Рядом с ним сидела крупная и могучая Гала, которую за её спиной ребята прозвали «дворф-переросток», так как её комплекция и вправду будто бы была не совсем человеческой. С невероятно короткой мужской стрижкой, широкими мускулистыми плечами и мощными ногами, она, как и Арекса, была не слишком многословной, предпочитая индивидуальные, а не командные тренировки.
У неё единственной во всём отряде худо-бедно имелись магические способности врождённым даром — возможность создавать вокруг себя капсулы, барьеры и цилиндры из энергетики, мешающей проникновению материальных объектов типа стрел, камней и прочего. За этот дар она в своей семье была белой вороной, словно это какой-то позор, а не благодать, обнаружить в себе подобные силы. Регулярно порицаемая родственниками, она с юных лет научилась держать при себе своё мнение, никому не доверять и мало разговаривать. Однако, становясь старше, случалось, что она уже не могла не выплеснуть эмоции, устраивая скандалы на наболевшие темы, тем самым только сильнее подкармливала внутренний разлад.
Бесконечные периодические споры с родными привели её по итогу сюда, на службу к королю вместо продолжения семейного дела на виноградниках одного барона. Сильная, но скромная, крайне неуверенная в себе, она раскрывалась лишь в тренировках, где нужно было дело, а не слово. И лишь иногда позволяла себе повеселиться, даже если за это затем следовало какое-нибудь наказание от капитана.
В детстве и юности она ещё любила рисовать, вырезала лезвием на досках разные изображения, чертила палочкой по песку и земле, создавая задуваемые ветрами картины и сюжеты, практиковалась в изобразительном искусстве в свободное время. Радовалась, когда удавалось раздобыть краску любого цвета, рисуя на досках, а сейчас уже на службе в гарнизоне любила устроить чеканку на какой-нибудь бесполезной железяке — на обломке доспехов, сломанной крышке кастрюли, что можно было найти никому не нужного, — выбивая какое-нибудь выпуклое изображение животных, деревьев, иногда контуры оружия, нанося потом внутрь текстуру, или же просто выводя от скуки какие-нибудь орнаменты, чем сейчас как раз и занималась за столом в свободный день, молча, в ожидании перекуса.
Напротив неё же сейчас наоборот сидели двое крайне общительных близнецов, любителей поболтать и перекинуться словами в любое время, подшутить над чьей-то неудачей, воскликнуть ободряющую похвалу при успехе, не упустить возможности поиронизировать над чем-нибудь или рассказать очередную смешную историю, которые они невесть где брали, учитывая, что кадеты не так уж часто покидают территорию крепости.
Тиль и Уилл Страйкеры были довольно похожи не только внешностью, но и характерами, так что главной проблемой и капитана и сослуживцев по взводу было их в случае необходимости как-то отличать между собой. Так как вместе они тренировались всего несколько лет, а не росли вместе с детства, их периодически путали. А те, с небольшими усиками и тёмными ультрамариновыми глазами, ещё и нарочно в последнее время носили одинаковые стрижки и идентичные причёски, оформляя своим аспидно-чёрным блестящим волосам чёлку на бок полумесяцем.
Между ними, безусловно были различия, и не только в расположении похожих родинок, разной скорости роста щетины на лице или линий на ладонях, но и в разных интересах и предпочтениях даже при общей схожести целого ряда характерных черт. Все эти забавные краткие истории любил именно Уильям, а Тиль просто любил посмеяться, лишь бы был повод для веселья.
Уилл любил красоту закатов и рассветов, сладкие фрукты и ягоды, музыку придворных бардов и мечтал завести кота, когда обзаведётся собственным домом. Тиль же о домашних питомцах не задумывался, из еды отнюдь не жаловал фрукты и десерты, а предпочитал птицу и мясо, правда при этом весьма недолюбливал рыбу, когда её подавали. А мечтал выбиться не просто в помещики, а примкнуть к светской жизни и стать бароном, доживая на старости лет в роскошном замке с видом на озеро или хотя бы реку.
