Раздалось коллективное бормотание согласия.

— Окей. — Маакс откашлялся. — Эшли права. Мы должны отпраздновать. А что касается Симил, уверен, она знает, что ей придётся ответить за свои преступления, и не собирается бежать. Да, Симил?

Симил кивнула из-за спины большого мужчины.

— Ага! Я приду и сварюсь. — Она фыркнула. — Понял? Сварюсь в крутую! — Никто не засмеялся. Симил пожала плечами. — Да. Я приведу Зака. Маакс не забудь сам прийти и прихвати Чаама. Вы тоже виновны!

— Что? — Эшли посмотрела на Маакса.

Маакс что-то пробормотал себе под нос.

— Утром я окажусь в тюрьме. А пока предлагаю всем поступить так, как попросила моя пара. Давайте праздновать. Апокалипсис закончился. Брут, убери скаба. Бах, возвращайся в бар. А ты, я забыл твоё имя, включай музыку.

— Ну что, пойдём?

Маакс протянул руку Эшли, надеясь и молясь, чтобы она согласилась. Он знал, что не имеет права надеяться на её прощение после всего, что сделал, но это не означало, что он не хотел, и не нуждался в этом. И сейчас, больше чем когда-либо, он хотел бы вернуться назад во времени и как-то наладить отношения с ней.

«Нет, дурак, ты поступил правильно. И доказательство стоит здесь перед тобой».

Да. Эшли жива. Жива и невредима. Апокалипсис закончился. Это всё, на что он мог надеяться и если окажется погребённым на вечность за неоднократное нарушение священных законов богов, то так тому и быть. Это небольшая цена за женщину, которую он любил.

Эшли уставилась на его руку, её бирюзовые глаза противоречиво мерцали.

— Пожалуйста, — сказал он. — Просто подари мне один вечер, и обещаю оставить тебя в покое.

— А на основании…

— Один вечер, — настаивал Маакс. — Несколько часов твоего времени, и я исчезну из твоей жизни навсегда.

Он произнёс эти слова и, хотя часть его была искренна, знал, что гораздо большая часть его сойдёт с ума без Эшли.

— Ты серьёзно? — спросила она.

Что мелькнуло в её глазах — разочарование или недоверие?

— Завтра меня посадят в тюрьму за многочисленные преступления. И хотя мне хотелось бы верить, что братья помилуют меня, очень сомневаюсь. Наказание обязательно, когда нарушаются законы, независимо от причины.

— Ой. — Эшли посмотрела себе под ноги. — На какой срок тебя посадят?

Он испытывал искушение солгать и защитить её чувства, но это казалось неправильным.

— О, знаешь, навсегда. Но давай сначала потанцуем. Тогда мы сможем разговаривать сколько угодно.

Она помедлила

— Я не могу находиться рядом с тобой, Маакс. То, что ты сделал….

— Это ведь ты сегодня объявила нам временное перемирие, так?

Она кивнула и изобразила улыбку.

— Ладно.

Она вложила свою руку в его, и он сразу же почувствовал то, что не мог полностью выразить простыми словами. Её прикосновение было похоже на возвращение домой, пробуждая чувство полноты, любви и благодарности. Маакс остро осознавал, что никогда не хотел отпускать Эшли. Он склонил голову и поцеловал её руку, наслаждаясь ощущением мягкой кожи на губах, прежде чем повёл её к танцполу в углу гигантского бального зала. Чрезмерно чувствительным слухом, он уловил шёпот из толпы. Учбены и вампиры, его братья и их пары, все говорили одно и то же:

— Он будет погребён навечно. Это несправедливо.

Нет, несправедливо. Но кто сказал, что жизнь вообще справедлива?

Танцевать с Мааксом было ошибкой, и Эшли поняла это в момент, когда взяла его за руку. Всё тело засветилось, как маяк. И сквозь муку дико смешанных чувств, сквозь туман пробилась глубокая ясность: она всё ещё хотела его. Да, даже после того, как он солгал. Или вёл себя как надменный, надутый неандерталец, который думал, что может добиться своего, просто говоря.

Но когда он прикасался к ней, Эшли много чего чувствовала.

«Тупица!»

Она? Или он?

Она не знала. Но когда Маакс обнял её и начал кружить в знойном ритме музыки — своего рода, сексуальный современный микс с мелодичным голосом и намёком на кантри — не могла не таять.

