Не будь одной такой удачной охоты — вероятно, не гуляла бы сейчас юная именинница и дочь короля в сложных раздумьях о любовном треугольнике. Но именно из-за характера Сеймура и сложностей на их землях, Тод практически не мог часто навещать Анну, хоть и пытался писать письма, отправляя ласточек в Кхорн, посылать какие-нибудь подарки и оказывать внимание на расстоянии, насколько это получалось.

Торнсвельды пытались сводить концы с концами реорганизуя у себя внутреннюю военную политику, отдавая больше власти в руки стражников, чтобы те наводили порядок, и надеялись, что всё как-то само уляжется. Но чины в иерархии никак не приживались. Ополчение, прозванное в народе «собачьи черепа» за своеобразный отличительный знак на поясе, невесть кем и когда придуманный, уж точно не Торнсвельдами, с трудом делилось даже на отряды и капитанов, которым те отряды должны подчиняться. Ну, и заказывать куда более дисциплинированных бойцов из других земель граф Кромвелл попросту из-за вредности и собственного гонора не желал.

А вот супруга Сеймура и мать их сына Тода — Лина, молодая женщина-волшебница в свои тридцать два выглядящая едва ли старше двадцати пяти, в последние годы как раз активно взялась за установление новых связей и знакомств, видя, что упрямство мужа и его отшельнический характер до добра их династию не доведут.

Вот и сейчас она как раз спешно с другой стороны перекрёстка, от зоны фонтанов, вела к старейшине Сорокопуту своих двоих сыновей. Анна, увидев это, постаралась ещё сильнее затеряться в компании взрослых, чтобы Тод её не заметил, так что шагала сбоку ото всех, практически ножками перебирая в нежно-розовых туфлях без каблуков по гранитному бордюру с края яблоневой аллеи.

— И они ещё плохо сдерживают границы, вы же слышали о восстании в Бреттенберге? Трусливая стража не желала охранять всех нас от набегов этих земляных карликов с Хильшмариила, — жаловался Эйзенберг старейшине определённо на власть Дайнеров, что не могло не обратить на себя внимания Дианы Виалант, краем уха случайно услышавшей обрывки этих фраз.

Она итак была рада встретить не просто «кого-то» из Высшего Совета, а самого главу самой высокопоставленной организации Энториона, так ещё и обнаружить возле него своего единомышленника по духу и настроению. Объединиться хоть с кем-то против Дайнеров, раз уж Лекки и Кромвеллы никак на её призывы и намёки не отреагировали, было отличным вариантом.

И пока остальные из компании шли дальше, совершенно не догадываясь и не слыша, о чём там Сорокопут беседовал с догонявшим и прицепившимся к нему Эйзенбергом, герцогиня Виалант остановилась, дождалась плетущегося Корнелиуса, и вместе с ним отправилась направо, безмолвно покинув общество короля и его супруги, спешно догоняя синюю мантию толстяка Виллоу.

— Будет тебе, — отмахивался, явно не желавший компании Виллоу старейшина, спешно двигавшийся вперёд к зоне фонтанов, — Восстания не было, как и никакого кровопролития, король прекрасно справился со своей задачей и урегулировал возникший конфликт.

— Ох, а до меня доходили и другие слухи! — пытался отдышаться Виллоу, — Вы, кстати, пробовали эту брусничную наливку, что сегодня подают? Восторг! Если умеют в Кхорне что-то делать, так это напитки! — выдавал он этой фразой своё, как минимум лёгкое, опьянение.

— Прекрасно! Прекрасно, герцог Эйзенберг! Сходите, возьмите себе ещё, угощайтесь и пируйте! Празднуйте! — призывал его старейшина, размахивая руками, — Отдыхайте от всех слухов, живите в мире и гармонии, боги с вами! — мечтал он избавиться уже от его общества и вернуться к своим друзьям и коллегам по высшему совету: астроному Винсельту и герцогу-пиромагу Скальдума — Альберто Ферро.

И пока нетрезвый мужчина на несколько мгновений застыл на месте в размышлениях, продолжать ли ему высказывать накопившееся главе Высшего Совета, делясь как слухами, так и личными мыслями, или же действительно, последовать его совету и вернуться в верхнюю часть Крумвельского сада к столикам с едой и напитками, своей возможностью подойти и заговорить не упускала графиня Торнсвельд.

