И вот я всё потерял.

На очередном витке заломило крылья, потому что я летал с утра, а был уже вечер. Дракон ошалел от ярости, боли утраты, неудачи, поиски разъярили меня, и я снова взревел. Я поджёг в лесу пару деревьев и внизу неминуемо вспыхнул бы пожар, если б не Лэйд. Поглядывая на меня, он хладнокровно потушил пламя. Мы с ним словно поменялись местами: обычно это он влезает в неприятности, а я страхую.

Удар сердца. Темнота. На мгновение помутилось в глазах, а затем я услышал: «Даэль».

Ника! Ника звала меня!

Грудь распирает, меня прошивает как молнией, переворачивает всё внутри. Устремляюсь на зов, не слушая кричащего мне что-то Лэйда, под затихающие вопли собственного здравого смысла. Это может быть ловушкой, минимум — как иллюзия с отводом глаз, но сопротивляться выше моих сил. Лечу, яростно рассекая воздух, неумолимо.

Когда взгляду предстал полностью оборудованный палаточный лагерь, я поняла, что размышления на тему войны и получения власти силой оружия, одолевающие меня по пути, были не лишены оснований. К тому моменту мы с Эйлин остановились на краю поляны скрытой меж деревьев, и спрятана она была так тщательно, что закрадывалась мысль об участии магии. По краям лесного убежища росли мощные вязы, простирающие над головой узловатые ветви, за толстыми стволами просматривался частокол юных деревьев, будто нарочно выросших так, чтобы затруднить подход, а сверху, на свободном от ветвей участке неба, клубился туман, точно волшебный. Он словно пушистая шапка прикрывал поляну с высоты, делая невозможным обзор с воздуха. Вся эта часть леса воспринималась мрачной, стылой, в противовес тёплому зелёному волшебству по которому мы с Эйлин шагали до этого и даже молоденькие деревца на периферии, с их весёлой живописной зеленью, не вызывали положенной жизнерадостности. Заскорузлые ветви, серый туман… Я могла бы поклясться, что всё здесь сделано для повышения надёжности укрытия, исключительно для усложнения подступов к нему. Пушистая трава густо росла по краям поляны, местами в ней мелькали цветы, зато в середине участка всё было вытоптано и туда от нашего с Эйлин места вела едва заметная тропка. На дальнем краю лесного убежища шумел водопадик футов семь высотой, над ним нависал небольшой утёс с пещеркой внутри, а под водопадиком плескалось голубоватое озерцо, обеспечивающее укрывшихся пресной водой. И повсюду, куда ни кинь взгляд, развевались на ветру полотна и стяги, трепетали узкие штандарты. На фигурных древках они были воткнуты почти у каждой палатки — а их я насчитала около пятнадцати — и возле каждой деловито сновали люди. Поляна была более чем обитаема, кое-где даже застыли часовые. Здесь, на относительно скромном клочке земли расположился вооружённый до зубов гарнизон!

«Неплохо они тут устроились», — мелькнула злая мысль. А следующей стало испуганное осознание, что Эйлин вела меня именно сюда. Целенаправленно и уверенно. Мы с ней не просто так блуждали по лесу. И я зачем-то нужна этим людям. Вот только зачем? Загадочное: «Ты важна», выданное рыжей сути дела не проясняло, кроме того, что меня хотят использовать в неких целях, определённо корыстных, но чем магам может помочь неумеха с Земли? Я впилась взглядом людей, копошащихся возле палаток. Никак не ожидала, что в конце «прогулки» увижу вот это!

