- Ясно! - профессор выдохнул, а затем спокойно и без всякой агрессии спросил. - И законсервировал нас тоже ты?

- Да. Я уже объяснил почему.

- Угу, угу... Ну а скажи мне, почему сыворотка с синего поменяла цвет на голубой? Что вы с ней сотворили?

- Я протащил её на себе через экспериментальную установку в испытательной зоне. Той, что совмещала в себе несколько типов радиационного излучения. Не знаю, что там с ней произошло... Но она спасла мою шкуру.

- Чего? - профессор аж подскочил на месте. - Серьезно? Нет, не верю. Не может быть!

- Может! Я тогда чуть не сдох от острой лучевой болезни. - Шевченко говорил медленно, через силу. - А после того, как Германов вколол её мне, последствия облучения как рукой сняло.

- О! - только и произнес профессор, и вдруг принялся рыться в огромной стопке бумаг, больше напоминающей поддон для подготовленной к переработке макулатуры. - Я должен все проверить! А кстати, побочные эффекты были?

- Были. Но о них я не хочу говорить. Лучше скажи, что какого черта я лежу тут опутанный этими проводами?

- Коньяка захотелось? - криво усмехнулся Серов. - Ну так не стоит. Видишь ли, вся наша химия, которой ты себя пичкал... Перестроила весь организм. Теперь для тебя алкоголь, это яд. Тебя спасла лишь та самая сыворотка.

- А как же Максим?

- У него все иначе. Германов модифицировал её, правда как и с каким успехом я могу лишь предполагать. Но полученная от тебя информация очень полезна.

- Что-то мне не нравится блеск в твоих глазах... Что ты задумал? - прищурился подполковник. - Хочешь воспроизвести сыворотку?

- Может быть.

- А зачем?

- В смысле зачем?

- Чистых образцов у тебя все равно нет, а больше исходников не существует! Да и условия радиационного облучения ты вряд ли воссоздашь!

- Ошибаешься! - хитро усмехнулся профессор Серов и куда-то заторопился. - Ты вот что, полежи пока. Наберись сил, а мы с тобой ещё поговорим!

Профессор подхватил со стола кипы исписанных листов, сунул пистолет в карман и двинулся к выходу.

- Когда же я уже сдохну? - устало вздохнул подполковник, закрыв глаза.

Вдруг, где-то далеко снаружи, что-то взорвалось. Свет мигнул и потух. С некоторым опозданием загорелась красная лампа дежурного освещения.

Профессор Серов, узнав что у подполковника в крови присутствует та же самая сыворотка что и у меня, проявил неожиданный интерес. Скат и Андрей оперативно перенесли Олега Анатольевича в какую-то отдельную лабораторию. Быстро сменив гнев на милость, он весьма шустро принялся проделывать над телом подполковника различные манипуляции, активно применяя какие-то сложные и совершенно неизвестные нам приборы и устройства. Когда в ход пошла электротерапия, я не выдержал и заявил:

- Профессор, вы же не собираетесь таким образом избавиться от подполковника?

Серов, словно только сейчас вспомнив о нашем присутствии, как-то подозрительно занервничал, а после настоятельно, в принудительном порядке рекомендовал покинуть лабораторию.

Прошло несколько часов с тех пор, как подполковника Шевченко доставили в лабораторию, но оттуда так никто и не вышел. К слову сказать, помещение в котором профессор оказывал помощь подполковнику, вопреки моим ожиданиям, оказалось совсем не тем, в котором находился автоклав и собственно тело профессора Трубникова. Это натолкнуло меня на мысль о том, что даже несмотря на произошедшую здесь аварию и обрушение части комплекса, многие лаборатории уцелели, а из некоторых просто перенесли оборудование в другие помещения. Да и чего греха таить, количество этих лабораторий просто поражало. Я даже представить не могу, сколько и в каких проектах и направлениях работали эти ученые, фактически запертые глубоко под землей. И хотя сам профессор заикнулся о том, что основных проектов было всего пять, мне показалось что их тут было гораздо больше. А быть может, учитывая огромный потенциал, многие из ученых работали над собственными, порой совершенно чудовищными проектами.

