Сергей теперь находился в смеси удивления и облегчения. Старуха не собиралась его убивать или хоронить вместе с собой.

— А сколько всего уровней? — поинтересовался Сергей.

— Десять.

— Много.

— Это ещё мало — ответила старуха — Вот в Иркутске — моей столице, там около трёхсот уровней. Да и армия моя по сильнее. Ну так туда и Хозяин больше альфариев отправил.

Наконец-то, Сергей вспомнил вопрос, который должен был задать сразу, как увидел её:

— Почему ты здесь, а не там?

— Там слишком много моей родни. Не хочу рисковать остатком жизни. Да и спряталась там, где, по идее, никто не должен искать. Но судя по тому, что в Староярск прибыли гвардейцы Альфы, то наш Великий Благодетель всё прознал. От него ничего не укроется.

— Я так полагаю, на судьбу своих родных тебе тоже плевать.

Сергей услышал логичный ответ, который, тем не менее, удивил его по содержанию:

— Безусловно. Только возглавив семью, я сделала всё, чтобы получить власть над воспитанием своих племянников. А затем над их потомством и так далее. От этого я тоже научилась получать удовольствие. Так интересно экспериментировать с воспитанием своего рода. Бесконечная селекция и прочее, — Долгорукая маниакально улыбнулась, а затем её лицо также резко потускнело — Но эксперименты не оправдались. Видимо, потому что у них изначально не было внятной цели. Просто очередная игра и в результате, все остальные Долгорукие являются кланом декаденствующих садистов не под стать мне. Династия вырожденцев. Они ещё и боятся меня, называя «слишком жестокой». Как будто, можно быть «недостаточно» жестоким.

И снова дрожь земли.

— Всё не уймутся, — рявкнула Долгорукая — Впрочем, время ещё есть. Вообще, никогда не понимала этой градации по степени жестокости. И я сейчас уже не только о своих говорю. Вся эта Элита — сборище вероломных тварей.

— Хоть в чём-то мы согласны.

— Погоди ещё. Все они убивают людей, оправдываясь «профилактикой от красной угрозы». Мол, быдло надо держать в кулаке, иначе оно распустится.

— Странная философия, — воскликнул Сергей — А не лучше ли пойти на уступки и успокоить народ.

— Это противоречит НУЧу, — ответила Долгорукая и на вопросительный взгляд Сергея, пояснила — Это аббревиатура: «Никаких Уступок Черни». Негласное правило, которое продавили Ледниковы после поражения красных в Гражданской войне.

— Ого.

— Суть его в том, — продолжала она — Что если дать холопам немногое, то они захотят большего. Если дать им большее, то они захотят всё. Далее пойдут требования равенства, после которого чернь уже не отличить от элиты. И всё равно простонародье будет недовольно. Потомки низов обвинят нас в ещё каком-нибудь угнетении и используют подаренное им образование, навыки и средства, чтобы окончательно уничтожить Элиту.

— Если всё консервировать, то не будет прогресса — заявил Сергей, вспоминая лекцию отца Алексия. Долгорукая лишь усмехнулась.

— Так было раньше, — сказала она — До Слёз Ангелов. Земля была тесной, страны толкались друг с другом границами. Бесконечная гонка за доминирование вынуждала царей реформировать страну и, в долгосрочной перспективе, тем самым, ломать свои же троны. Но сейчас другое время. Время, когда немногочисленные, возрождённые империи, изолированы друг от друга и нет смысла в том, чтобы гадить соседу подогревая недовольство изнутри. В таком форсированном развитии больше нету нужды… но оно будет. Человечество раскрыло лишь не более десяти процентов от павших с неба технологий пришельцев. Этого хватит ещё на несколько тысяч лет. Но меня это, как ты уже понял, не волнует. Свой статус мне интересен только для одного.

— Возможности получать наслаждение. — закончил за неё Сергей — Я понял.

— Какого тебе знать теперь, что весь ужас и угнетение, что испытывал ты и подобные тебе, живя почти на дне общества, исключительно из-за того, что так хотят аристократы?

— Паршиво. Раньше я думал, что им на нас тупо плевать, а оказывается, что угнетение и есть самоцель, — ответил Сергей и тяжело вздохнув, добавил уже про себя: «Лучше бы я остался среди арабов.»

