Замир со счастливой улыбкой крикнул:

— Аллах опять помогает нам. Он любит нас.

— Не спугни удачу, — начал возражать Фламер.

— Какая удача, брат? Это Аллах помогает своим воинам. Неверные не смогут причинить нам вред.

Иллка смотрела, как из простреленных ног охранников вытекает кровь. Это зрелище ее заворожило, но через пару секунд пришло озарение, что из некоторых кровь не просто течет, а рвется наружу тела очень напористо:

— Замир, им нужно сделать перевязку — иначе придется искать новых заложников.

Глава 18.

Митчелл распорядился, чтобы проверки на КПП Периметра не было, так что автобус пролетел мимо армейского патруля на полной скорости. По двум выделенным полосам трассы двигались в обес стороны грузовики на электродвигателях с контактными антеннами. Две другие полосы использовались для обычного транспорта.

Ричардсону влили треть обычной дозы, и он воспрял духом. Кровотечение прекратилось, глаза прояснились, он даже попытался развязаться, но сил не хватило. Однако Виктор понимал, что скоро эффект прекратится, и тогда все может стать гораздо хуже. Миклош сказал:

— Солано, ты не хочешь поменяться?

— Хочу, — ответил Виктор. — Сейчас остановимся, ублюдкам дадим поссать и поменяемся.

Он нашел удобный карман и повернул к нему. Ему хотелось спать и курить. Он начал со второго. В пачке осталось всего семь сигарет. Виктор с печалью посмотрел на них — магазинов впереди не ожидалось. Сонины по одному начали выводить пленников из машины. Макензи попытался заговорить:

— Верните нас, и все закончится.

— Заткнись, — Януш тряхнул его за плечо, и тот испуганно вздрогнул. Когда вывели девушку, то Виктор отвернулся: она хоть и убийца, но и смотреть, как она облегчается он не хотел. В очередной раз в голову пришла мысль: «А можно ли было поступить по-другому? Без стрельбы, без заложников?» Но, учитывая, что на него начали атаку, даже не пытаясь договориться, то ответ являлся очевидным: нет.

Он докурил и залез в салон, Миклош сел за руль. Ричардсону стало хуже: ублюдок побледнел и трясся словно в лихорадке. Виктор внимательно посмотрел на него: открытых ран не было, даже разбитая голова не могла являться причиной. Скорее всего, он повредил печень или почки, когда избивал его.

— Он может не дотянуть до Врат, нам еще часа три туда ехать. Если не будет сюрпризов. Что можно сделать, Януш?

— Дадим еще крови.

— Я не медик, но эффект временный, и как бы он от стимуляции быстрее не загнулся.

— Тогда нужен доктор. Только не надо просить об этом Митчелла.

— А на этой трассе есть медпункты или что-то подобное? — Виктор никогда не покидал Урошевац, кроме двух экскурсионных поездок в детстве: в Кэмп-Бондстил и на Станцию, так что совершенно не ориентировался в пространстве вне города.

— Нет, но через час будет ферма. Там медики точно есть.

«Фермы» — тюрьмы-лаборатории, которые пришли на смену сафари. Туда помещали преступников из Районов: воров, убийц, уклонявшихся от налогов, мятежников. Их использовали в качестве постоянного источника крови для нужд армии, полиции и спецслужб, а также для создания стратегического запаса. Заключенных кормили, содержали в чистоте и регулярно водили на сдачу крови. Такие учреждения посчитали более гуманными по сравнению с сафари и более продуктивными, так как источник крови оставался живым продолжительное время и теоретически имел шанс получить свободу, когда закончится срок наказания. Еще один шаг к тому, чтобы Внешний мир увидел способность Республики обуздать агрессию своих граждан. И получить за это небольшие послабления в эмбарго.

