Ему потом сказали, что тело пропало. Что его звонок в полицию до полиции не дошёл, что скорая не приехала. Александр совершенно не удивился. Джим прекрасно режиссировал все значимые события, было бы странно, если бы он пустил на самотёк смерть. 

Он убил Джима. 

Вот вам, пожалуйста, сила искусства. Глядя на кровь, заливающую осколки Мишель, Александр думал о том, что мог бы догадаться. 

Без фильма Джим не пришёл бы на встречу. А после фильма пришёл уже не Джим. 

Александр не был уверен в том, сколько дней он провёл в оцепенении. Во всяком случае, он ел, спал, отвечал на телефонные звонки, принимал душ по необходимости — в общем, куда лучше следил за собой, чем в периоды тяжёлой хандры. Собственно, хандры и не было. Он даже не горевал в полном смысле слова, не переживал утрату — не утрату Джима как человека, конечно. 

В какой-то момент он включил «Стеклянную стену». Он ненавидел смотреть свои фильмы так скоро после выхода в прокат, но провёл два часа перед экраном, не отвлекаясь и не отводя взгляда. 

Джим ведь понял! 

К сожалению, одного понимания оказалось мало. Как и в случае с «Мёртвыми любовницами», Джим понял фильм куда глубже, пропустил его через себя так, как не мог этого сделать сам Александр. И фильм измочалил его, стёр в труху. 

Когда пошли титры, Александр вспомнил их первый разговор с Джимом, то самое обсуждение «Любовниц», его слова о том, что Грэхам мог получить всё, о чём мечтал, и именно поэтому не желал жить больше. 

Это относилось и к Джиму, удивительно сцеплялось с реальностью. Без труда Александр мог прочувствовать заново прикосновение холодного пальца Джима к скуле, ощутить его движение. 

Лучше уже не было бы. 

На кухне было прохладнее, он поёжился, налил себе стакан сока и закрыл окно, а потом выглянул на улицу. Как-то ночью он стоял у другого окна, но обращённого на ту же сторону, а Джим говорил о том, что видит его. 

Странная мысль мелькнула. Не долго раздумывая, Александр взял телефон и набрал номер Мэтта — тот много общался с полицией, возможно, сумел бы дать ответ на его вопрос. После смерти Джима от его обиды не осталось и следа. 

Трубку снял не Мэтт. 

— Да? — произнесла Елена властно, и Александр чуть не поперхнулся. Бросил взгляд на часы: половина двенадцатого. — Что случилось, дорогой? Мэтт пока не может подойти. 

— Всё… в порядке? — осторожно уточнил Александр. 

— В полном, — ответила Елена тоном, который отбивал любое желание задавать дополнительные вопросы личного характера. Да и, пожалуй, вопросов на эту тему у Александра не осталось — их разрешил тот факт, что она сняла трубку. Поэтому он спросил о том, ради чего звонил: — Там, на месте смерти Джима, нашли наблюдателя? Кто-то должен был… — он осёкся, но всё же закончил мысль: — Убить меня. 

— Да, арестовали парнишку, — отозвалась Елена. — Точнее, он сам сдался. Снайпер, бывший военный, похоже, с потёкшей крышей. 

— Мне нужно поговорить с ним. Устроишь? 

После долгой паузы Елена пообещала подумать.

«М-24» всё-таки нашли — в его же сейфе, дома. Себ понятия не имел, как она там оказалась, но задумываться об этом не стал. Судебное решение о доследовании дела вынесли за полчаса, кажется, больше времени провели в дороге.

Рейчел Эдисон действительно связалась с миссис Кейл, и та передала чистую одежду. Пожалуй, Себ порадовался, что у него забрали телефон, и она не может позвонить ему с рыданиями. Впрочем, он пообещал себе, что позднее обязательно поговорит с ней. И со Сьюзен, конечно.

Судья постановил разобраться в деле за тридцать дней, но, на взгляд Себа, всё должно было решиться ещё быстрее — слишком всё очевидно. Судя по лицу мисс Эдисон, она считала так же, но едва она заметила его взгляд, как уверенно и ободряюще заулыбалась.

