— Перспектива сдохнуть от гранаты в окно?

— Я разберусь с этим….

— Герт, ты же коп. Ты покрываешь убийц. Да что там говорить…

— На Литгоу можешь не надеяться, Вик. С ним сейчас проведут беседу, так что можешь забыть про этот вариант.

Виктор и сам в глубине души понимал, что вариант с Литгоу скорее всего не пройдет, но Герт поставил на этой идее жирный крест.

— Тогда все умрут, полковник, — он сбросил вызов и прошел на кухню. Сонины дали ему противогаз.

— Не думаем, что они просто так начнут штурм. Скорее всего, попытаются пустить газ по вентиляции или закинут гранаты. Так что держи при себе. И возьми порцию.

На этот раз отказываться от стаканчика с кровью он не стал: настал момент, когда от этого будет зависеть его выживание.

— Мы слышали, ты хочешь прорваться к Вратам?

— Да я просто так это сказал.

— Этот вариант может устроить всех, — сказал Миклош. — Мы покинем Республику, так как перестанем представлять угрозу.

— У меня нет детей, и в таком варианте их не будет никогда.

— Солано, ты придурок? Какие дети? Нас через час, а, может, и раньше начнут штурмовать, и итог вполне ясен: нам пиздец в таком случае. Не, мы заберем этих тварей с собой на тот свет, да и по штурмующим я буду стрелять без угрызений совести, но это — конец.

— Предпочтительнее остаться живым, хоть и бесплодным, так как в ином случае детей у тебя сделать и так не получится.

Виктор налил из графина стакан воды и выпил. Сонины говорили разумные вещи: но, покинуть Республику означает предать свою нацию, сдаться внешним, которые заставят его рассказать о всех уязвимостях страны. Однако он вспомнил и предупреждение Петра про топливо, так что, возможно, это и есть выход. Если не получается задействовать медиа, если не получается отдать подонков под суд, если ими правят коррумпированные твари, которые готовы наделать кучу трупов, лишь бы выгородить себя и своих отпрысков. Наверное, его отец сильно бы пожалел, что ввязался в Революцию, если она привела к таким итогам. Понятно, что власть развращает, в этом он не сомневался, но у всего должны быть рамки.

— Тогда мне надо позвонить Ричардсону и предложить этот вариант.

— Не надо. Они сами позвонят.

Но перед тем, как позвонил Ричардсон, дуболомы Стоуна все же предприняли попытку штурма.

Окно комнаты, где находились пленники, с жутким грохотом осыпалось на пол, туда же упала граната со слезоточивым газом, которую сдержали пластины жалюзи. Виктор нацепил противогаз и прижался к стене так, чтобы держать под прицелом пленников. Сонины заняли позицию напротив входной двери, которая слетела с петель от удара полицейского тарана. Виктор подумал о том, что не успел выпить кровь, но Сонины даже без стимуляции смогли двумя очередями уложить ринувшихся внутрь спецназовцев на пол. В окна кухни и одной из спален тоже влетели газовые гранаты. Лицевая пластина противогаза ухудшала обзор, так как была покрыта мелкими царапинами, газ из гранат тоже не прибавлял видимости. Но спецназовцы Стоуна не решались стрелять внутрь квартиры, так как боялись навредить заложникам. Сонины же не стеснялись нажимать на спусковые крючки. В свои пистолет-пулеметы они зарядили бронебойные патроны, так что даже тяжелые бронежилеты противника не помогали спецназовцам.

За минуту штурма братья уложили на входе четверых, после чего штурм прекратился. Виктор осторожно выглянул в коридор: двое спецназовцев точно были мертвы, пули попали в головы, двое хрипели и стонали. Не помогла им даже стимулирующая кровь. Януш втащил в гостиную тело ближайшего спецназовца и передал Виктору его штурмовую винтовку. Пленники, нахватавшиеся газа, кашляли и заливались слезами, девку стошнило, но облачко уже рассеивалось, так что когда зазвонил сотовый с новым незнакомым номером, он стянул противогаз и нажал на соединение:

— Солано это Митчелл. Прошу не предпринимайте никаких действие по отношению к заложникам. Стоун пошел на штурм без моего согласия. Я отозвал бойцов, Герт отстранен, теперь все переговоры только со мной.