— Это только начало, малыш. Элиты понимают даже вероятность «революции сверху». Поэтому, со временем, они намереваются низвести людей «Г» и большинство «В»-ранга, на уровень полуразумных приматов. Что бы, в будущем, даже у самого рефлексирующего интеллигента не возникло симпатии к быдлу.

И вот тут Сергей пришёл в настоящий ужас. Рассказы Долгорукой о её собственной кровавой жизни, вызывали у него только чувство отвращения. Но опасность полной деградации населения, предвещало нечто более страшное. Серийный убийца, даже при таких полномочиях, не сможет принести человечеству сколько бед, сколько фанатики-эгоманьяки, которые под свои преступления подводят целую философию.

— Ты ведь это мне рассказываешь не просто так, верно?

— Не все в Старой Знати согласны с такой повесткой. И никто из младших Домов об этом не знает. Пущенная инъекция яда правды в нужное время и нужном месте, способна отравить НУЧ.

Услышанное удивило Сергея. Получается, старуха не собиралась его, ни то что убивать, даже хоронить в замке вместе с собой. Но зачем ей его отпускать?

— Так, — отвлеклась Долгорукая, изучая сводки — Похоже, что альфарии прошли седьмой уровень.

— Что, по-твоему я могу сделать с этой правдой? — спросил Сергей — Если я, что-то из этого выскажу в Сети, то ко мне явятся службисты.

— Необязательно трезвонить всем подряд. Достаточно сказать одному человеку, и он поймёт, как это использовать.

— Кому?

Долгорукая выразительно посмотрела на него, намекая на то, что Сергей знает этого человека.

— Ситри?

— В правильном направлении мыслишь. После Гражданской войны, власти сделали всё, чтобы не оставить от коммунистической идеи даже камня на камне. Вернее, почти не оставить. Разрозненные левые группировки очень удобны элитам, как наёмники, которым можно доверить самую грязную работу, а потом отмазаться. Впрочем, уж как я их берегла и лелеяла, укрывала в своих владениях от преследований Ледниковых, Орловых и остальных…

— И тем не менее, они всё равно стояли в тени недавнего восстания.

— В тени стояли не они, а СБИ. Но красные действительно там массово участвовали. Не удивлюсь, если именно Волков их и переманил на свою сторону, — Долгорукая откашлялась — Поэтому, я и проверяю все «подарки» от Ситри. С коммунистами по-другому нельзя. Они пока слабые — покорные, а как только почувствуют силу, то растерзают, как стая голодных псов. Но даже на первой стадии, нужно быть внимательной. Ибо для них я и все наверху, кто их кормит — враги народа, угнетатели и эксплуататоры. Нелюди — в отношении которых не должно быть даже соблюдения договорённостей.

— После услышанного тобой, не могу с ними не согласится.

— Я тоже, малыш. — произнесла Долгорукая — Я была бы рада дожить до того дня, когда коммунистический демон возродится и утопит весь Ирий в крови. Вот это было бы зрелище!

Сергея поражало безумие этой женщины. Она желала смерти существующей пирамиде, будучи сама, далеко не в самом её низу. Драгунов внимательно смотрел в лицо старухе через стекло, пытаясь найти в её глазах, хотя бы намёк на логику этого желания. Долгорукую «оторвали» от этого телохранителя, с которым ей нравилось. Так может это был всё-таки не плен? Может быть, она сама сдала свою семью, чтобы остаться с любимым? Сергею всё ещё с трудом верилось в то, что существует именно настолько мазохистская форма безумия. Когда сидеть на цепи у насильника приятнее чем иметь ВСЁ.

— Я честна, — воскликнула Долгорукая, как будто знала о его мыслях — Честна сама с собой. Я не лицемерка, которая врёт сама себе. Все прочие аристократы, пытаясь оправдать свою жестокость, придумывают различные идеи. Идеи, которыми обосновывают бесчинства, в первую очередь, перед собой. Они не хотят быть «разбойниками» и «маньяками», они видите ли, выше этого. Они преследуют более высокие цели, вроде «сохранения власти и привилегий». Ха! Я над этим не задумываюсь. Я убиваю, потому что это весело. Мучаю, пытаю, потому что получаю от этого наслаждение. И не скрываю этого. Я не пытаюсь ограничить себя, например, тем, что «не трогаю детей». А потом лицемерно бахвалится, что я «тварь, но с кодексом чести».