— Никаких… Себастиан. Разве что вручить вам билеты. Вы же не хотите стоять в этой ужасной очереди?

И он вытащил из кармана узких потёртых джинсов три билета в «Диснейленд».

Лучше бы это была путёвка в дурдом.

Себ обычно не страдал приступами странных фантазий, но сейчас всерьёз мечтал проснуться. В конце концов, за последнее время ему несколько раз снились очень реалистичные сны. Почему бы не предположить, что это — просто очередной кошмар? Вот только у кошмаров были закономерности. Так или иначе Себ обязательно видел Ирак и Йена: живого и гогочущего над очередной шуткой или умирающего, не важно.

А в «Диснейленде» этого не было. Кровь не начинала просачиваться через асфальт, и Йен не выглядывал откуда-нибудь из-за павильона Индианы Джонса.

Это была реальность: сумасшедшая и очень неуютная. Причём он даже не мог внятно объяснить, что не так.

Вокруг были просто аттракционы. Толпы детей и взрослых. Орала музыка, слышался смех, изредка — раздражающее хныканье.

Сьюзен держалась рядом и достаточно скромно, вопреки ожиданиям Себа. Не то эпизод с вором её так задел, не то Джим смущал.

У входа Себ раздобыл большую карту, которую Сьюзен тут же захватила и изучила с жадностью. Решительно отвергла идею заглянуть в «Страну Фантазий», объяснив, что она уже не маленькая и в сказки не верит, и с трудом оторвалась от «Пиратского галеона» и хижины Робинзона Крузо.

Джим вёл себя удивительно тихо. Не называл Себа «деткой», не заговаривался, не отпускал сомнительных комментариев. Он и правда превратился в обычного туриста. Но он был рядом — и это напрягало. Заставляло чувствовать себя так, словно он разгуливает по городу, держа под мышкой ядерную боеголовку. Бросив взгляд на Джима, Себ мысленно прибавил: «Ядерную боеголовку, выкрашенную в розовый цвет».

Джим купил всем по мороженому, при этом перекинувшись с продавщицей парой слов, после чего Сьюзен, как следует собравшись с духом, выдавила из себя:

— J'apprends français à l'école, — закусила губу, — и если можно… то есть… Est-ce que je peux parler français avec vous (Я учу французский в школе, можно я буду говорить с вам по-французски? — фр.)?

Себ подумал, что ещё немного, и он перестанет понимать её французский. А Джим смерил её задумчивым взглядом, широко улыбнулся, подмигнул и ответил:

— Oui, tu peux (Да, ты можешь. — фр.), — после чего действительно начал обращаться к ней только по-французски и называть «мадемуазель».

Себ ждал. Понятия не имел, чего именно, но был уверен: что-то должно произойти. Ну, не от скуки же Джим выбрался в «Диснейленд»? И нащупав эту мысль, вдруг осознал: может, и со скуки. Или потому что именно так трактовал понятие «дружба». Или, может, планирует какую-нибудь дрянь.

В другое время (Себ это осознавал) он был бы рад присутствию Джима. Однообразный рутинный день показался бы ему ярче, в груди зашевелилось бы предвкушение, потому что раз Джим появился лично — значит, задание будет не из скучных. Но не сегодня, не рядом со Сьюзен, чёрт возьми!

Перевалило за полдень.

Они прошли вдоль и поперёк «Страну Приключений»: вернее, Сьюзен прошла и поделилась с ними впечатлениями. Когда она упросила в третий раз пустить её на пиратский корабль и убежала внутрь, Себ воспользовался моментом и сказал:

— Джим, я не совсем понимаю.

Сверкнув глазами, Джим протянул:

— Это твоё нормальное состояние, детка. Не переживай, тебе и не нужно, — хмыкнул, — я не собираюсь взрывать аттракцион. Расслабься. Может, я просто соскучился по тебе? — и сделал полшага вбок, чтобы почти прижаться к Себу плечом.

Выдохнув, Себ подавил желание отпрянуть. Хочет постоять рядом — пускай. Но сказал:

— Я не люблю, когда вы так делаете.

— Не будь занудой. Вот, смотри… видишь тех немок? — он указал кивком на группу женщин с детьми лет четырёх или пяти, — добропорядочные домохозяйки. Уже обсудили нас с тобой. Что таким как мы нельзя доверять детей, и куда это смотрят власти… — он тоненько хихикнул. — Может, обнимешь меня, чтобы они сбежали отсюда и освободили место в очереди?