В то, что людей Стоуна отозвали, Виктор поверил. Спецназовцев явно не могли остановить потери, но Митчелл заботился о сохранности жизней заложников.

— Солано, я слышал вы хотите покинуть Республику?

— Такой вариант не исключен. Ведь Ричардсона и Макензи мы явно не увидим на скамье для подсудимых?

— Не надо задавать риторических вопросов, Солано. Убирайтесь за Барьер, только отдайте ребят.

— Транспорт без сюрпризов, дорога без сюрпризов, после перехода отдадим ублюдков.

— Сделайте жест доброй воли, отпустите хоть одного.

— За идиота меня держать не надо, Митчелл. Готовьте транспорт, или я через час отпущу первого из ублюдков на встречу с Господом. Терять нам уже нечего, так что…

— Твоя мать, Солано…

— Моя мать никак не повлияет на наши дела. Убьете ее — убью Ричардсона, а разговаривать с ней не имеет смысла. Так что, Митчелл, скажете?

— Я займусь транспортом. О готовности сообщу звонком.

— Хорошо.

Сонины слышали этот разговор и спросили:

— Ему можно доверять?

— В нашей ситуации само слово «доверие» не уместно, но с головой он дружит, так что, возможно, у нас есть шанс сохранить жизни.

— Доберемся до Врат, прикончим ублюдков и свалим за границу. Жаль, конечно, нерожденных детей, но лучше так.

— Согласен.

К Виктору обратился Макензи:

— Капитан, можно нам воды? А то Рите совсем нехорошо.

— Жаль, что твоя сука не захлебнулась собственным дерьмом, так что перетерпите, — грубо ответил он, однако причина отказа была в том, что за водой пришлось бы идти мимо сорванной с петель входной двери, а этот участок квартиры под прицелом из общего коридора. Ему и самому хотелось пить. Однако Сонины решили проблему с дверью грубо, но просто. Подняли труп спецназовца и, прикрываясь им как щитом, поставили сорванную дверь в проем, потом укрепили ее мебелью. Раненых бойцов Стоуна они втащили внутрь квартиры и просто перерезали им глотки. Виктор хотел было возмутиться, но пришел к выводу, что в этом действии имелся смысл: мертвые спецназовцы не смогут рассказать, что видели в квартире, а держать в качестве заложников их бессмысленно — их жизни для Бюро и Совета не имели никакого значения.

Виктор наблюдал за тем, как братья режут горло спецназовца уверенными и привычными движениями, но не чувствовал никакого отвращения. Это была просто необходимость. Всего несколько часов назад он думал, что схватив Макензи, сможет завершить дело о расстреле, заодно набрав плюсов у главенствующей в Совете фракции, но вышло так, как вышло. Никто не мог предсказать, что среди стрелков окажется сын Ричардсона.

Он сходил за водой, наполнил пластиковую бутылку из-под лимонада и отнес ее в гостиную.

— Пейте, но учтите, что гадить будете под себя. Мы вас в туалет водить не станем.

От них несло рвотой, потом и, похоже, предупреждение про туалет запоздало, мочой. Девушка спросила:

— Вы же не станете нас убивать? Вы же договорились?

— А ты предлагала парням на КПП такой вариант?

Она не ответила, а опустила голову вниз. Если не знать, что эта компания расстреляла восемь человек, то могла бы вызвать сочувствие: такие растерянные, замученные и напуганные молодые люди.

Он еще раз вспомнил про запасы топлива на Станции, и перспектива покинуть Республику, хоть и стерилизованным, стала не такой уж и страшной. Внешние не пропустят такой момент и обязательно начнут вторжение, в котором отыграются за поражение во время Революции.

Глава 15.

Иллка наблюдала за гостиницей из маленького магазинчика, расположенного напротив и принадлежавшего одному из их группы. Еще вчера вечером они с Башкимом привезли пиво, за которое Букерош тут же расплатилась, так что осталось дождаться появления «монтажников» и переходить к действиям.

Прогноз Замира по количеству людей, которые решатся на сопротивление, оказался не совсем верным: полностью отказались только двое, так что заговорщиков набралось двадцать три человека. Оружие было у всех: «калашниковы», охотничьи ружья, три пистолета и несколько американских штурмовых винтовок. Даже три десятка лет власти упырей не смогли опустошить бездонные запасы оружейных схронов.