Обезумевшего Виктора Драговича утащили из зала суда. Почти сразу, рядом с судьёй появилась голограмма офицера СБИ.

— Это не суд, а фарс, — холодно сказала «фемида», не поворачиваясь к агенту.

— Как будто в первый раз, — лаконично пропел службист.

— А зачем этот спектакль нужен над каким-то вольником? Не проще ли и ему пулю в лоб?

— Проще, но господин Волков приказал, чтобы из зачищенных станиц нескольких оставили в живых, чтобы провести показательный суд в назидание станицам других губерний. Казаки ведь живут не только в городах Долгорукой, но также и у Орловых, Ледниковых, Голицыных и остальных. Теперь они трижды подумают, прежде чем участвовать в их играх.

— Но почему именно этот бедняга?

— Его случай очень уникальный, — ответил службист — Когда поняли, что его достаточно, то остальных уцелевших казнили.

— Имеете в виду Сергея Драгунова?

— Да. Его косвенное участие в уничтожении казачества на территории Долгорукой стало известно остальным станицам. А дикий контраст его награды с приговором Драговичу покажет «ряженным», что мы о них думаем — службист откашлялся и цинично произнёс — Нам плевать на их «традиции» и «ценности». Их специально не внесли даже в «Г»-категорию, ибо самый жалкий простолюдин выше по статусу для Хозяина, чем ваши ватаги, размахивающие шашками. Сын пролетариев своими действиями де-факто угробил тысячи ваших собратьев? Мы наградим его и сделаем Элитой. Старый казак свихнулся от смерти собственной семьи? Упрячем за решётку до конца дней. Сеть доступна, казаки смотрят в своих огородах, как Драгунов тусуется на ток-шоу, даёт интервью о своих подвигах и как Драговича волокут из зала суда в собственных соплях. И будут знать своё место.

— Они ещё сильнее озлобятся.

— Ну и пусть. Главное, что они не рискнут высовываться. Будут в тихую оплакивать погибших, проклинать Драгунова и Хозяина, но поубавят спесь.

— От вашей логики даже меня проняло, — призналась «фемида» — Господин Волков страшный человек, не сочтите за оскорбление.

— Сочту за комплимент.

В соседнем зале шёл иной суд. С другой «фемидой» и другими подсудимыми. Сразу с двумя. Михаил Ильин и Алексей Никитин вели себя по-разному. Высокий, сухой и уставший от жизни полицейский покорно отвечал на все вопросы. Он признал себя виновным во всех обвинениях. Судя перечисляла все совершённые Никитиным преступные сговоры и махинации. Суд беспристрастен. Суду плевать, что эти решения были приняты полковником в рамках противостояния с староярской организованной преступностью. Закон суров, но это закон.

Справа от Никитина же юлила и изворачивалась старая толстая крыса. Ильин пытался выставить себя жертвой обстоятельств. Он говорил, что лишь хотел «восстановить справедливость». Вернуть то, что принадлежало его семье, но суд и тут был непреклонен.

Наконец, «фемида» ударила несколько раз молотком. Настало время оглашения приговора:

— Именем Хозяина и волей Закона суд постановил: Ильин Михаил Александрович — вы признаетесь виновным в многочисленных преступлениях против граждан Ирия, а также в преступном сговоре с изменницей Валерией Долгорукой. Властью данной мне, с этого момента, вы лишаетесь статуса гражданина категории «А». Всё ваше имущество, а также счета в банках будут конфискованы и используются для выплат компенсаций выжившим жертвам ваших преступлений. Вы приговариваетесь к пожизненному заключению в колонии «Чёрная Сова».

Алексей Никитин подавил грустную усмешку. Даже общий бюджет Ирия не покроет того зла, которое совершил этот человек. Полковник посмотрел на заклятого врага. Тот больше не вилял и не заискивал, но и не выглядел, как тот, кто потерпел поражение. Как тот, кто всё потерял. Расстроенным — да, но не поверженным. Его внук — Ченков, с остальным можно смириться.

— Алексей Григорьевич Никитин, — судья перевела внимание на полицейского — В свете открывшихся суду новых фактов, я заключаю, что выбранные вами методы были не совсем законными, но вынужденными и, потому допустимыми в тех ситуациях. Исходя из этого, сам Верховный Судья, вместе с директором Службы Безопасности подписали указ о вашем помиловании. С вас сняты все обвинения.