Тем временем нас с Эйлин заметили, от общей массы людей отделилось трое и направились к нам. Очень живописная компания, надо сказать. Мужчина, а по бокам от него две женщины. Он — белый, с пшеничного цвета волосами длиной чуть ниже ушей, высокий и самоуверенный, а они, как принято говорить на Земле, мулатки. Одна в возрасте, очень чёрная, невысокая и кругленькая, будто колобок, вторая — ровесница Эйлин и тоже рыжая. Если бы не светло-шоколадный с матовым отливом оттенок кожи, я бы решила, что они сёстры. Все трое были в чёрном. Женщины красовались в глухих, под горло платьях, с полупрозрачными гипюровыми рукавами, на головах широкополые шляпы, а мужчина шокировал нарядом, так как выглядел в нём роскошно, словно собрался на званый ужин. Чёрный костюм сидел на мужчине как влитой, явно удобный и пошитый на заказ. Белая рубашка с кружевными манжетами и широким отложным воротником, также обшитым кружевами, украшала грудь, выглядывала в ворот полураспахнутого камзола. Довольно длинные панталоны туго обтягивали бёдра, придавая им мужской манкости, тем более вышагивал этот экземпляр важно, с чувством собственного достоинства. Поверх рубашки с камзолом был накинут плащ длиной до колен, и полы его тоже развевались на ветру. Притягивала взгляд двойная застёжка фи́була, держащая плащ на плечах. Что-то вроде затейливого символа, одновременно служащего украшением и скрепляющим одежду. От одного символа к другому через грудь тянулась двойная серебряная цепь. Я с изумлением уставилась на лощёного красавца, на его изящные руки в пене кружев, выглядывающих в декоративные разрезы на широких рукавах, на его плавный, безупречный шаг.

Эйлин преисполнилась почтительности: краем глаза я увидела благоговейное выражение на её лице и как она склонилась в реверансе и чуть не поперхнулась от увиденного воздухом: мне что, тоже надо? Простите, не обучена. А потом как-то некстати пришло понимание, что плащ мужчины развевается гораздо сильнее, чем должно получаться при таком ветре, как на поляне. Это было устрашающе — словно мрачная сила реяла вокруг его фигуры, оттягивала всё внимание от женщин в центр. Я скептически хмыкнула, наблюдая. Маг и позёр. Тратит силы на такое! Ну, или у него их чересчур много, может себе позволить. В любом случае, спецэффекты не произвели на меня настолько сильного влияния как на Эйлин.

Мужчина с двумя спутницами подошёл и остановился неподалёку.

— Ясного дня, Ника, — произнёс он хорошо поставленным, звучным голосом.

Теперь, вблизи было видно, что на щеках у него змеятся тонкие шрамы: ползут по коже от висков к уголкам рта как едва заметная сеточка, а капризные губы изогнуты в небрежной улыбке. Такая может означать вежливость и в то же время ничего. Он грациозно наклонился и, прежде чем я успела отреагировать, захватил тонкими, но удивительно сильными пальцами мою руку и поцеловал тыльную сторону ладони. У меня мурашки по спине побежали. А мужчина, улыбнувшись ещё загадочней, посмотрел в глаза.

— Интересно, — выдал он, поглаживая кожу моей руки большим пальцем.

А затем нахально ткнулся в руку носом и без церемоний понюхал. Вот прямо запросто, с шумом втягивая воздух носом. Я поспешно вырвала руку и спрятала её за спину:

— Фетишистов не уважаю.

Брови холёного красавчика взлетели на лоб. Он выпрямился с любопытством рассматривая меня.

— А ты дерзкая. Хорошо. Нам такие нужны.

Я прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего. Грубость с наскока тут совсем не нужна, хоть странный тип вызывает озноб по коже, но и лишняя покорность не подходит. Если сейчас прогнусь, то меня станут пинать.

— Какая есть.

— Меня зовут Найтес Роскарио. Очень приятно познакомиться, Ника. Ты просто… Delectamentum!

Латынь режет слух, я впиваюсь взглядом в мужчину, а он смотрит так, словно его следует понимать буквально, улыбается оценивающе и расчётливо. Вот точно: нарочно так сказал. Проверяет мою образованность и дополнительно подчёркивает, что в курсе откуда я.

— Мы не настолько близко знакомы, чтобы звать меня упоительной, — парирую я.

— Знаешь древний язык. Как приятно.

Отшагнув от меня в сторону, мужчина резко разворачивается, так что плащ взметнулся за спиной и повернулся лицом к Эйлин.

— Добыча славная, — холодно бросил он. — Но ты не сказала, что она заражена драконом.

Лицо Эйлин, которое до этого выражало блаженство, побледнело. Эм-м, не поняла: она тащится от него что ли? Сочувствую.

— Не может быть! — выдохнула рыжая. — Когда б такое могло произойти?!

— Вытравим, — без тени эмоций отозвался Найтес.

А у меня в голове упорно звенело: Найтиль. Найтиль-птеродактиль. Уж очень определённые ассоциации вызывал этот взлетающий за плечами плащ. Всё во мне воспротивилось заявлению колдуна. Понятия не имею что значит: «заражена драконом», но я тебе вытравлю! Всё моё останется со мной.