— Возможно, ты прав, но расслабляться не стоит, — заметил Миклош. — Будешь еще спать?

— Нет. После вас. Подружке сообщить надо.

Для этого ему пришлось вылезти из салона, и он сразу пожалел, что решился на этот шаг: снаружи было очень холодно, да еще и противный ветер. В городе дома укрывали от ветра, а бетон и кирпич ночью отдавали накопленное за день тепло.

Ему пришлось долго стучать в дверь грузовика, пока в окне не появилось заспанное лицо Иллки.

— Что?

— Завтра в восемь переход. Подготовь людей. Утром подробности расскажу.

Он вернулся к себе. Миклош сказал:

— Спи ты. Я попытался, но не получается.

— Что так? Мысли тревожат?

— Да. Все же не каждый день покидаешь свою родину, да еще с такими проводами.

— Не начинай, а то я тоже начну об этом думать.

— Все, спи.

Ему снова удалось быстро заснуть. Проснулся он сам. Пленники спали, он наклонился над Ричардсоном: ублюдок дышал лучше, чем до визита врача. Гематомы начали чернеть, засохшую кровь вытер доктор. Снаружи пока еще царила тьма. Миклош дремал в кабине, а Януш рассматривал потолок салона. Он не спал.

— Сколько я проспал?

— Три часа, двадцать четыре минуты, — Сонин посмотрел на наручные часы. — Сейчас четыре утра семнадцать минут. До нашего перехода осталось….

— Ты издеваешься?

— Нет. Просто мне нравится считать. И Миклошу тоже.

Виктор сразу вспомнил сцену в лифте, когда тот после приема крови закрыл глаза и начал отсчет.

— А как с математикой в школе обстояли дела?

— Хорошо. Не отлично, но хорошо. Могло бы быть лучше, но тренировки нам всегда нравились больше.

— Ясно, — сказал Виктор и замолчал: он не знал, о чем говорить. Его не посещали никакие идеи для поддержания разговора. Но этим занялся Януш:

— Думаю, что у внешних тоже есть потребность в парнях, готовых стрелять и драться, так что попробуем там двигаться в этом направлении.

— Вариант….А скажи мне, если они предложат тебе воевать против Республики, то что ты сделаешь?

— А ты, Солано, хитрый, — Януш засмеялся, — соглашусь, наверное. Почему бы и нет? Ублюдки позволяют стрелять в простых патрульных ради развлечения, это снимает с меня груз моральной ответственности за Республику.

— Но внешние будут воевать не с Советом, а со всеми гражданами. С этим как?

— Не. Давай закроем эту тему. Не готов. И вообще, нам еще надо попасть за Барьер, а ты уже планы строишь…

— Ты первый начал.

— Лучше бы ты спал.

Виктор достал сигарету и зажигалку, Януш проследил за этим действием:

— Наружу. Дыми там.

— Холодно.

— Тогда не кури.

— Жестокий, — он выбрался наружу. Стало еще холоднее, и он поежился. Ветер стих, так что прикурил он спокойно. На ночном небе светили звезды, ни одного облака. Дурацкие прожекторы на КПП, видимо, не выключались никогда.

Тишина. Виктор даже удивился, что обратил на это внимание. Вот уже почти двое суток он постоянно находился в окружении людей, которые говорили, дышали, издавали какие-то звуки, а сейчас никто не стоял рядом. Даже насекомые спали. Но тишина не успокаивала, скорее она добавляла тревожности, затишье перед каким-то событием.

Шум вертолетных винтов нарушил это состояние. Он повернулся в сторону Урошеваца — звук исходил оттуда, и увидел три приближающихся вертолета. В голове промелькнула мысль, что сейчас по ним откроют огонь, но винтокрылые машины пролетели над ними в направлении Врат и пошли на посадку — явно возле тоннеля находилась площадка. «Странно, зачем они здесь? Не хватает двух «вертушек», которые нас сопровождали? Или прибыл еще кто-то важный?» Но Ричардсон-старший здесь, а он фактически является главой Республики, так как возглавляет большинство в Совете. Неужели есть еще желающие посмотреть на то, как они покинут Республику?

Но об этом он узнает позже: осталось совсем немного.

