— Вот и славно, Альрик. Ты сейчас нужнее там, в церкви. А головой этой зубастой твари полюбуешься ещё на празднике в честь конца осады. Ступай, давай, — приказал паладин, вновь направляясь от остолбеневшего юноши в сторону своего крупного и крепкого коня.

Лишь когда он хмуро обернулся, удостовериться, что парнишка отправился по его поручению, тот перестал глазеть вслед и вышел из строя, развернувшись и направившись среди расступившихся воинов, побежав в направлении крепостной церкви с семиконечной звездой. Дабы там найти некого священника Родерика и разузнать, чем он поможет помочь эконому, экзарху, возможно церемониймейстеру, испытывающему трудности после падения камня на алтарь сквозь крышу и кому-то ещё.

Стременной же помог паладину снова взобраться на серебристого шайра, и в этот момент все, с чьего ракурса при построении было хорошо видно и водный резервуар, и несущегося по нему в их сторону монстра, смогли лицезреть голубое сияние со стрелковой внутренней башни двора, где принялся творить свою волшбу старший чародей.

— Отец! — позади короля раздался знакомый голос.

— Вельд? Какого… Что ты здесь делаешь? — сначала Джеймс удивлённо широко раскрыл глаза, а следом тут же нахмурил свой взор, будучи явно недовольным появлением своего старшего сына.

С эластичными пластинами защиты на коленях и локтях, с бронзового цвета нагрудником кирасы и массивными шипованными наплечниками к королю и его архимагу шагал молодой шестнадцатилетний Вельдемар с серьёзным видом о своём чёрно-буром наряде, видневшимся на незащищённых доспехами участках.

На его короткостриженных каштановых, как и у отца, волосах не было сейчас никакого шлема. И в отличие от короля они были прямо под тон его унаследованных от матери тёмно-карих глаз. Они смотрели на чудище и вражеский лагерь со всей серьёзностью, а пальцы сжимали в красивых ножнах узорчатую рукоять небольшого гладиуса, чьё навершие позолоченной округлостью изображало звериную, вероятно львиную голову.

— Сколько можно отсиживаться? Я принц, я наследник, я не собираюсь лежать в норе, когда атакуют мой замок! — амбициозно и храбро заявлял он.

— Посмотри на них, — дланью указал ему отец на собравшиеся в западном дворе их войска, — Какой толк от всех этих рыцарей и воинов, если ты погибнешь? Глупец! Они призваны защищать королевскую семью и наш замок.

— Они тебе не дрова, которые можно без зазрения совести подкидывать в печь своего могущества на растопку славы и величия, — парировал сын, — Они должны видеть, что их король такой же, как они, сражается вместе с ними и ведёт вперёд! Им нужен лидер!

— У них есть Эйверь, — усмехнулся король.

— Они не должны гибнуть зря из-за какого-то чудовища, — проговорил Вельдемар, поглядывая на речного змея.

— А ты должен? — удивился ему отец, — Вельд, без тебя Генри и Леноре будет страшно. И когда ты здесь, за тебя ещё сильнее, чем за меня, будет волноваться твоя мать. Зачем ты подставляешь близких? Зачем подводишь меня и мои приказы? Я велел тебе их охранять, присматривать за ними. Зачем меня разочаровываешь? Здесь много рыцарей, закалённых битвами. Здесь ополченцы, здесь гвардейцы, обученные и подготовленные кадеты! Вельд, мы справимся. Потом ещё выставим эту змеюку аркой на главных воротах, приведёшь детей любоваться.

— Как же стать «закалённым в битве» рыцарем, если ты меня никуда не подпускаешь? Ни на банды Авендера, ни в Ультмаар с Кастором, ни с Кваланаром в Лотц, ни даже здесь на помощь с разбойниками и этой тварью! — негодовал старший принц.

— Успеется ещё, — пообещал ему монарх, — Ты юн и самоуверен, ты жаждешь прославиться, проявить…

— Я жажду лишь быть достойным своего отца и королевской правящей фамилии «Дайнер»! — не дал он Джеймсу договорить, сверкая каштановым взором с жаждой показать себя в деле.

— Так будь достойным защитником королевства, за которого всем им захочется сложить головы и воевать! — рявкнул Джеймс, взывая к послушанию.