— Что это за музыка? — спросила она.

Маакс продолжал двигаться, прижимая её к себе.

— Не уверен. Но сегодня ди-джей моя сестра, Богиня Забвения. Всегда трудно определить песню.

— Ты ведь шутишь, правда? — Она посмотрела на статную женщину, стоящую в стеклянной кабине ди-джея с длинными золотистыми волосами, заплетёнными в косички, в белых высоких сапогах и в серебристо-металлическом микро мини с соответствующим верхом. Рядом с ней стоял молодой парень с синим искусственным ястребом, одетый в футболку с принтом «Club M-Brace».

— О чём? — спросил Маакс.

— Что твоя сестра, Богиня Забвения, ди-джей?

— О чём ты говоришь?

Эшли рассмеялась.

— Я поняла. Она заставляет всех забыть? Ты смешной.

— Я?

— Ты ведь шутишь, правда?

— О чём? — Маакс посмотрел на неё через тёмные очки.

— О твоей сестре, богине забвения. — Маакс всё ещё выглядел смущённым. — Ой, неважно.

Внезапно Эшли забыла, о чём говорила и впала в состояние блаженства. Прикосновение к Мааксу чертовски приятно. Видеть его ещё лучше.

— Итак, моя дорогая Эшли, теперь, когда в мире всё наладилось что планируешь делать всю оставшуюся жизнь?

Отличный вопрос.

— Я не совсем уверена, — сказала она. — Я ещё не успела всё обдумать.

До того, как вампиры перенесли их из её нового дома в Тулуме, она надеялась начать новую жизнь с Мааксом. Надеялась, что они будут жить долго и счастливо, освободившись от прошлого.

«Ю-пи. Удачи. Тебе будут сниться кошмары ещё лет сто. Особенно насчёт этого ужасного монстра».

Эшли так и не могла поверить, что всё это произошло.

Почему он выбрал её из всех присутствующих? Как ей удалось отбиться от него? Нужно внести это в список того, что необходимо выяснить.

— Теперь у тебя будет всё время в мире. Не говоря уже о том, что здесь множество людей, которые смогут помочь тебе на пути бессмертия.

Бессмертна. Бессмертна. Бессмертна. Не-а, не верится.

— Наверное, но я не могу оставаться здесь и жить за счёт твоего брата.

Маакс усмехнулся.

— Это не так.

— Наверное.

— Ты гость, Эшли, и можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Кинич ни в чём не нуждается. Как и у всех богов, ему хватает денег, чтобы купить небольшую страну, возможно, две. И ты тоже, если уж на то пошло.

Эшли знала, что у неё отвисла челюсть, как у полной дуры.

— Я не какая-нибудь благотворительная организация, Маакс. Ты не можешь дать мне денег.

Он снова рассмеялся.

— Дать? Дать тебе денег? Клянусь, моя дорогая Эшли, что деньги на твоё имя не имеют ко мне никакого отношения, за исключением того, что я попросил нашего лучшего инвестора из Учбен управлять твоим счётом. И поверь, он берёт довольно много. Ты ничего не получила от меня.

Эшли кивнула, пытаясь переварить услышанное.

— А насколько я богата?

— Не так богата, как я, у меня фора примерно в семьдесят тысяч лет.

— Ну, миллион долларов?

Он рассмеялся, глядя в потолок.

— О, моя дорогая Эшли, ты такая очаровательная.

Она хлопнула его по плечу.

— Не смейся надо мной!

— Я не смеюсь, а наслаждаюсь твоей невинностью, твоей прекрасной сладкой наивностью.

Эшли перестала двигаться.

— Маакс?

— Что? — Он посмотрел вниз, и теперь его очаровательная улыбка была ясно видна. Так, так очаровательно. И ошеломительно.

— Ты способен ответить на любой вопрос, не ведя себя как самодовольный мужлан?

— Мужлан? — Он рассмеялся.

— Да… мужлан.

Он потёр заросший щетиной подбородок.

— Мне кажется, меня так впервые называют. Я нахожу это умеренно оскорбительным, но оставлю без внимания, учитывая, что ты моя пара и я люблю тебя больше самой жизни.

Любит. Он сказал, что любит её больше жизни. Его слова поразили Эшли.

— Не надо, Маакс. — Она вырвалась из его тёплых, успокаивающих объятий.