— Да. — согласился Артём, пытаясь скорее переменить внимание, на что-то другое — Речь шла об ограничениях в моей семье. Мой отец просто умеет разделять то что вы называете «молодёжным увлечением» на простые и «деструктивные». Музыку, не прошедшую контроль пропаганды, он не считает деструктивной, скорее просто другой. А вот наркотики, сам понимаешь…

Последующие часы подростки занимались беседами на различные темы. От самых стандартных для подростков, вроде кто с кем встречается, до политических. То опять на чьём то заводе бунтует чернь, то очередная выходка Долгорукой.

Но Артём чувствовал себя посрамлённым. Он воспринимал свои отношения с Машей чуть ли не как что-то чистое и возвышенное. Ну и плевать, что ему нельзя на ней женится, Артём считал, что она не почувствует разницы. Но на деле, он не многим лучше выходцев из Элит, которые разъезжают по трущобам и обесчещивают любых приглянувшихся девушек. Артём вспоминал лицо своей возлюбленной. Её заботливую улыбку и любящий взгляд. Он не дурак и прекрасно понимал, что когда отец выкупил её, то не спрашивал одобрения девушки. Но Артём пытался сделать пребывание Маши в их семье максимально комфортным. Он не унижал её и относился, как к любимой девушке. Так он думал. Перед глазами снова появилась улыбка Маши. Неужели она была ложной?

С этими мыслями, Артём пребывал ещё долгое время.

Время шло. Поведение подростков становилось всё развязнее, а разговоры всё более похабными и пошлыми. Одни девочки объясняли менее опытным подругам, что «задним числом» и в «устной форме», можно сохранить невинность до свадьбы, не отказываясь от добрачных половых отношений. Парни же хвастались своими любовными похождениями в ульях. Артёму становилось не по себе, когда кто-либо из них цинично рассказывал о том, как хорошо родиться «избранным». Можно испортить любую девку низкого сословия, не опасаясь наказания.

В какой-то момент Артём вместе с другими мальчиками участвовали в предотвращении начинающей драки между Глебом Ченковым и Ильёй Авгеевым. Оба, как оказалось, уже давно запали на одну и ту же девушку — Настю. Но алкоголь и наркотики позволили забыть про этикет и сдержанность. В ходе потасовки, были разломаны раритетная музыкальная стереосистема и игровая приставка с пометкой «SONY». Технологически устаревшее железо, по характеристикам, можно было сравнивать с современными аналогами, как деревянную дубину с плазмосаблей вольников. Но оно ценилось, как артефакты древней эпохи. Имея даже примитивный тетрис, ребёнок подчёркивал высокий достаток и статус родителей.

Поломка стереосистемы и приставки, вывела Орлова из себя. Когда двух дерущихся однокурсников с трудом развели по углам, то оценив ущерб, Миша пришёл в дикую ярость. Он обрушил на двух пьяных, находящихся под кайфом, такой поток ругательств, что уши в трубочку свернулись бы даже у бескультурного простонародья. Окончился поток брани тем, что Миша заявил о нежелании больше видеть этих двух идиотов среди своих гостей. Он выделил Глебу и Илье две машины, чтобы их развезли по домам, но не более. Тем не менее отпускать их одних, за исключением водителя, Миша посчитал дурным тоном. Поэтому, вместе с Ильей отправилась Настя, с которой тот на данный момент встречался. Провожать же Глеба вызвался добровольцем Артём, который просто искал повода, чтобы убраться с этого «Содома и Гоморры». Об этом не преминул ему напомнить сам Глеб, пока они ехали к нему в родовое поместье.

— Не думай, что это что-то меняет между нами. — наставлял Глеб, сквозь пьяную дрёму и заплетающийся язык — Мы общаемся только потому что вынуждены общаться. Дружить с «кукушонком» вроде тебя я никогда не стану.

Говорил Глеб с нескрываемым презрением, и Артём не сомневался, что такое же отношение он встретит от любого однокурсника, от Насти до Мишы, окажись они с ним наедине. Для него это было не новостью, он привык не обращать внимание на «непопулярность» среди сверстников. Поэтому лишь сухо пожал плечами. Но такой равнодушный жест, Глеб воспринял чуть ли не как личное оскорбление.

— Как ты смеешь так реагировать на меня, червь?