— Что я и делаю, — также повышал голос ему в ответ Вельдемар, — По крайней мере, пытаюсь. Если меня только и будут защищать, то кем сам я буду выглядеть, не вступая в сражение? Беспомощный и ничего не умеющий правитель никому не нужен. Если я хочу быть достойным наследником, то должен уметь постоять за себя. И всем это показать.

Этими своими словами он напомнил Джеймсу его самого. Его схожую фразу в детстве брошенную Дрейку Кромвеллу, о том, что король должен сам сражаться, а не отсиживаться, пока его защищают другие. Он не желал с ним спорить, был даже горд за сына, что тот пошёл весь в отца, однако всё равно благоразумным считал его не выпускать сейчас в бой, как бы тот ни рвался и не упирался, стоя на своём.

— Ступай к матери, береги Генри и Ленору, — строго велел ему нахмурившийся король, — Они волнуются за меня, а ты заставляешь их волноваться ещё и за нас обоих. Если не станет меня — ты возглавишь всё. А если не станет нас обоих, хочешь, чтобы Генри в его возрасте, оплакивая отца и брата, рос под давлением советников в змеином клубке дворцовых интриг?! Будь достойным наследником, не подводи семью, будет ещё у тебя шанс покрасоваться. Сейчас мы сами справимся. Наш архи-чародей его вон сейчас разделает, так? — спросил он у рядом стоящего верховного волшебника.

Бартареон, сейчас уже действительно в одиночку, без помощи остальных магов, большая часть которых отправилась в лазарет после истраты сил и энергии на водяные потоки, крепко сжимая приподнятый посох, создавал вокруг его навершия в виде когтистой лапы, сжимающей крупный рубин сверкающую ворону небесного оттенка.

Звездчатым вращающимся вихрем у края магического посоха сгущались водяные пары, играя своими каплями, переливаясь из формы в форму, меняя свои живые очертания каждую секунду. Если б не хмурое небо, они могли бы красиво сверкать в солнечных лучах, но и без того сияющее у рубинового камня представление смотрелось завораживающе.

Неспешно крутящийся поток обращался в некий настоящий водоворот, застывший в воздухе. Словно целая галактика капель сейчас неспешно вращалась в магических белых и голубоватых лучах, впитывая себя влагу и из туч, и из окружающего воздуха, усиленно концентрируясь в плотных бесформенных каплях, подхваченных колдовским закручивающим движением.

Наконец, голубое сияние начало преобладать, и раздался характерный треск, когда заледеневшие сгустки воды начали обращаться в лёд. В воздухе появлялись крупные силуэты снежинок, от белёсых контуров до небесно-лазурных заполненных форм. Все необычные, но изумительные в своей безупречной симметрии. Ледяное колдовство максимально охлаждало собранную воду, очаровывая всех тех, кто глядел на происходящее.

А когда плывущее чудище подобралось уже вплотную к крепости, Бартареон махнул посохом, словно перьерой, из которой собирался метнуть камень, и с громким криком отправил всю сконцентрированную энергию воды и льда прямиком к резервуару.

Полетевший вытянувшийся в своём резвом движении снаряд, напоминавший конусообразную огромную сосульку, вокруг которой кружатся магические потоки и сверкающие крупные снежинки, моментально угодил водоём прямиком в место, где извивалась в своём движении громадная речная змея, и, столкнувшись с ней, заморозил всё пространство.

Вся ближайшая к чудовищу вода не просто покрывалась ледяной коркой, а промерзала вглубь, целиком в свою толщу, оледенив планом и самого монстра. А близрастущая по краям трава покрылась инеем. Всё на какое-то время затихло. Воины были наготове, сжимая своё оружие, лучники стояли на постах в ожидании команд, а король и архимаг глядели с башни насколько эффективной получилась задумка остановить тварь ещё на подходе к крепости.

Никто не ликовал преждевременно, к тому же на дворе весна и лёт всё равно бы рано или поздно растаял. Необходимо было бы выдвинуться на затвердевшую поверхность, пробиваться сквозь застывшую толщу клинками, бурить и резать на части чудовище, пока оно сковано. Но такой команды всё же не успело последовать, так как вновь до ушей защитников Олмара добрался характерный треск.