Граждан с измененным ДНК на фермы не отправляли, ввиду бесполезности такого вида наказания. Кровь генетически модифицированного не оказывала никакого действия на обладающего даром. Для граждан существовали отдельные тюрьмы. Не самые приятные места, у Республики не имелось лишних средств для содержания преступников, так что условия пребывания там заметно отличались от жизни на свободе. По рабочим вопросам ему приходилось неоднократно посещать Центральную Тюрьму Урошеваца, куда решением суда отправляли задержанных на время следствия. Но про фнрмы он слышал гораздо более страшные истории. Только слышал. Виктор внезапно осознал, что кроме Урошеваца нигде и никогда не был: объяснимо, учитывая специфику Республики, но все его знания и умения предназначены для жизни в Урошеваце, а что будет, когда он покинет Республику. Если покинет.

Кристи, мать — что будет с ними? По поводу Кристи он переживал меньше всего. Вряд ли у нее возникнут какие-то проблемы. Их трудно было заподозрить в безумной любви, да и знали о ней не очень многие, а вот мать… Виктор надеялся, что Петр сумеет ее защитить. То, что Митчелл не использовал ее для торга, говорило в пользу этой надежды.

Жизнь за Барьером, если судить по спутниковым развлекательным каналам, а другие на Республику не транслировались, выглядела комфортнее и интереснее, а еще было отчетливо видно, что технический уровень превосходит на порядок Республиканский. Даже мелкие бытовые приборы индивидуальные средства коммуникации свидетельствовали об этом, но удивления это не вызывало, скорее, вызывало ненависть к тем, кто отгородился от них Барьером, объявил не-людьми и периодически призывал уничтожить. В последнее время, правда, накачка агрессии по отношению к Республике стала затихать, но судить об этом он мог только по новостным программам из-за Барьера.

Совет пытался цензурировать трансляции, но спутник не собьешь ракетой ПВО, а изымать телевизоры у населения означало проиграть следующие выборы. Но экраны имели свойство деградировать от старости, так что постепенно становились предметами роскоши, а основной канал распространения информации стало занимать радио. Проводное, как наиболее доступное для поддержания в рабочем состоянии.

Виктор искренне не понимал причину страха остального мира. Да, его организм способен временно превращать чужую человеческую кровь в мощный стимулятор, но это не делает его существом со сверхспособностями. Они, граждане Республики, такие же, как и все остальное человечество. И пить чужую кровь — не самое приятное занятие для большинства, к тому же и без нее можно спокойно обойтись. То, что некоторые граждане Республики не могут уже без нее обойтись, обычная зависимость, сродни алкоголизму или наркотической привязанности. Но любой человек с обычной ДНК под воздействием спиртного или «дури» может натворить много бед. Для него оставалось загадкой, почему за Барьером так страстно желали их уничтожения.

Рождение Республики, конечно, прошло не очень мирно, да, что там говорить, совсем не мирно, но ведь и причиной такого кровавого мятежа стало решение Пентагона закрыть программу по изменению ДНК варварским способом — уничтожить всех носителей. Это позже, когда Республика отстояла свое право на существование пришли к выводу, что можно обойтись стерилизацией.

— А еще там должна быть еда, — добавил Януш. — Ты хочешь есть, Солано?

— Нет.

— Ну, с тобой ясно — покурил, вроде как поел, а мне надо в желудок что-нибудь закинуть.

— Тогда попробуем напроситься в гости. Но ведь там охрана серьезная должна быть?

— Не очень. Корм под успокоительным, так что в охране либо отставники, либо молодежь неопытная.

— Тогда, поехали.

Виктор попробовал поспать, но беспокойство по поводу состояния Ричардсона выталкивало в реальность. Ублюдок все еще, к счастью, оставался жив, но дышать начал как-то прерывисто и с тихими всхлипами.

Ворота фермы из сетки-рабицы были распахнуты. Перед первым одноэтажным блоком стояли два грузовика ремонтной службы. Все это Виктор рассмотрел через оптический прицел: они остановились метрах в трехста от забора. Миклош сказал:

— Странно. Какие бы разгильдяи там не служили, но оставить ворота открытыми…

— Что делать будем? Если ублюдка не подлатать, то он загнется, а нам просто нечем будет торговаться.