Он почувствовал резь в животе: пустой желудок дал о себе знать. Виктор достал еще одну сигарету: никотин заглушает голод. Внешние, наверняка, не дадут им умереть от истощения. Интересно, а чем он сможет заняться за Барьером? Ведь кроме работы в полиции он ничего не умеет, а законы Республики явно отличаются от законов остального мира. Да и вообще, какая страна даст ему убежище? Наверное, это будет член Европейского Союза, вряд ли США станут связываться с вампиром-перебежчиком. Он осознал, что скоро окажется в окружении людей, для которых он — генетический монстр, чудовище, и его будут называть вампиром или кровососом. Косовары именно так и делали. От таких мыслей уютнее не становилось, но с такими проблемами надо будет разбираться потом, сейчас нужно молить удачу, чтобы все прошло без эксцессов.

Открылась дверь автобуса, оттуда выглянул Януш:

— Ты тут? Я уже подумал, что ты пешком в Урошевац пошел.

— Тут. Слышал вертолеты?

— Да. Наверное, еще бойцов решили доставить.

— Зачем? У них и так преимущество. Не думаю.

— Тогда не знаю.

Он залез в салон и попытался вжаться в кресло:

— Сейчас бы чай горячий пришелся очень кстати.

— Кофе, Солано, только кофе.

— Ты ничего не понимаешь в напитках, — улыбнулся Виктор. — Чай он разный бывает, а вот кофе — весь одинаковый. Горечь.

— Можно бесконечно спорить, но у нас ни того, ни другого, так что думаю пора готовиться. И согреешься и отвлечешься.

— Ты прав. Буду будить ублюдков, — он подошел к пленникам и несильно попинал их. Первым проснулся толстяк, на толстой заспанной роже отчетливо читался испуг. Виктор подумал о том, как Сонины собираются осуществить свое обещание. Если они слишком поспешат, то Митчелл и Ричардсон-старший вряд ли допустят к ним внешних.

— Просыпайтесь, мудилы.

— Дай им воды, — Януш передал ему пластиковую бутылку. — А потом по очереди в туалет сводим.

Виктор протянул толстяку бутылку, и тот начал жадно глотать воду, за несколько секунд практически ополовинив емкость.

— Э, урод, подружкам своим оставь. Ты, наверное, и жрешь также, раз такой жирный?

— Н-нет, гормон….

— Да мне насрать, — оборвал его Виктор. Он издевался над толстяком, чтобы заглушить свой страх и унять волнение. Простое, но эффективное решение. — Гормон.

Очнулись Маккензи и Ричардсон. Первый вырвал бутылку у толстяка и поднес ее сыну советника. Бутыль чуть не выскользнула из его рук, но он, видимо, приспособился действовать связанными, так что успел ее перехватить. Виктор отвернулся, подошел к своему креслу и начал надевать бронежилет, затем проверил оружие: пистолет и винтовку. Хотя Митчелл сказал, что оружие придется оставить, то они оставят его только после того, как появятся внешние.

Януш усмехнулся:

— Вчера ходил на встречу без жилета, а сегодня решил поберечь здоровье?

— Когда до цели — один шаг, то не хочется, чтобы его прервал случайный выстрел.

— Тебе и в голову попасть смогут, там ребята не хуже нас подготовлены, а кто-то, скорее всего, и получше.

— Я думал, что вы — самые лучшие бойцы в Республике.

— Ты ошибся, — засмеялся Януш очень громко, чем разбудил Миклоша.

— Что за смех?

— Поднимайся, пора готовиться.

— Да еще до хрена времени, успеем. Пожрать никто не хочет?

— Это можно, — согласился Януш и с вопросом глянул на Виктора, тот кивнул.

Миклош достал откуда-то две банки с консервированным мясом и пачку галет.

— Помните, что с вами лучший интендант Республики.

— Спасибо, — ответил Виктор и вскрыл свою банку. Рот наполнился слюной К банке крепилась небольшая пластиковая вилка, которой он стал вытаскивать куски холодного мяса с белым жиром. На вкус оказалось очень неплохо, только галеты жевались с трудом, но желудок тотчас отблагодарил его довольным урчанием. Виктор почувствовал, что на него кто-то смотрит, повернул голову в сторону пленников. Толстяк тотчас отвел взгляд, и ему стало смешно. Он оставил на дне банки немного мяса и приличных размеров сгусток жира, после чего швырнул на пол автобуса поближе к пленникам.