Никитин на мгновение не поверил, решив, что это всё розыгрыш и извращённая пытка СБИ. А вот Ильин поверил и потому издал возмущённый возглас, похожий на кряканье утки.

— Также, по воле Великого Благодетеля, вам, гражданин Никитин присваивается категория «S» и Медаль Почёта — высшая награда Ирия.

После этих слов, кандалы на руках Алексея Никитина автоматически деблокировались и упали на пол. Полицейский был свободен, а бандит обречён.

Луч, освещавший судью, погас, оставив двоих подсудимых в оазисе посреди тьмы.

— Ну что же, пришло время прощаться, — воскликнул Ильин, обратившись к Никитину. Его тон был каким-то панибратским.

— Желаю тебе испытать все муки Ада. «Чёрная Сова» неприятное место, поверь мне.

— Я знаю, — ответил Ильин — Поэтому и не волнуюсь. Я там больше месяца не протяну. Возраст уже не тот. Я умею принимать неизбежное, в отличие от тебя.

— Наверное поэтому я получил повышение, а ты проиграл и всего лишился.

— Ну это как посмотреть. Мой внук станет главой Дома Старой Знати, а ты будешь личным псом трупа на троне.

Молчание.

— Что, даже не обнимешь старого друга на прощание?

Подобная фамильярность, чуть не сбила с толку Алексея. Он что, шутит?

— Мы не друзья.

— Почему нет? — показательно изумился Ильин — Мы противостояли друг другу значительный отрезок времени. Ты конечно был той ещё занозой в заднице, но знаешь: когда я, выбившись в Элиту предавался воспоминаниям о былом, то более всего я испытывал ностальгию о войне с тобой. Ты единственный из моих врагов, кого я опасался и потому, победа над тобой была для меня наиболее ценна. Можно ведь уважать достойного противника.

— Ну… — Алексей задумался — Если бы ты сдерживал свои порывы, хотя бы понятиями, свойственными прочему криминалу… хотя нет. Даже тогда, я бы тебя ненавидел и презирал. Подобные «рыцарские» реверансы уместны между солдатами двух враждующих стран, которые сражаются за свою родину, но технически делают одно дело. Но такого быть не может в отношениях стража порядка и преступника. Ты паразит, хоть и более живучий, а я дезинсектор, который зачищает от подобных тебе улицы. Единственное, о чём я немного жалею, так это о том, что не я стал тем, кто засадил тебя решётку.

Их обоих вывели из зала конвоиры. Ильина потащили более грубо, а Никитина вывели, подобно важной персоне под охраной телохранителей.

— Я больше не намерен ничего слушать, господин Ледников! — грозно ответила голограмма Анатолия Голицына — Я больше не собираюсь участвовать в этом. Не стану приносить свой Род в жертву вашим политическим амбициям.

— Вы заблуждаетесь, уважаемый господин Голицын, — Илларион Ледников был терпелив. Хамить в данном положении было бы неразумно — Я лишь хочу защитить всех нас. Хозяин только и ждёт, что мы рассоримся и изолируемся в своих дворцах. Ему так будет проще добивать нас поодиночке.

Запугивания не произвели на Голицына никакого впечатления.

— Это ваши фантазии, господин Ледников, — пренебрежительно сказал он, попивая джин из бокала — Александр Волков заверил меня, что за содействуя СБИ моя Семья получит амнистию. Я думаю, что Орловы последуют нашему примеру. Не понимаю на что вы надеетесь.

— Я надеюсь на ваше благоразумие, господин Голицын! — настаивал Ледников.

— Моё «благоразумие» говорит мне, что нельзя рисковать родными во имя эфемерных идей.

— Это не просто идеи, господин Голицын. Это вопрос выживания нашей системы и нас самих.

Анатолий Голицын покачал головой.

— Я уже всё решил, господин Ледников. Вы можете принести в жертву своим «великим» планам хоть весь свой Клан. А я же, предпочту, чтобы мой Клан прожил ещё немного в мире и спокойствии.

По взгляду Голицына, Илларион Ледников понял, что дальнейшие уговоры бессмысленны. Тогда он сам успокоился и произнёс речь, которая звучала, как приговор: