– Мог бы сказать, когда я одевалась, – сухо замечаю, разворачиваясь в сторону кухни.

– Ненадолго у меня закралось подозрение, что форма – это всё, что у тебя есть, – хмыкнул парень, проходя вслед за мной.

Смотрю на его руки. Те самые, что в данный момент несли две пиалы с десертом.

– Это что, перемирие? – глядя на сладкое безобразие, спрашиваю его.

– Вообще – часть заказа. Но я решил сходить сам, а заодно – проветриться, – сообщает Сэм и достаёт две десертные ложки из ящика с приборами.

– Что ещё ты заказал? – уточняю на всякий случай, – Кроме одолженных до обеда кофеварки и тостерницы.

– Вообще, и обед, и ужин. Я планировал провести здесь весь день, – нагло отвечает рыжий, – но теперь планы изменились.

– Они изменились из-за меня? – ковыряясь в десерте, спрашиваю ровно.

Я была бы не против провести с ним весь день. Но Сэм прав – для этого наш день начался слишком… неправильно.

– Ты хотела поговорить – я готов, – парень садится на барную стойку, вызывая скрип моих зубов, а затем спокойно добавляет, – прямо сейчас.

– Вот так просто? Без прелюдий, ухищрений и всяческих увиливаний? – поднимаю брови, облизывая ложечку.

– Именно, – соглашается Сэм, – ты хотела узнать подробности обряда посвящения в Послушники?

– Да, пожалуйста, – не спеша радоваться, осторожно киваю.

– После прохождения всех испытаний «в миру», будущий Послушник должен найти свою первую жертву.

– Жертву? – переспрашиваю, стараясь не цедить слова, а говорить спокойно.

Но что-то в этой формулировке мне очень не понравилось.

– Ведьму, нарушившую закон, – легко поясняет Сэм, – он может искать её годами, а может найти за пять минут, всего лишь выйдя за порог своего дома в первый же день получения своего последнего задания.

– И что он должен сделать с ведьмой? – прищурившись, спрашиваю.

– Лишить её силы. Полностью, – отрезает парень, глядя мне в глаза, – Но не воспользоваться этой силой.

– В чем суть? – сухо уточняю, почему-то уже предчувствуя ответ.

– Суть в том, чтобы устоять перед соблазном. Послушники, как и ведьмы, могут наполнять свой резерв, черпая энергию из людей – но им запрещено это делать. Они могут пользоваться только своей собственной энергией или, в случае, когда нужно разобраться с особо опасной ведьмой, они могут брать энергию из круга, послушного закону, – но опять же, лишь для того, чтобы справиться с обстоятельствами, а не для того, чтобы наполнить свой резерв. К слову, у старейших Послушников он может быть бездонным. Но молодые имеют лишь то, что сумели накопить внутри себя, именно поэтому все адепты изучают техники, подобные той, что ты недавно испробовала на себе.

– Вы умеете перекрывать энергетические каналы простым касанием, – изумлённо протягиваю, – но пользуетесь этим умением лишь потому, что порой не в силах противопоставить что-либо своему противнику.

– Мы развиваем дух. А на это всегда требуется время. Иногда – много времени. Так что иметь при себе парочку подобных техник довольно полезно, – хмыкает Сэм, не замечая, как вновь переходит на устаревшее «мы».

– Стой… так в тот раз, когда ты убил ведьму, после того, как был наказан Послушниками… – медленно доходит до меня.

– Верно. Я планировал пройти последний тест досрочно – чтобы доказать самому себе, а заодно и всем этим ясноглазым старпёрам, что я достоин быть Послушником, – кивает Сэм, – Но я не смог отказать себе в удовольствии убить ведьму. Прости, ваш род умеет вывести из себя, – скалится он, когда видит не менее убийственное выражение на моём лице.

Чертов убийца.

И всё же...

– Выходит, вы также ограничены в выборе средств… – сосредоточенно протягиваю, начиная хмуриться, затем вновь поднимаю взгляд на Сэма, – А кто придумал все эти ограничения? Чья сторона?

– Полагаю, наша, – задумчиво отвечает парень, глядя в окно, – Я и сам не раз задавался вопросом, почему в нашем мире всё именно так. Скорее всего, за своё «вольномыслие» я и был наказан...

– И тем не менее ты реально переживаешь за Ника, – замечаю, внимательно глядя на его лицо, – Ты не хочешь, чтобы он сбивался с пути.