Артём удивлённо покосился на Глеба. Тот был в состоянии алкогольного и наркотического опьянения. Нужно сохранять осторожность в разговоре с ним, не провоцировать и самому не поддаваться на провокации.

— Ты назвал меня «кукушонком». — сказал Артём, пытаясь увести разговор в более спокойное русло — Что это значит?

В ответ Глеб рассмеялся.

— Ты видимо действительно идиот, как и тот биомусор, из которого происходишь. Ты что, не читал про такую древнюю, вымершую птицу, как кукушка?

— Читал. — ответил Артём и вдруг вспомнил. Он побледнел, но Глеб не останавливался:

— Так вот, напомню: кукушка — это птица, которая никогда не воспитывает своих детей. Откладывая яйца, она складывает их в гнездо к другим птицам. Вылупившейся птенец, со временем вытесняет из «дома» своих приёмных братьев и сестёр, а родители, вместо своих детей инстинктивно вскармливают чужака — кукушонка.

— Ты несёшь бред. Я сын своего отца.

— Верно. Ты происходишь из семьи приблуды.

Теперь Артём разозлился. Будь Глеб хоть трижды сыном семьи Ченковых, он не имел права оскорблять его семью. Артём не совсем ладил с отцом, но ещё у него была покойная мама, которую он любил и ценил, хоть и почти не помнил. Артём уже собирался привезти пьяного урода в чувства, как вдруг водитель сказал, что они почти приехали.

Поместье Ченковых не сильно отличалось от такого у Савельевых. То, что все пафосно называли дворцом или усадьбой, больше походило на цитадель, неприступную крепость. Высокие стальные стены с огневыми башнями, а внутренний участок патрулировался солдатами и боевыми дронами. Через окно автомобиля Артём заметил даже один БТР, что стоял у колонн в форме вставших на дыбы лошадей. Весь этот вид ничуть не удивил подростка. Владения Савельевых защищены точно также. Однако антураж был более однообразным и серым. У Ченковых те же огневые башни украшены гербами Рода, а над воротами замка свисал карниз, увенчанный фигурой двуглавого орла, отлитого из чистого золота. Величественное существо навечно застыло в пике, растопырив крылья. Две головы венчали царские короны, украшенные драгоценными камнями. Это существо было символом величия русского государства на протяжении всей истории. Начиная Рюриковичами и следовавшими за ними Романовыми, заканчивая эпохой Российской федерации и Ирия. Конечно, где-то между ними затерялся век социализма с красными звёздами и скрещенными серпом и молотом, но это время вычеркнуто из истории, как чёрное пятно.

Машина остановилась, Артём первый выскочил на свежий воздух, а Глеба вытащили подоспевшие слуги.

— Спасибо, что помог моему непутёвому братцу. — поблагодарил Вячеслав Ченков, когда они зашли внутрь. Артём ожидал услышать саркастический смешок Глеба, но тот наконец-то провалился в пьяный сон, распластавшись прямо на полу холла.

Глава Рода дружески похлопал Артёма по плечу и пожал руку, не обращая внимание на лежащего в беспамятстве родственника.

— Я сообщу твоему отцу. Можешь подождать в комнате для гостей. Чувствуй себя, как дома.

После этих слов Вячеслав наконец-то обратил внимание на спящего брата и брезгливо поморщившись приказал слугам отнести подростка в его комнату.

— И проветрите тут. — добавил Ченков — Воняет перегаром. Не хочу, чтобы мои жена и ребёнок это учуяли.

После провала штурма полицейского участка, Алексей Никитин потерял интерес к людям Ильина и всё внимание сосредоточил на зависших в небе, над участком дронов Валерии Долгорукой.

Недолгое облегчение победой в противоборстве с головорезами, сменилось новым чувством напряжения и ожидания неизбежного конца.

— Ну чего ты ждёшь? — вслух спросил Никитин, смотря прямо в объектив камеры летающего дрона — Больше веселья тебе не будет. Присылай свою гвардию и покончи с этим.

Ильин снова растерял свой недавний оптимизм. Который сначала сменился нетерпением, а затем неприкрытым гневом. В конце концов, «его благородие» снова потребовал телефон для звонка. Никитин не видел причины запрещать, при условии, что разговор будет происходить при нём.