Естественно, это было далеко не всё, в чём они не сходились, однако же общих деталей и интересов у братьев-близнецов было куда больше, и друг без друга они могли оказаться довольно редко. Все вылазки в город, все караульные наряды у ворот — они выполняли вместе, да и сражаться учились спина к спине.
Так как красноволосая девушка с выбритыми висками и широким ирокезом из маленьких миниатюрных косичек ото лба до затылка, обслуживала оба столика, подавая еду, то одно место на переносных лавочках было свободно. Без пары там сидел с задумчивым и важным видом худенький Эрвуд, не особо тянущий на кадета королевской армии, и тем не менее с отличием прошедший все стадии подготовки курсанта.
Он и рад был сейчас оказаться с краю стола в одиночестве, так как мог раскинуть сам с собой очередную партию «Битвы королей», пока ожидал своей очереди в серии подачи блюд к трапезе. Настольное клетчатое поле из деревянной доски уже было пустым на три четверти. Сражение фигур приближалось к своему завершению, и парень подолгу размышлял над каждым ходом любой из сторон, не замечая ничего вокруг.
Братья Страйкеры смеялись над очередной шуткой о том, змея заглотила слона. Двухметровый крепыш Стромф с пшеничными усами-подковой и полуторным мечом фламбергом в ножнах за спиной шумно постанывал, страдая сегодня от головной боли, массируя толстыми пальцами свои виски. Кудрявый Нимрод вместо того, чтобы есть, возился со своими алхимическими склянками, пытаясь покрасить соль в голубой или розовый цвет. Длинноволосый эльф Кифлер, как обычно, громко чавкал, единственный представитель иной расы в этом взводе, если, конечно, сильная и творческая Гала и вправду не была по какой-нибудь линии прапрадедушки или прапрабабушки связана с дворфами или краснолюдами… А Эрвуд, казалось, не обращал ни на кого ни малейшей доли внимания, обособленно сидя одиночкой и лишь изредка реагируя на их шумы пренебрежительным взглядом, с которым аристократы иногда глядят на расшумевшихся крестьян.
Ему самому казалось, что он даже не голоден. Какая еда, когда здесь, на доске, разворачивается такая жаркая и равная баталия. Не каждая его партия развивалась похожим образом, так как он изучал саму игру, проводил эксперименты в тактике и расчётах, просчитывал ходы и частенько видел недочёты того или иного плана на партию. Победа над собой была равносильна поражению от самого себя, так что каждый раз, играя вот так, он изо всех сил старался наилучшим образом продумывать ходы за обе стороны.
Но сейчас на столе два противоборствующих Архимага пали друг за другом, второго «добил» белый Паладин, и таким образом расклад сил с каждой из сторон оказался равным: Король, Десница, Паладин и Фрегат. Всё остальное лежало уже вне игрового поля. И Пехота, и Лучники были разгромлены, Башни, Конница и многое другое попросту пало, было «повержено», если выражаться терминами игры, где нередко можно было услышать использование также понятия «съел» в отношении любой даже теоретически совершенно несъедобной фигуры типа Башни или всё того же Фрегата.
Для многих главным вызовом и центральной сложностью партии было разыграть бой так, чтобы соперник открыл часть противоположного края доски. И тогда дошедший дотуда пехотинец мог обратиться вторым Архимагом, либо вновь вернуть этот персонаж на поле, если Архимаг уже был «убит», а добравшийся до конца стрелок отчего-то неведомой логикой метаморфоз обращался в Катапульту.
На самом деле, по логике принципов самой игры всё было верно. Простенькая пехотная фигура обращалась самой могущественной, а стрелковая обретала возможность стрелять уже по-серьёзному, задевая снарядами по нескольку вражеских — предел возможностей для дальнего боя.
И сейчас юноша думал вовсе не о еде, на которую накинулись почти все вокруг, а о том, как же на доске действовать дальше. Он хватался за голову, проникая тонкими пальцами в длинный и пышный каскад из светлых и тёмных волос, перемежавшихся на его голове, словно те самые клетки игрового поля и вздымавшихся слегка изогнутыми прядями, словно извивающиеся змеи.