Мисс Эдисон настояла на психологической экспертизе, и Себ просидел два часа напротив усталого пузатого мужичка в слишком тесных очках, который задавал ему разнообразные, но малоосмысленные вопросы. Очень походило на встречу с психологом в армии, в конце отбора группу подготовки снайперов. Себ отвечал ровно, без спешки и только по делу. На провокации не реагировал, повышенный тон и попытки задеть его инмтиными уточнениями игнорировал. Ему заключение не показали, но сомнений в нём не могло быть никаких.

В остальное время его допрашивал представитель государственной обвинительной службы. Мистер Бромфилд заменил инспектора Мэддока. Он был моложе и жёстче, но Себу, пожалуй, даже больше нравилось разговаривать с ним. Он формулировал вопросы очень чётко, не тратил времени на улыбки. И вместо закорючек на листе вёл полноценный протокол. Правда, они не сошлись характерами с мисс Эдисон, то и дело она прерывала его визгливыми окриками: «Мой подзащитный не обязан отвечать на этот вопрос!». Себ кивал ей — и отвечал. Он не хотел мешать ходу дела.

На второй день мисс Эдисон организовала ему встречу со Сьюзен. Судебный пристав напомнил, что у них полчаса.

Сьюзен пришла с миссис Кейл, бледной и дрожащей. Они крепко держались за руки. Сьюзен смотрела испуганно и непонимающе. Себ обнял её, и впервые за полгода она не попыталась побыстрее вырваться, а наоборот, обхватила его за шею и крепко прижалась. Шмыгнула носом. Себ погладил её по волосам, разжал объятия и, заглянув дочери в глаза, сказал:

— Прости меня, Сьюзен.

— Бабушка говорит, это ошибка. Что тебя зря арестовали и скоро отпустят, — тихо произнесла Сьюзен. — Это правда?

Он сжал переносицу, надеясь, что так будет легче выдерживать пристальный взгляд Сьюзен.

— Сьюзен, послушай… — он повернулся к миссис Кейл: — Сядьте, пожалуйста. Всё хорошо.

Она неуверенно опустилась на стул и принялась нервно ломать пальцы, а Себ снова посмотрел на Сьюзен и сказал очень тихо, только ей:

— Сьюзен, я очень люблю тебя. Но я совершил преступление. Ты помнишь, как спросила меня… — он осёкся, а Сьюзен мелко закивала, с большим трудом сдерживая слёзы, — ответ да. Я должен понести за него наказание. Какое именно — решит суд. Так правильно и так должно быть. Но это не значит, что я… — он взял её за руку, пытаясь найти в этом опору, — не буду заботиться о тебе. Мы будем с тобой видеться… не так часто, как мне бы хотелось, но будем обязательно. И я всегда буду тебя любить.

— Ты из-за этого отсылаешь меня в пансион, да? — спросила она. — Потому что… 

— Да.

Она всё-таки расплакалась, а миссис Кейл пробормотала:

— Басти! Но это же неправда. Ты ведь…

— Миссис Кейл, — он встал, прошёлся по небольшой комнате, — позже мы обсудим с адвокатом, как лучше дать вам доступ к моему счёту. У вас со Сьюзен всё будет хорошо. Вы отложите из этих средств деньги на её обучение. Их хватит.

— Басти…

— Уведите Сьюзен, пожалуйста.

Он хотел бы утешить её. Но ей нужно самой сжиться с мыслью о том, что её отец — преступник.

Его снова вызвал мистер Бромфилд. Поднять сорок семь дел было не так-то просто, кроме того, как минимум девять трупов они пока вообще не нашли в делах Скотланд-Ярда. Видимо, люди Джима слишком хорошо поработали, затирая улики. Или не только Джима. Так, в документах Скотланд-Ярда не фигурировали имена Дэвида Блинча и Роджера Монтгомери, более того, эти смерти Бромфилд даже отказался обсуждать. Точно, Джим ведь говорил, что выстрел из снайперской винтовки — не самое странное в мире самоубийство.

В перерывах между допросами Себ просто лежал на узкой кровати в камере, смотрел в потолок и не думал ни о чём. Он боялся, что вернутся кошмары, но их не было. Закрывая глаза, он просто отключался, провалился в густую черноту. Ещё он боялся снова услышать внутри головы голос Джима, но он тоже больше не появлялся.

Иногда, просто чтобы размяться, Себ пытался думать о будущем. О суде и о том, что за ним последует, о заключении. Но это было скучно. Он не боялся приговора, не боялся тюрьмы и не видел в них ничего, что требовало бы какого-нибудь осмысления.