– а вдруг ресторан закроется раньше, чем закончится спектакль?

– и что я тогда буду делать без куртки на таком морозе?

– и какая судьба будет у моей куртки?

Второй раз такой метод уже не мог сработать, поскольку происходило это летом и нужно было придумать что-то пооригинальнее. В тот день давали тоже очень известный их спектакль "Десять дней, которые потрясли мир" по роману Джона Рида. На этот раз я стал внимательно наблюдать за всеми людьми, проходящими через контроль, а особенно за теми, кто делал это не имея билета. Надо сказать, что на этот раз удача пришла даже быстрее, чем в первый раз. Я заметил, что уже второй человек на вопрос ваш билет, ответил контролёрше, что он идёт к Марии Михайловне. Тогда я решил, что ведь я тоже могу идти к той же самой мифической Марии Михайловне. Вопрос только в том, что лицо при этом должно выглядеть очень наглым, а я никогда не обладал актёрским мастерством, и ещё хорошо бы знать, где же находится эта мифическая женщина, чтобы после прохождения через контроль не дай бог не направиться в сторону, противоположную её реальному нахождению – ведь тогда я буду разоблачён и с позором изгнан. В результате мне повезло – случайно я выбрал правильное направление к Марии Михайловне и опять, как и многие другие блатные безбилетники, занял своё почётное место на ступеньках лестницы. На этот раз получилось даже лучше – т. к. мне не пришлось переживать за возможные последствия моей придумки (куртки у меня на этот раз всё равно не было), то я легко расслабился и сполна насладился игрой актёров.

Обычно, когда вечером я появлялся в квартире Иоффе, М. С. расспрашивал меня о проведённом дне. Оба раза после того, как я докладывал ему, что мне посчастливилось быть на спектакле в Театре на Таганке, М. С. наигранно возмущался:

– Ну разве это справедливо – мы живём в Москве и не можем попасть на спектакли Таганки, а он приезжает на два дня и пожалуйста вам…

Надо заметить, что судьба М. С. в начале 90-х годов сложилась очень трагично, как, впрочем, и многих других советских учёных того времени.

В середине июля мы летим самолётом в город Ош, который находится в Киргизии на границе с Узбекистаном. Вообще-то, наш конечный пункт посёлок Лянгар на Юго-Западе Таджикистана. Юго-Западный Памир – это вам не Тянь-Шань – нет тех красок и красот, а есть совсем дикая природа из скал, осыпей и песка, скорее напоминая пустыню, чем долину живописных гор. Деревьев нет совсем. Зато есть знаменитый Памирский тракт – горная дорога Ош – Хорог, которая запоминается на всю жизнь не только тем, что она проходит через перевал высотой 4,656 метров над уровнем моря, но также и юмором местных водителей грузовиков. Там на крутом (почти 180^о) повороте, когда справа от тебя 100 метровая скальная стена, а слева километровый обрыв, при том, что ширина дороги только для одного грузовика, можно прочитать, например, такой рукотворный предостерегающий дорожный знак: «Здесь Иванов поехал прямо!». Или ещё такое: «Водитель помни: ты на дороге, как слеза на реснице!». После таких объявлений на каждом опасном повороте хочется быть готовым к прыжку из кузова грузовика. Правда, невозможно быть в постоянной готовности все двое суток, которые занимает эта дорога и, в конце концов, ты засыпаешь, забывая о предосторожности и полностью отдаёшь свою судьбу во власть водителя. Зато адреналина от такой поездки хоть отбавляй! Мы едем под пик Энгельса, высота которого 6,510 м над уровнем моря, с намерением взойти на него по южной стене, что будет для всех нас первой в жизни шестёркой (6 к.т.), тем самым мы выполним норматив мастеров спорта (м.с.) – непременное желание каждого спортсмена.