Симпатичная волшебница почти всегда балансировала на грани скромности и настойчивости. Сына Тода хотелось познакомить с как можно большим количеством важных и влиятельных людей. Возможно, даже кому-то во служении пригодился бы такой молодой человек, например в качестве писаря или оруженосца. А потому даже при всей своей вежливости и благовоспитанности, сейчас, когда дела её семьи шли не лучшим образом, приходилось немножечко наглеть и пытаться устроить будущее первенцу, на которого они с мужем возлагали большие надежды.

Сорокопут, тем временем, сменил обратно позу на сложенные за спиной руки, вдохнул цветущего весеннего воздуха полной грудью, и с задумчивым видом продолжил прогулку прочь от Виллоу Эйзенберга, в надежде избавиться от его докучающей болтовни.

— О, ваше… высокопреосвященство, — даже не знала как к нему правильно будет обратиться Лина Торнсвельд, ведь Сорокопут был историком, учёным, он не слыл успешным предприимчивым делом, не представлял духовенство, не был лордом и даже магом, однако степень его мудрости почиталась членами Совета, как наиболее высокая.

— Да-да? — направил взор своих карих глаз на подошедших с левой стороны, — Добрый вечер, графиня земель Лотц, достопочтенная чародейка из Иридиума! — приветливо улыбался он землячке, хотя уже много лет вместо родных земель проживал в Скальдуме, — Как чудесно вы сегодня выглядите! — поклонился мужчина подошедшему семейству довольно низко, — А это… — посмотрел он на её мальчиков.

— Да, это мои сыновья! Тод и Эвелар, — представила она юношей, совершивших синхронно приветственный кивок, что из-за разницы в росте выглядело не столь эффектно, как могло бы, будь они близнецами или хотя бы ровесниками.

Тод выглядел как-то постатнее и понаряднее младшего брата. Блестящий синий камзол, чёрные бриджи и жилет, белый ворот и пышные манжеты, всё в кружевах с орнаментом ласточки — повсюду раздвоенные хвосты на кончиках красивых завитков.

Эвелар же был одет в разы скромнее. Всё в приглушённой тёмно-зелённой гамме, более простым узором по краям вдоль пуговиц, с едва уловимыми золотыми нитями в орнаменте застёгнутого на вытянутые пуговицы из бирюзы жилета.

— И вам доброго вечера, молодые люди, — проговорил Сорокопут, — Берегите свои края, растите сильными. О, неужели тот самый молодой бард Эвелар? — вопреки явным ожиданиям Лины, он куда больше обратил внимание на младшего сына, чем на Тода, которому ей и хотелось заполучить новых влиятельных знакомств и связей.

Она была готова рассказать, чему уже успели обучить первенца, кем его видят в будущем, попросить совета и наставничества, а пришлось с гордым видом отвечать за младшего, увлечённого одной только музыкой.

— Он самый, ваше высокопреосвященство, главный голос всех пиров в нашем замке, — добавила она с улыбкой, слегка потрепав тому длинную косую чёлку, шутливо проведя по нежно-каштановым волосам маленького сынишки.

— Мам! — воспротивился тот, пытаясь головой убраться от женских пальцев, — Я Эвелар Торнсвельд, один из наследников графства Лотц, — попытался он представиться самостоятельно и сделал почтительный жест поклоном.

— Неужели! — приобнял старейшина того за плечо и повёл по направлению, в котором двигался сам, то есть обратно для Эвелара, Тода и Лины к зоне фонтанов Крумвельского сада, — Тот самый юный певец, исполнявший «Дни сойки» и «Цветите, лютики!» чуть ли не лучше и звонче, чем сам Шарланар? О, я наслышан о тебе, хоть ни разу сам не посещал ваши пиры. Думаю, это с моей стороны большое упущение.

Виллоу Эйзенбергу и Диане Виалант, поприветствовавших друг друга, оставалось лишь обмениваться любезностями да нагонять старейшину и Торнсвельдов, не зная, как теперь к тому подступиться со своими идеями.

— Да куда уж звонче, — розовел щеками и скромно отводил взгляд мальчик.

— Нет-нет, — подхватывала эту похвалу его мать, — С учётом, как стареет сам Шарланар, его голос становится постепенно сухим и тихим, новое поколение певцов будет ничуть не хуже, Эвелар уж позаботится, правда, дитя моё? У них даже имена похожи, оба на «-ар», — отчего-то посчитала она это заслуживающим внимания и гордости фактом.