— Я рад, что ты смотришь на это именно так, потому что собираюсь послать тебя к чёрту. — Чёрт, если Мааксу повезёт, он помирится с Эшли, а, как известно, после ссоры секс гораздо лучше.

Никколо вздохнул.

— Я забираю тебя, Маакс. И девушку тоже. Нужно разрулить ситуацию.

Маакс покачал головой. Никколо никогда не пользовался разговорными фразами. Почему сейчас решил быть крутым?

«Неважно, чувак. Думай. Какие у тебя варианты?»

Он мог забрать Эшли и убежать, но его братья всё равно найдут его — через связь богов они чувствуют присутствие друг друга, если только не блокировать их. А у Маакса не было сил, так что он — лёгкая добыча.

Он мог сразиться с Никколо и вампирами, но без способностей не мог помешать вампирам, унести Эшли или себя.

По сути, ситуация безвыходная. Тем не менее, ему нравилась идея расколоть несколько черепов. Это борьба.

Маакс ударил Никколо прямо в челюсть, и тот полетел через кухню, врезаясь в шкафы. Затем тут же поднялся.

— Ай. За что, чёрт возьми, ты меня ударил?

Он потёр подбородок и надул губы. Да, надулся. Но по-мужски, как вампир.

— Как я уже сказал, — холодно объяснил Маакс, — ты нас не заберёшь. Скажи моим братьям, что я приду и отвечу за свои действия, когда буду готов.

Два вампира Никколо ворвались в комнату, готовясь к драке.

— Нет! — Никколо поднял руку. — Это между нас. Ждите снаружи.

— Нами. Правильно говорить «между нами», — возразил Маакс.

— Неважно.

Никколо подлетел к нему, сжав кулак, но Маакс отступил. Никколо врезался прямо в кухонный стол. Маакс засмеялся, думая, что Никколо потребуется мгновение собраться, но он сосредоточился на звуке голоса Маакса и прыгнул. Кулак угодил Мааксу прямо в скулу, повалив на пол. Перед глазами замерцали крошечные звёздочки.

— Сукин сын. — Маакс отшвырнул Никколо и вскочил. Никколо тоже вскочил с пола и встал, подняв кулаки.

— Я понимаю твоё положение, Маакс, — тяжело дыша, проговорил Никколо, — однако не могу пренебречь тем, что у меня есть супруга и дочь, которые погибнут, если апокалипсис не остановить. Так что чем скорее ты пойдёшь со мной, тем скорее мы всё проясним.

Отлично. Теперь Маакс чувствовал себя настоящим придурком.

— Никколо, сочувствую, но я не пойду.

— Тогда мы заберём девчонку. Тогда уверен, ты сам придёшь.

Кровь Маакса забурлила.

— Не смей её трогать, мать твою!

— Мы никогда не причиним ей вреда, Маакс, но опомнись. Конец близится с каждой секундой, и если ты лишил нас последней надежды на спасение…

— Ладно, я пойду с тобой, но мне нужны двадцать четыре часа.

Никколо задумчиво почесал подбородок.

— В противном случае, — добавил Маакс, — я буду продолжать сражаться. И ты должен спросить себя, сколькими своими костюмами и мужчинами ты готов пожертвовать всего лишь ради одного дня.

Никколо провёл рукой по тёмным волосам и выдохнул.

— Я могу дать тебе время до вечера. Четыре часа, и всё, Маакс. Потом мы отведём тебя к богам и разберёмся со всей этой чепушнёй.

Маакс съёжился. Жизненно необходимо лишить этого бывшего вампира возможности пользоваться словарём.

— Согласен, — сказал Маакс. — А теперь отвали.

Никколо опустил голову.

— Алоха, мой друг. — И вышел через заднюю дверь.

Отлично. И что теперь? У него четыре часа, чтобы разобраться с Эшли, в том числе, признаться в своей лжи. Но если он не подготовит сцену должным образом, она никогда не поймёт и не простит его. Он повернулся, чтобы начать убирать беспорядок, который они устроили, и ударился ногой о ножку кухонного стола.

— Ай! Matrem fututor. -

«Боги, я скучаю по одежде. Особенно по обуви».

Хотя, его ногам придётся долго-долго отдыхать, как только братья схватят его. Теперь, когда они знали, что он ослушался приказа Симил и забрал Эшли, они не проявят милосердия. Конечно, пророчество Симил не имело абсолютно никакого смысла. В прошлом невозможно было сохранить жизнь Эшли. Пророчество Симил оказалось бесполезным. Или обманом.

