— Садись, — натянуто говорит Хьюго. — Принесу тебе попить. Кофе будешь?

— Нет, спасибо, не надо, — отвечает Матео и медленно продвигается к лестнице. — Я… я пойду наверх и приму душ, пока не испачкал тут все песком.

— Подожди. Присядь, нам нужно поговорить. — Хьюго встает и преграждает ему путь. — Думаю, — снова бросает взгляд на Изабель, — тебе нужно позвонить родителям…

— Зачем это? — Его пульс подскакивает со стремительной скоростью. — С ними что-то случилось?

— Нет, у них все в порядке, — вступает Изабель. — Дело в тебе, Мэтти. Мы думаем, что тебе нужна помощь. Ты должен рассказать родителям…

— О чем? — Слова вылетают резко и отрывисто.

— О том, что случилось, — говорит Изабель. — Об… — Она сглатывает. — Об изнасиловании.

Он слышит, как из его горла вырывается прерывистое дыхание. Пол начинает крениться, и он, потеряв равновесие, пятится к стене. Хьюго смотрит на него с легким ужасом, а на лице Изабель читается потрясение и жалость. Он глядит на Лолу, которая по-прежнему прячет лицо.

— Т-ты рассказала им?

Повисает оглушающая тишина, а потом Лола поворачивается к нему с щеками, мокрыми от слез.

— Мне пришлось, Мэтти! Сегодня днем ты чуть не покончил с собой, а потом вообще пропал на целых шесть часов! Мы везде тебя искали и на пляже нашли твою бутылку из-под воды. Я думала, ты утопился или еще что с собой сделал!

— Но ты же обещала!

— Они бы мне не поверили! — Она повышает голос. — Хьюго и Иззи не стали бы мне помогать в твоих поисках, потому что не считали, что ты в опасности! Я пыталась объяснить им, как ты несчастлив в последнее время, но они не понимали! Мэтти, ты исчез на полдня после того, как бросился со скалы! И что я должна была думать? Что я должна была делать, черт тебя побери?

У него подкашиваются ноги, но стена позади него не дает ему упасть.

— Лола, ты могла просто… Ох, Лола, проклятье… — Он замолкает. — Ты обещала. Ты обещала!

— Мэтт, послушай, все нормально. Мы никому не скажем. — Хьюго приближается к нему, протягивая руку в знак солидарности. — Мне очень жаль, друг, что тебе пришлось через такое пройти. Даже не могу себе представить, каково это…

— Мне не нужна твоя гребаная жалость!

— Мы не жалеем тебя, а беспокоимся! — Теперь к нему подходит Изабель.

Они окружают его, загоняют в ловушку, вторгаются в его пространство, и он с трудом сдерживается, чтобы не наброситься на них.

— Такие вещи как… сексуальное насилие… оставляют огромную травму, — продолжает она. — Позволь людям помочь тебе. Ты должен рассказать своей семье, людям, которых любишь…

— Я рассказал единственному человеку, которого люблю, а она предала меня, черт возьми!

Боль подобна ударам ножей, боль от этих слов подобна ударам миллионов ножей, разрезающих его на части. Она в разы хуже удара о воду после прыжка с утеса. В разы хуже удара головой о десятиметровую вышку. Даже хуже той ночи. Тогда ему хотелось умереть, но мысль о том, что он больше никогда не увидит Лолу, давала ему силы бороться. Привалившись к стене, он с силой прижимает руки к щекам, впивается пальцами в глазницы. Больше всего на свете ему хочется убежать ото всех, но он вдруг оказывается сбит с толку: не может понять, где лестница, а где дверь.

Хьюго кладет руку ему на плечо.

— Мэтт, мне очень-очень жаль. Ты мог бы все мне рассказать. Ничего ужаснее даже невозможно представить. Я мог бы пойти с тобой в полицию. Я бы выследил его, избил до полусмерти…

Матео изо всех сил отталкивает Хьюго.

— Не трогай меня! Не трогай меня, твою мать!

— Мы всего лишь пытаемся помочь! Мы переживаем за тебя, Мэтт!

— Мне не нужна ваша чертова помощь! Вы не должны были знать. И никто не должен знать!

— Это не твоя вина, Мэтт…

— Ты чертовски прав, не моя!

— Тогда к чему такая секретность? Тебе нечего стыдиться…

— Черт, да знаю я!