Ученый выпроводил нас в какую-то то ли библиотеку, то ли архив. Все вокруг было облеплено густой паутиной и пылью. И откуда на такой глубине пауки? Несколько столов со стульями, шкафы с толстыми папками забитыми листами пожелтевшей бумаги, висящие под потолком в ряд старые люминесцентные лампы, часть которых не работала... И конечно же портрет Сталина на стене.

- Да-а, знал бы этот усатый товарищ, что ждет его детище через сорок лет... - задумчиво произнёс Костолом, глядя на потрепанный портрет великого советского вождя. - Мда, вот оно как обернулось!

- Костолом, если бы дело ограничилось только этим... Да по всей стране хватит подобного. Просто нужно знать, где искать.

- Мы тут уже час торчим! - Андрей бродил туда-сюда, нарезая круги по библиотеке.

- Книги почитай! - буркнула Катя, осматривая один из наиболее уцелевших шкафов.

Костолом принялся чистить найденный им после схватки с червём дробовик, а вскоре и Скат последовал его примеру.

Дмитрий и Тишина устав ждать, принялись рыться в шкафах, в стопках различных журналов, книг и папок но не нашли ничего интересного, кроме засохших сороконожек.

Тишина давила на уши, а тревожное ожидание сводило с ума. Почему-то совершенно не получалось расслабиться и хоть немного отдохнуть. Всё здесь как-то напрягало, подбивая на хоть какие-нибудь действия. Где-то в коридорах тоскливо выл Вася, то ли от скуки, то ли от голода.

- Этот профессор никому не кажется странным? - неожиданно спросила Катя.

- В каком смысле?

- Даже не знаю. Он как-то подозрительно себя ведет, словно ему есть что скрывать.

- Ха! Конечно есть. Ты забыла где мы? - усмехнулся Андрей. - Да тут каждый, кто шарит в науке, замешан в какой-нибудь запрещённой теме. Само собой ему есть что скрывать. Все эти лаборатории, опыты, эксперименты. Он живет как отшельник, сам по себе.

- Ага и при этом заботиться о дряхлом коллеге. - произнёс я. - И подняться наверх возможность наверняка есть, просто он не торопиться покидать это место. И причина явно не только в мутантах.

- А в чем же еще?

- Пока не знаю...

Прошло ещё минут десять утомительного ожидания, да ещё и в практически полной тишине. Я даже задремал.

- Народ, а какого черта мы тут торчим? - вдруг громко спросил Скат, закончив чистку автомата "Калашникова".

После того, как Серов вернул наёмникам оружие, а также спасения Костолома и Олега Анатольевича, профессор почему-то не стал настаивать на сдаче оружия обратно.

- Да, мне бы тоже хотелось это знать! - дружно поддержал его Дмитрий. - Как я понимаю, мы спустились сюда по одной единственной причине - помочь Максу избавиться от галлюцинаций, верно?

- Верно! - согласился я, а затем задумчиво добавил. - И мы ещё не закончили...

- Почему? Ты же поговорил с этим... Как его там? Трубниковым!

- Угу, поговорил. Наш разговор закончился на самом интересном месте. Этот Трубников практически живой труп, а потому сам себя поместил в автоклав, заполненный какой-то химией. Вроде как система жизнеобеспечения. Я разузнал, что это они пользуясь психотропными разработками вынудили меня прийти к ним самому. Ну а я, притащил вас за собой.

- И зачем ты им? - удивился Тишина.

- Сыворотка. - вздохнул я, вновь достав ту самую бумажку, найденную в капсуле, которую привязал к моей ноге покойный профессор Германов. - Всё эта чертова сыворотка. Как я понял, они оба являлись её прямыми разработчиками ещё тогда, до бойни в 1986 году. Наш подполковник, пытаясь защитить комплекс генетических лабораторий не нашел ничего лучше, чем просто законсервировать его вместе со всеми сотрудниками. Не на совсем, но на порядочное количество времени. А перед этим он тайно выкрал сыворотку вместе с Германовым. Во время бегства, Шевченко едва не погиб - Германов вколол ему ту самую сыворотку. Не знаю, что она из себя представляет, но полагаю, это что-то вроде мощного регенеративного коктейля. Правда то, что вкололи мне оказалось каким-то неполноценным.