Но почему-то ему плевать. Будь у него возможность, он бы сделал это снова. Конечно, он хотел броситься к ногам Эшли, как гигантский слабоумный смертный и молить о пощаде. Не за то, что без разрешения сделал бессмертной, а за то, что был таким придурком. Но он ничего не мог поделать. В конце концов, он тот, кто есть — божество. Следовательно, придурок.

Какой смысл просить прощения, если:

а) он бог, и боги не просили прощения. (Да они кучка огромных мудаков);

б) ничто — ни гнев Эшли, ни неминуемое наказание — не могло бы вызвать сожаление за поступки. Он избавил её от непосредственной опасности.

Отлично. Поэтому опять — и что теперь?

Он потёр небритую челюсть. Чёрт, ему нужно побриться. Где единорог, когда он тебе так нужен?

Эшли ворвалась на кухню через заднюю дверь — её дерзко вздёрнутый носик, кошачьи глаза, из которых текли слёзы, и пухлые губы мгновенно делали его твёрже алмазного круга.

— Маакс! Маакс? — закричала она.

Он бросился к ней.

— Sanctum sanctorum cacas. Только не говори, что ты снова чуть не умерла.

— Опять латынь? Серьёзно? — Она вытерла слёзы с глаз, которые когда-то были великолепного орехового цвета, но теперь имели цвета богов — бирюзовые, совсем как у него.

«Небольшая цена», — подумал он.

— Забудь, — сказала она. — Просто отправь меня обратно. Немедленно! Мне всё равно, умру или нет, я не могу здесь оставаться.

— Нет, чёрт возьми!

Она округлила глаза.

— Что?

— Я не на латыни сказал, так что ты поняла. Нет!

Эшли знала, что она говорит дерзко, но кого это волновало? Это её жизнь, и она не хотела жить тут. Для неё ничего не осталось. Ничего, кроме долбаного «Капуццинно»!

— В смысле нет?

— Эшли. — Маакс погладил её по руке. — Понимаю, что здесь всё по-другому, но дай немного времени, уверен…

— «Капуццинно»? Моё кафе превратилось в буфет с причиндалами! Нет. Верни меня прямо сейчас, чтобы я могла всё вернуть. — Она нашла его руку и попыталась потянуть к двери.

— Эшли. — Он не сдвинулся с места. И, чёрт возьми, с его огромными размерами заставить его идти, всё равно, что сдвинуть пень пинцетом. Может, он боится щекотки. Она ткнула его под мышку и промахнулась.

— Что ты делаешь, женщина? — спросил он, когда она попыталась определить стратегическое место. Бинго! Она просунула руку ему под мышку и начала шевелить пальцами. — Эшли? Почему ты пристаёшь к моей подмышке? Хотя признаю, мне это нравится, поведение немного странное. — Не сработало. Она опустила руку. Ну, конечно! С чего богам бояться щекотки? Они слишком сильны для этого! — Эшли?

Она тихо зарычала.

— Ты должен отправить меня обратно.

— Я не хочу этого делать, а если бы и захотел, не могу. Скрижаль, которую я использую для доступа к порталу в это время, в настоящее время в Аризоне.

— Ты опять лжёшь, да?

— Почему ты начала рычать? — спросил он. — Ты ведь понимаешь, что это моя фишка?

— Не смей менять тему, лживый сукин сын.

— Возможно, я заслужил это, — ответил он, — но клянусь…

— Докажи. — Она указала на улицу, желая увидеть правду собственными глазами. Доверие — хрупкая вещь, и он сломал её.

— Хорошо, — проворчал он.

Они вышли наружу, к тому месту, где он закопал скрижаль двадцать лет назад. Маакс прорыл несколько футов и, конечно же, ничего.

— Уверен, скрижаль смыло в океан во время одного из многочисленных ураганов, — сказал он.

— Тогда отвези меня в Аризону. — Она не хотела оставаться здесь ни минуты.

— Твоя просьба абсолютно бессмысленна, а значит, ты либо всё мне рассказываешь, либо сошла с ума. А может пьяна.

— Я не пьяна. И не сошла с ума. — Слёзы вновь навернулись на глаза, и Эшли отвернулась. Она не хотела, чтобы он видел её плачущей. Она сильнее этого. Хорошо. Нет, не сильнее, но ей очень, очень хотелось притвориться.

— Эшли, — начал Маакс ласковым, сочувственным голосом, — скажи мне, что тебя беспокоит.