– Жить вне учения, зная об этом учении и не имея возможности в него вернуться… это ад, – сухо заканчивает Сэм, вновь повернувшись ко мне, – Если ты помешаешь Нику стать Послушником, я тебя убью. Без шуток. Кем бы ты ни была.

– Своевременная информация, – скалюсь в ответ.

А затем отпрыгиваю от его вездесущей руки, которая, как полагаю, должна была схватить меня и вбить в мой мозг серьёзность ситуации посредством насилия и жестокости.

Некоторое время мы молчим, глядя друг другу в глаза.

– Итак, я жду твоей ответной честности, – парень смотрит на меня с предупреждением.

Я не должна врать и не должна увиливать. Иначе мне будет плохо.

– Да, я действительно чуть не умерла, – отвечаю, закатывая глаза; естественно, я не буду говорить ему, что-таки умерла… ведь в итоге выжила? Значит всё в порядке, – Но меня кое-что оберегает… и это кое-что не дало мне возможности отправиться в мир иной.

– Что это? – ровно спрашивает Сэм.

Кусаю губу, подыскивая верные слова… здесь ошибиться нельзя… никак нельзя.

– Мара, мы, кажется, договорились… – начинает заводиться парень, как я его перебиваю:

– Это моя татуировка.

И вновь – ни капли лжи. Меня действительно оберегает набитый на теле рисунок… он удерживает то, что раньше было моей матерью, внутри моего тела.

А то, что срастила мои кости не татуировка, а тьма, скрытая за нею – это уже формальности.

– Я знал, что она не простая, – напряженно глядя на меня, проговаривает Сэм.

– Естественно. Стала бы я портить кожу просто ради развлечения, – фыркаю, чтобы «разрядить» обстановку.

– Этот рисунок что-то мне напоминает, – неожиданно протягивает Сэм, вынуждая меня замереть с гулко бьющимся сердцем.

Рисунок может ему что-то напоминать. Очень даже может – судя по последней открывшейся информации…

– Кто тебе его набил? – последовал ожидаемый вопрос.

Тот самый, на который я не могла дать ответа. Потому что теперь не была уверена сама… Этот контакт достался мне от мамы… но Кем он был?.. Учитывая знание об ограничениях для Послушников…

– Мара? – голос Сэма возвращает меня в реальность.

– Не знаю, – отвечаю честно, – но… узнаю в ближайшее же время, – перехожу на зловещий шёпот, весьма недовольная собой.

И вновь эта моя беспечность!

– Сэм, мне нужно подумать над кое-чем… – произношу, уже витая в своих мыслях, – и созвониться с мамой.

– Она не твоя мать.

Резко поднимаю на него глаза.

– Что ты сказал? – произношу по слогам.

– Ты можешь обманывать кого угодно, но только не меня. Твоя мать просто не может быть несведущей в колдовстве.

– Вообще-то, она посвящена в таинство, – последнее слово цежу сквозь зубы.

– Тогда почему она болеет? Она вполне могла бы вылечить саму себя, – замечает этот… догадливый гад.

– Она не ведьма. В моей семье дар передаётся через поколение, – смотрю на него волком. Вру. Но он меня вынуждает.

– Тогда почему ты сама её не вылечишь? – поднимает бровь Сэм; я не нахожусь с ответом и буквально задыхаюсь от негодования, – Оставь свою ложь для Ника и одноклассников. Я никогда не поверю, что ты не способна вылечить болезнь, какой сложной бы она ни была. Как тебя не раскусили три ведьмы с коронами – я понятия не имею. Но, похоже, у них вместо мозгов сено. Я не идиот. И не нужно пытаться сделать из меня идиота. Мне это не нравится. Так что лучше говори правду.

– ЛАДНО, ХОРОШО! – повышаю голос, затем падаю на стул и прикрываю глаза, медленно успокаиваясь, – Илона мне не мать. Это нанятая актриса.

– Ты потрясающая, – с лёгким восторгом усмехается Сэм.

Смотрю на него недоверчиво.

– Я даже не спрашиваю, как ты умудрилась попасть в нашу школу, – он качает головой, не отрывая от меня восхищенных глаз.

– И не спрашивай, – бурчу под нос, – Сэм, ты же понимаешь, что это – конфиденциальная информация? – спрашиваю уже абсолютно серьёзно.