Ну да и выродок с ним, решил Квентин. Скучно там, должно быть, в Ордене. По уставу вставай, по уставу ложись, шагу без приказа ступить не смей. Вот маг Гутберт тоже, почтенный человек, может, при наградах, при боевых ранениях, послужил Иларии хорошо, ему бы жить в покое и почете – а послали Проклятого охранять, и трясись теперь в седле по осенним дорогам.

– Как вы думаете, хлавинер Квентин, стоит ли нам опасаться нападения выродков сегодня? – вывел его из задумчивости голос почтенного человека.

– Вряд ли. Днем они напасть побоятся, будут ждать ночи. К вечеру доберемся до Навозни, там и заночуем. В деревню они не сунутся. А вот дальше пойдут места глухие… Стоит нам остаться после захода под открытым небом – жди гостей.

– Но как же они выследят нас? – допытывался маг Гутберт.

– Нюх у них тонкий…

– Вы уверены? – маг в сомнении пожевал губами. – Пока никаких признаков их присутствия… Не забывайте, мы все же Орденские маги, мы заметили бы…

– Маг Гутберт, если бы маги что-нибудь могли против выродков, мы, хлавинеры, давно бы уж без заработка остались.

Басня эта была старая, и хлавинеры угощали ей всех, у кого было желание слушать. А на деле что? Маг – это ценность. У него – дар, Сила. Его учат, носятся с ним. Разве можно такого в Проклятую Землю? Не по-хозяйски выйдет. А хлавинеров за грош дюжину дают. Вольное Братство и виселица любого примут, верно пословица говорит. Одно яблоко Смерть с дерева сорвет, новые наспеют.

– А что, выродки обладают какими-то особыми способностями, хлавинер? – маг выглядел всерьез озабоченным. О-хо-хонюшки, подумал Квентин, а еще голова седая. Ну ладно обычные люди нам в рот смотрят. Но неужто и маги не разбирают, когда им байки травят?

– Точно этого никто не знает, маг Гутберт. Одно вам скажу – хоть они и нелюди, а все же и не звери. На что способны – один Пророк ведает, и то вряд ли. Я в Проклятой Земле всякого навидался…

Маг явно не прочь был послушать, чего он там навидался, но у Квентина вдруг пропала охота рассказывать. Наставник как говорил? С Орденскими никогда язык не распускай. Так что Квентин замолк, на том вежливый разговор и прервался.

Ехали долго, привал сделали короткий, перекусили наскоро, всухомятку. Снова двинулись. Квентин был не против. Чем раньше они до Навозни доберутся – тем лучше. Нет, выродков он не боялся, конечно. Но все ж приятнее до жилья до ночи доехать. Да еще по временам казалось -будто в спину кто-то смотрит. Всякий раз Квентин оглядывался втихомолку, но пусто было на дороге. И все же не по себе ему становилось, ой, как не по себе… Проклятая земля такому быстро учит.

Начало смеркаться, стало еще холоднее. Теперь дорога шла через голое, сжатое поле. Чернела впереди небольшая рощица посреди поля, трепались под ветром последние листья. Блестела влажной грязью дорога впереди. Вроде ничего особенного – а было во всем этом месте что-то нехорошее, тревожное. Квентин остановил лошадь.

Маг Гутберт подъехал к нему.

– Вы чем-то обеспокоены, хлавинер Квентин?

– Есть немного, – признался Квентин.

– Заметили что-то подозрительное?

– Нет… Да… Стойте!

Маг Гутберт поднял кулак, и маги моментально сжали кольцо вокруг повозки. Квентин прикрыл глаза. Зрение в такие моменты – только помеха. В воздухе что-то неуловимо переменилось. Звездочка задрожала. Запряженные в повозку лошади вдруг стали рыть землю копытами и попытались дать задний ход. Остальные, покорные воле всадников, оставались на месте, но храпели и вздрагивали.

– В чем дело, хлавинер Квентин? – спросил тревожно маг Гутберт, силясь унять свою вороную кобылу. Та, выгибая длинную шею, затеяла вдруг заплясала под ним.

– Выродки, – ответил Квентин, вынимая меч из ножен. – Они где-то рядом.

Маги спешно доставали из поясных какие-то черные куски, совали их в рот, жевали старательно. Хлавинум, ясное дело. Западный ветер его в хлеб запекает. Квентин вспомнил, какой вкус у хлавинума – сладковатый, и при этом с тухлецой – и передернулся от отвращения.

– Что предлагаете делать, хлавинер? – тихо спросил маг Гутберт.

– Дальше поедем. Только рощу эту обогнем. Кроме как там, спрятаться здесь негде.