Себ покачал головой, и Джим с выражением притворной обиды на лице отстранился.

В это время вышла Сьюзен — и, слава богу, разговор завял.

Снова изучив карту, Сьюзен объявила, что хочет посмотреть «Приграничную страну». И хотя она, конечно, ещё не видела фильмов с Клинтом Иствудом, про ковбоев немного знала, и они привлекали её лишь немногим меньше пиратов.

— Я знаю, какой аттракцион понравится вашему папе, мадемуазель Майлс, — задумчиво произнёс Джим, ойкнул и повторил то же самое на французском. И пояснил, опять на английском: — Ковбойский тир. Не так ли… Себастиан?

— Pourquoi (Почему? — фр.)? — тут же спросила Сьюзен.

— Оу, ты не знала?

— Ни почему, — отрезал Себ. — Не люблю тиры, мистер Фоули всё напутал. Как насчёт парохода? И я расскажу про «Титаник».

— Я знаю про «Титаник», — отмахнулась Сьюзен. — Почему папе понравится тир?

— Я сказал… — начал Себ, но Сью прервала его:

— Пап, ну я у мистера Фоули спрашиваю! Почему он так считает?

Джим кинул на Себа довольный взгляд. Чёрт его возьми. Победил.

Настаивать сейчас — значит лишний раз дразнить любопытство Сьюзен. Себ, однако, решил, что если Джим скажет ей что-то лишнее, он просто отвернёт боссу голову. Не фигурально. А труп сбросит в Сену. Говорят, их там много плавает.

— Видишь ли, — не было сомнений, что игру во французский Джим оставил намеренно, чтобы убедиться, что Себ понимает каждое слово, — твой папа отлично стреляет. Думаю, ты сама в этом убедишься.

— А, — протянула она, — я знаю. Дедушка хранит его мишени. Но мне не показал. Пойдём, пап? Я тоже хочу пострелять. Там же… — она потёрла переносицу, — тир, не по-настоящему? Дедушка стреляет в грачей, а мне их жалко. 

— Всё совершенно не по-настоящему, — заверил её Джим, Сьюзен взяла Себа за руку, и он обречённо кивнул.

Да ладно, в конце концов, это просто игрушечный тир. Аттракцион. Не что-то опасное. Под вывеской «Тир «Облава на угонщиков скота» располагалась длинная крытая галерея, представляющая из себя что-то вроде мультяшной деревни, заросшей пластиковыми кактусами. Когда небольшая и очень разновозрастная очередь рассосалась, стало видно, что на стойке лежит два десятка ружей.

Себ присмотрелся: похоже, даже без пулек, лазерные. Декорации — кактусы, домики и ящики, помеченные мишенями, то и дело приходили в движение, когда кто-то из маленьких ковбоев или их родителей попадал в цель.

Себ выбрал стойку почти по центру, сунул в прорезь монетку и помог Сьюзен взять ружьё.

Она крепко ухватилась на него. Себ наклонился, помог расположить приклад на плече и показал:

— Смотришь вот сюда. Совмещаешь…

— Я знаю! — тут же отрезала она. Себ хмыкнул:

— Ладно-ладно, — и сделал полшага в сторону.

Ему не нравилась эта картина, даже в формате игры. Но по себе он помнил, что особенно привлекательно именно то, что запрещают без объяснения причин, а потому не собирался показывать, что чем-то недоволен. В конце концов, после десяти выстрелов в парке развлечений ещё никто не принимал решения делать армейскую карьеру.

Сью закусила кончик языка, напряглась всем телом — и попала в молоко. Нахмурилась. Прицелилась снова. На пятый промах она всё-таки обернулась и спросила с обидой в голосе:

— Почему у меня не выходит?

— Ты не туда смотришь. Ниже голову, совмещай взглядом мушку и цель. У тебя между глазом и целью должна быть ровная прямая линия. И куда ты целишься?

— В кактус, в тот! — она указала взглядом.

— Высоковато тебе. Что насчёт… — Себ быстро прикинул рост Сьюзен, — бревна чуть левее?

Она прицелилась, снова высунув язык от натуги, зажмурила один глаз — и попала.

— Да! Круто, да?! — она обернулась, сияя от радости. Себ кивнул, а Джим приблизился, положил руку ему на плечо и спросил достаточно громко: