляд:

— С кормом не договариваются. Ты же не договариваешься со скотиной, прежде чем ее забить?

— Жена твоя дело говорит. Мы для упырей корм и скот, — Замир с подозрением посмотрел на ее мужа. — Или ты уже сейчас на пост полицейский побежишь, чтобы жизнь свою сторговать?

— Да, нет, я даже и не помышлял о таком, как такое тебе в голову могло прийти, — Башким оправдывался так настойчиво, что Иллка поняла: именно такая мысль и появилась в его голове.

— Я хотела так сделать. Опередить имама, но это не изменит ничего. Упырь-Штайн сказал, что все уже согласовано.

— А я слышал, что с ферм некоторые возвращаются, — продолжил защищать свою позицию Башким. Резкий звук пощечины, которую отвесил ему Замир, напугал даже Иллку.

— Придурок! Дурная трусливая мразь! Никто не выпустит обратно корм. Тебя выпьют до остатка, и хорошо, если это будет через медицинские системы, а не как раньше — ножом по артерии.

— Так что делать? — Башким потер покрасневшее место на лице. — Делать что?

— Брать оружие, собирать братьев и попытаться убить как можно больше упырей.

— Но у них ведь танки, вертолеты, да и в обычном бою они сильнее нас…

— Тут тебе пригодится твой опыт с «калашниковым», — не удержалась от поддевки Иллка, но Башким, полностью охваченный ужасом, не отреагировал на нее.

— Если дурман подействует на первых, то пока они будут слабыми и без подпитки, то мы их перебьем в гостинице, а потом попробуем прорваться к Вратам.

— Но на Вратах очень много солдат и полиции.

— Уже несколько лет никакого сопротивления не было, так что охрана Врат явно не так подготовлена к атаке из Района.

— А потом?

— Что потом?

— Нас же оскопят внешние, — заныл Башким. Замир рассмеялся:

— Ну, детей ты уже сделал, так что и без стручка проживешь. Без яиц ты и до этого обходился как-то.

Иллке даже стало немного жаль собственного мужа, который сейчас сидел такой униженный, раздавленный, напуганный. Но потом она вспомнила все его речи про восстание, про сопротивление, про джихад, и жалость ушла: слова, пустые слова и игра в кого-то значимого перед ней и прежде всего перед самим собой.

— Не переживай, Башким, мы вряд ли доживем до момента стерилизации. Упырей на Вратах много, да из города на вертолетах добросят.

Замир сел за стол и залпом осушил остывший чай, покрутил в пальцах ложку и отложил ее в сторону.

— Сделаем следующим образом: я сейчас обойду всех, кто был с нами в группе, соберемся у вас, Иллка пусть доделывает свое зелье, а ты поможешь ей отвезти его в гостиницу. Бехир нас будет ждать вечером, так что придется идти и слушать предателя. Пока солдат не потравим и не перебьем выдавать себя нельзя. После Бехира надо будет подготовить оружие, а утром отправить жен и детей, куда угодно, но подальше отсюда. И сделать это надо будет незаметно.

— Прости за вопрос, Замир, но сколько вас вообще?

— Двадцать четыре человека, — Замир задумался, — из них половина такие же, как твой.

Иллка улыбнулась:

— Ну, даже двенадцать человек с желанием бороться, лучше, чем никого. А на Башкима не злись, он просто слишком верил Бехиру.

— Ладно, — Замир снова поднялся, — нечего рассиживаться, дело надо делать. Ты — молодец, Иллка.

— Да, давайте готовиться.

Замир ушел, а она с Башкимом направилась в сарай, где стояло подготовленное для продажи пиво. Ядовитый отвар нужно было залить в бочки, а потом еще как-то аккуратно перемешать, чтобы газы не разорвали емкости. Одна она бы точно не управилась. Башким на удивление делал все быстро и четко, затем на минуту остановился и сказал:

— Прости меня за слабость, Иллка. Я не подведу.

Глава 14.

Когда ублюдки разговорились, то Виктора сперва охватило сомнение в том, что они говорят правду. В его голове никак не укладывалось то, что он услышал. Сонины тоже имели вид озадаченный. Подтвердить или опровергнуть слова подельников мог только Ричардсон, но он в сознание не приходил, хотя уже минут тридцать валялся на полу. Живой.

Макензи, девка по имени Рита и толстяк-брюнет, работавший в городском транспортном департаменте и имевший доступ к система видеоконтроля, объяснили расстрел патрульных совсем не так, как ожидал Виктор. С их слов никто из родственников и родителей и не подозревал об их планах. А план был простой: расстрелять полицейских из оружия, которое использовали когда-то албанские повстанцы, поднять шумиху в медиа и заставить Совет вернуть практику сафари. Макензи напрямую заявил, что молодое поколение лишили удовольствия охоты.