Поехали неспешно, Квентин впереди, за ним возок, окруженный конвоем, маг Гутберт замыкающим. Так прошло с четверть часа. Маги-воины вопросительно поглядывали на Квентина, но тот упорно хранил молчание. Невозможно поверить – и все же. Откуда-то повеяло смрадом Проклятой земли. Этот запах ни с чем не спутаешь. И в спину по-прежнему словно смотрел кто-то.

– Не кажется ли вам, – начал было маг Гутберт, – что…

В этот момент земля по обе стороны дороги вздыбилась, словно мертвые восстали из могил.

– Берегись! – успел выкрикнуть Квентин, больше же не успел ничего.

Гай велел всем отдыхать, и они послушно разбрелись по углам, но никто не спал. Это было плохо, им следовало восстановить силы, но ужас перехода лишил их покоя. Гай знал, каково это. Переход Рубежа всегда причиняет страдания. Но первый раз, конечно, самый трудный. Чистая земля беззвучно рыдает у тебя за спиной, желая удержать. Проклятая земля впереди – брезгливо отталкивает. Тоска, страх, отчаяние, омерзение терзают душу.

Гай знал, что тому, кто пойдет последним, придется труднее всех, поэтому последним должен был пройти он сам.

– Хум, ты первый, – распорядился Гай.

Хараш напрягся, ощетинился, склонил голову чуть не до земли – и почти ползком, на животе, перебрался на другую сторону.

– Очень хорошо, Хум, – похвалил Гай. – Крис, вперед.

Наверное, молодым Арав было бы проще пройти Рубеж вместе. Но Гай не сделал им этой поблажки. Однажды его не станет, и на разведку в Проклятую землю нужно будет отправить другого. Пусть они оба к тому времени научатся пересекать Рубеж самостоятельно.

Крис постоял немного, собираясь с силами, потом вдруг разбежался и одним махом перепрыгнул Рубеж. Гай одобрительно кивнул.

Ральф не стал дожидаться команды. С тоской во взгляде, мелкими шагами он приблизился к Рубежу и боком, словно в узкую щель, протиснулся на ту сторону.

– Отлично, – у Гая отлегло от сердца. За Ральфа он опасался больше всех.

Под недоверчиво-восхищенными взглядами подчиненных Гай перешагнул Рубеж, словно тот был обычной канавой, словно ужас перехода был ему неведом. Как обычно, Гай произнес про себя: «Я – смерть».

Это не было грехом Сочинительства. Гай знал, что он Арав. Но еще он знал, что в Проклятой земле не выжить, если не настроить себя на нужный лад. Гаю из Дома Арав нечего было делать среди проклятых. Гай из Дома Арав в Проклятой Земле страдал бы и в конце концов, возможно, сошел бы с ума. Гая из Дома Арав сразу бы заметили и раскрыли. Поэтому на время нужно было поверить самому и убедить других, что он – не он.

В одной из книг Проклятых Гай прочел: «Нет ничего, от чего человек усерднее отвращал бы взгляд свой и ум свой, чем от смерти, вездесущей и неотвратимой». Это было как раз то, что нужно. В Проклятой земле Гаю более всего требовалось, чтобы от него отвращали взгляды и умы. Поэтому всякий раз, переходя Рубеж, Гай становился Смертью.

– Куда мы теперь, Гай? – спросил Ральф. Повязка у него на лице потемнела от пота.

Гай посмотрел на остальных. Крис сидел на корточках, сгорбившись и обхватив себя под коленями. Хум беспокойно озирался и переступал на одном месте.

– В укрытие, – сказал Гай. – И поскорее. Там вы сможете отдохнуть.

Запах в их убежище стоял чудовищный. При первом же удобном случае Гай распорядился всем пропитать одежду нечистотами Проклятых. Лучше пахнуть как самый мерзкий из выродков, чем быть раскрытым.

– Гай, а это существо, что живет здесь… Оно тоже выродок? – спросил вдруг Ральф из своего угла.

– Да.

– Он на них не очень похож.

Обрубок был вообще ни на кого не похож. Гай наткнулся на него во время одной из первых своих вылазок в Проклятую Землю и поначалу принял за животное. Ниже самых низких представителей своего невысокого племени, сгорбленный так, что спина выпирала куполом, а ребра выгибались в обратную сторону, с огромными руками – одна о двух пальцах, другая о трех, с короткими, кривыми, тонкими, словно высохшими, ножками, он больше напоминал серую жабу, чем выродка. Лицо у него было маленькое, сморщенное, цвета ягод рябины, что провисели на ветке долгую зиму.