Через два дня утомительного пути останавливаемся на ночёвку за 30 км до нашего конечного пункта – пограничного посёлка Лянгар. Здесь по горной реке Пяндж проходит граница между СССР и Афганистаном. Прямо перед нами, на той стороне реки в Афганистане хорошо просматривается Гиндукуш – северные отроги Гималаев. В нашей экспедиции под руководством уже известного читателю д.т.н. и м.с. Дмитрия Евгеньевича Хейсина было чуть больше 20 человек. Ночуем мы прямо на травке и песке под звёздным небом, не ставя платок – дождей здесь летом не бывает. Утром следующего дня, километров за десять до пограничного Лянгара, водитель нашего грузовика неожиданно останавливается и подбирает попутчика – славянского вида (что в этих краях большая редкость) молодого мужчину в гражданской одежде. Он ловко запрыгивает к нам в кузов, и мы продолжаем дальнейший путь. Интуитивно мы все понимаем, что присутствие этого мужчины совсем не случайно и с этого момента разговоры в кузове значительно сократились. И только, когда он покинул нас уже у самой погранзаставы, все облегчённо вздохнули. А опытный Митя тут же всё и разъяснил – закрытая проверка. К слову сказать, через три недели, когда Митя послал самого молодого из нас, к. ф-м.н. Игоря Кроля, вниз раздобыть вертолёт для транспортировки пострадавшего, Игорь, находясь на погранзаставе узнал этого мужчину, но теперь он был в форме старшего лейтенанта пограничных войск. Наконец, Митя утрясает все формальности с пограничниками и теперь мы свободны гулять по ничейной полосе, где (прямо по Высоцкому) «цветы необычайной красоты». Теперь мы вольны дышать по настоящему свободным воздухом, в прямом и переносном смыслах!

Мы разгружаем грузовик и перепаковываем грузы, готовя их для ишаков, которые должны доставить наш общественный груз по тропе в базовый лагерь. Следующим утром приходят ишаки вместе с погонщиками. Навьючивание ишаков – это целая наука, которой мы, конечно, не обучены и потому эту деликатную работу проделывают сами погонщики, а мы только смотрим и восхищаемся как они навешивают на каждого ишака по два ящика весом 40 кг каждый! Теперь каждому из нас в дополнение к собственному рюкзаку весом 30–35 кг вручается один ишак – погонщиков всего трое, а ишаков-то 20! А погонять ишака – это ведь тоже надо уметь, а в университетах нас этому не учили: он ведь где вздумает, там и останавливается, и ложится на тропу. Лежит на ней столько, сколько ему захочется, и никакое битьё хворостиной по любым местам его тела не помогает. Правда, после научного подхода к проблеме (не даром у нас в составе экспедиции один доктор и несколько кандидатов наук), выяснилось, что ишаки реагируют на битьё по интимным местам. Это открытие было быстро передано по цепочке всем членам растянувшегося каравана и сильно упростило нашу дальнейшую задачу. Созвучие моего имени с ишаками не могли не заметить мои друзья и, с лёгкой руки Игоря Кроля, за мной закрепилось имя Ишачок на всё время экспедиции.

Через шесть часов такого совместного с ишаками неторопливого ходу мы, наконец, добрались до базового лагеря на высоте 4,000 метров. Там уже находилась другая экспедиция из нашего же Ленинградского ДСО «Труд» – команда Чуновкина Г. А., которая, в отличие от нашей, была участником чемпионата СССР этого года. Их целью, как и нашей, был пик Энгельса (6,510 м) с юга с той лишь разницей, что мы собирались взойти на него по уже хоженому маршруту Кустовского (6 к.т.), а они – по новому более трудному и опасному, зато их маршрут мог реально сделать их, если не чемпионами, то, по крайней мере, призёрами чемпионата СССР в классе высотно-технических восхождений.

Наконец, начались обычные экспедиционные будни. А вокруг нас незабываемое зрелище – сплошные шести тысячники – выбирай и можешь идти на любой! После тренировочного восхождения я сделал успешное руководство на шести тысячник пик Бабеля по юго-западной стене (5Б к.т.). Когда мы вернулись в лагерь, меня подзывает к себе Гурий Чуновкин и просит, чтобы я сходил в двойке с их врачом Геной Жураковским на вершину «Памяти жертв Тетнульда» (5Б к.т.) – ведь Гена не является членом их команды, а только доктором экспедиции, и надо же и ему залезть на какую-нибудь приличную гору, пока команда не ушла на своё главное восхождение. С Геной я знаком с 1964 года, когда первый раз приехал на сбор в а/л «Безенги», где он тогда работал лагерным доктором. Хорошо помню, как в тот год Гена, пользуясь своим положением, часто просил меня заходить к нему в медпункт, где подкармливал меня глюкозой. А теперь выясняется, что Гена захотел сходить со мной на гору и попросил своего начальника одолжить меня у моего начальника Мити Хейсина. Я, конечно, не возражал и мы прекрасно сходили на эту вершину. Маршрут оказался очень приятным, с очень приятным скальным лазанием. Мне кажется, что мы за целый день залезли до вершины и там заночевали. Всё это время Гурий сам наблюдал за нами прямо из лагеря в 60-кратную подзорную трубу – этого требуют правила альпинизма – в двойке можно идти на восхождение, но тогда она должна иметь наблюдателей.