Вот только Хьюго прав. Он действительно стыдится: чувствует себя опозоренным, грязным, слабым и жалким. Испорченным человеком с неразберихой в голове, над которым надругались. Теперь он понимает, что между ними не будет прежних отношений. Его давний лучший друг Хьюго навсегда запомнит его, как школьного приятеля, которого изнасиловали. Но хуже всего страшное осознание того, что его тайна раскрыта. Уж если Лола не смогла ее сберечь, то об этих двоих не может быть и речи. Разлетится молва, поползут слухи: узнают остальные друзья, товарищи по команде и, самое ужасное, его родители. Начнутся расспросы. Его довольно правдоподобный, как ему казалось, рассказ о незнакомце — возможно, безумном фанате, — заманившем его в лес, во время тщательного расследования потерпит крах. Даже если он откажется обращаться в полицию, люди начнут задавать вопросы, они захотят ответов и примутся строить предположения… Этого парня могли видеть. Если станут расспрашивать людей в Центре водного спорта в Брайтоне, сопоставлять детали, складывать кусочки головоломки воедино, тогда… тогда они найдут его. Насильника. А он не может этого допустить.

— Мэтт! Господи, да ты задыхаешься! Успокойся!

Рука Хьюго опускается на плечо Матео, но тот хватает его за воротник и с силой отшвыривает в сторону. Хьюго спотыкается и врезается в лампу, а Матео в это время бросается к лестнице. Несется в спальню. Потом в ванную. Сбрасывает с себя мокрую, испачканную песком одежду и включает душ на полную мощность. Обгоревшую кожу, раны после прыжка и порез на ноге обжигает ледяной водой. Струи бьют по телу тысячами иголок. Смываемые с кожи песок, соль и пот исчезают в сливном отверстии. Но, несмотря на это, он чувствует себя беззащитным и грязным как никогда. Он падает коленями на кафельный пол и, спрятав лицо в ладонях, давится горячими слезами и холодной водой.

Всю следующую ночь Матео то проваливается в сон, то выныривает из него. В конце концов незадолго до рассвета он оставляет всякие попытки уснуть, осторожно выбирается из постели, покидая теплую спящую Лолу, и одевается в гнетущей тишине комнаты. Напяливает толстовку поверх футболки и джинсов, засовывает ноги в сандалии и, спустившись по мраморной лестнице, тихонько выходит из дома, окутанного сном.

Окружающие лужайку наземные светильники до сих пор горят, но стоит Матео выйти за пределы сада, как становится ясно, что совсем скоро наступит рассвет: ночное небо, озаренное первыми лучами солнца, окрашивается пурпурными красками. Благодаря забрезжившей на горизонте крошечной полоске света море приобретает фиолетовый оттенок, первые серебристые искорки мерцают на воде. Туманный воздух, слегка влажный, пронизан прохладой. Матео застегивает толстовку и начинает спуск к морю; дорожка до пляжа вьется перед ним, как высунутый язык змеи. Внизу его встречают гладкий песок и воздух, подернутые синевой; оставленные приливом лужи поблескивают на свету, простираясь до широкой пенистой кромки моря.

Груду больших камней, где он скрывался накануне, застилает туман. Валуны стоят неподвижно, словно статуи, на выбоинах и зубцах играют рассветные лучи. Приблизившись к камням, Матео взбирается на самый высокий из них и устраивается на одном из ровных склонов, чтобы смотреть на морскую гладь и следить взглядом за береговой линией в туманной дали. За его спиной возвышается дом, надежный и крепкий; его выбеленные стены напоминают призраков на фоне черного очертания гор. Он вдыхает полной грудью холодный соленый воздух и наблюдает за тем, как золотистые лучи рассыпаются по поверхности воды, а утренний багровый свет разливается по бухте. Запрокинув голову, он смотрит вверх: широкий купол бездонного неба постепенно светлеет — переходит от пурпурного к прусской лазури и лиловому; розовый штрих, пробивающийся на горизонте, напоминает мазок детского пальчика на рисунке. Круги света, сливаясь воедино, перекрывают своим сиянием бледную дымку, делая ее ослепительно белой, когда та осыпается точно пыль на скалистые мысы; деревья и кусты вырисовываются темными силуэтами в ореоле восходящего солнца. Перед ним простирается шепчущее, покрытое рябью море, солнечный свет искрится на волнующейся воде. В яростной красоте этой непрестанно меняющейся картины есть что-то пронзительно душераздирающее. Море вдалеке то поднимается, то опускается; как только прохладная синеватая мгла окутывает Матео, ему хочется тут же раствориться в ней, стать частью этого головокружительного вида и прервать свою боль, свои чувства, свое существование.