Спустя час езды машина остановилась возле большого деревянного дома в три этажа. Огороженный синим забором, он производил впечатление, и осень ничуть его не портила.

Сергей хотел было открыть дверцу, как вдруг Олег сказал:

– Дай руку. Правую.

«Зачем ещё?!» – мысленно завопил Багрянов, но решил ничего не уточнять. Косо глядя на супруга, он выполнил приказ. Мелисов достал из кармана обручальное кольцо. Сергей снял его несколько дней назад и оставил в гостиной. Олег не успел надеть кольцо ему на палец, ибо Серёжа сжал руку в кулак.

– Ну что ты как маленький? – улыбнулся Мелисов, в его глазах мелькнули смешинки.

Багрянов упрямо смотрел на мужа, поджав губы. Олег, вздохнув, начал с силой разжимать кулак. Видимо, Сергею стало больно, и он сдался, опасно блеснув глазами. Когда кольцо было на своём месте, Мелисов поднёс тёплую руку к губам и поцеловал тыльную сторону ладони. Сергей вздрогнул и поспешил выбраться из машины.

Дом встречал их теплом и запахом пирога. Всё семейство столпилось в прихожей, плавно перетекающей в гостиную. Из всех них Сергей знал только Бориса Леонидовича, дядю Олега, который и договорился о треклятом браке племянников со своим другом детства Иваном Лариным.

– Ну здравствуй, Сергей, – улыбнувшись в усы, генерал похлопал поэта по плечу и пожал ему руку.

– Здравствуйте, – криво улыбнулся тот.

Миловидные пожилые женщины, Анастасия и Антонина Сергеевны, принялись расспрашивать, как «молодые» добрались и что там творится, в Москве. Дед Дмитрий слушал с интересом, но молчал, как и всегда.

С того дня, когда к ним приходил Гротов, не стало многих членов семьи: в аварии погиб отец Олега, вслед за ним ушла Ирина Борисовна, затем при родах умерла Инна, а год назад не стало Натальи Эдуардовны, жены дяди Бори. Зато подрастала Таня, дочь Казимира и Инны. Она с радостью обняла Мелисова, а тот вручил ей непонятно откуда взявшуюся коробку с акварелью. Все стремились заключить Олега в объятия, а он улыбался и блестел глазами. У Сергея голова пошла кругом. Он не понимал, как и за что можно любить этого человека. В понимании поэта, для схожести с демоном ему только клыков не хватало! Но нет, эти люди искренне его любили и уважали.

Все расположились за столом и начали ужинать.

То и дело трогая усы, Борис Леонидович посматривал на Сергея, который старался отвлечься от боли в пятой точке и принять отрешённый вид.

– Я так рада, что наш Олежа наконец-то остепенился, – с благоговением произнесла Антонина Сергеевна. – Красивый, молодой, чего бы не жениться?

– Ага… – буркнул Багрянов.

– Да ещё и на сыне Виталия. Мы все его очень любили. Они ведь были не разлей вода, просто троица святая: Боря, Виталя и Ваня, – в голосе пожилой женщины звучали ностальгичные нотки.

– Брак – это труд. Не всегда всё с первых нот, так сказать, удаётся, – задумчиво сказал Борис. – Есть такие люди, которых в кулаке держать надо. У моего давнего боевого товарища жена взбрыкнула, захотела уйти. Так он взял хороший солдатский ремень, да и выходил как следует.

Замолчав, генерал рассмеялся, кто-то поддержал его смех.

– А что значит «выходил»? По попке? – спросила Таня, жуя булочку с повидлом.

Смех стал ещё громче. Сергей покосился на Олега, тот улыбался и выглядел на удивление расслабленным. Неужели он тоже любил этих людей?.. Багрянов был поражён.

– Да, родная, за проказы, – погладив внучку по голове, ответил Борис.

– И что же жена? – спросил Казимир, помешивая суп ложкой.

– Повыкаблучивалась и смирилась. Воспитывать некоторых людей нужно, а не в болото бросать. Прививать ценность семьи надо, чтобы «и в горе, и в радости»…

– Интересные методы, – с нотками иронии отозвался Сергей и снова покосился на Мелисова.

– Действенные, – ухмыльнулся генерал и посмотрел сперва на одного мужчину, потом на другого.

Спустя час, наевшись до отвала, Багрянов сидел в плетёном кресле в одной из комнат и смотрел в окно. Сидел так, чтобы не чувствовать боли, почти на боку, закинув ноги на стул. В дверном проеме появился Мелисов. Куря и сбрасывая пепел в пепельницу, он сел в соседнее кресло и закинул ногу на ногу.

– Дядя Олег, дядя Олег! – прокричала вбегающая Таня.

– Ау! – отозвался тот.

– А краски-то яркие такие! Ну просто прелесть! – она в порыве чувств обняла мужчину.

– Тебе нянькой надо было работать, – ухмыльнулся Сергей, переводя взгляд на эту картину. До этого он смотрел на густые осенние сумерки за запотевшим окном.

– А я ею и работаю каждый день, – иронично ответил брюнет, многозначительно посмотрев на поэта.

Тот прищурился, поняв намёк.

– А что значит «злой человек»? – спросила Таня, отлепляясь от дяди и вопросительно, с детским любопытством глядя на Сергея.

– А ты у него спроси, – хмыкнул Багрянов, кивая на Олега.

– Злых людей не бывает. Есть несчастные и непонятые, – тихо ответил Мелисов, туша бычок.

– А ты несчастный или непонятый? – с вызовом спросил Серёжа.

– Я? – Олег поставил пепельницу на плетёный столик и посмотрел в глаза мужа. – Ну конечно же непонятый.

И оскалился.

В конце «вечера» Анастасия Сергеевна заявила, что «молодым» постелили в дальней гостевой комнате. Мол, там им будет очень удобно и кровать мягкая. Багрянов скривился в подобии улыбки, думая: «Чёрт!».

Но ничего не попишешь, посвящать посторонних в подробности их совместной жизни совершенно не хотелось.

К десяти вечера дом стих, расслабленно закряхтел и задремал. Сергей решил не снимать брюки, понимая, что самое страшное уже случилось и терять нечего, но тем не менее. Спустив подтяжки, поэт снял рубашку и лёг к стене, сразу же к ней отвернувшись. Вскоре кровать заскрипела, сообщая, что Олег лёг рядом.

– Может, ляжешь на пол? – прошептал Сергей, недовольно поджимая губы.

– Ага, щас, – ухмыльнулся тот.

Багрянов перелёг на спину и поморщился, поскольку боль в заду тут же дала о себе знать. Спать, повёрнутым спиной к супругу, было почему-то страшно, хоть Серёжа и понимал, что это глупо. Ну не изнасилует же тот его во сне!

Сергей повернулся на левый бок и посмотрел на профиль Мелисова. Тот ухмыльнулся, глядя в потолок. Багрянов не мог отвести взгляд от мужчины и был излишне напряжён. Когда ему начинало казаться, что на веки садится сон, он силой воли отгонял его и снова впивался взглядом в очерченный темнотой профиль. В какой-то момент Мелисов медленно повернул к нему голову, его глаза казались устрашающе чёрными. Внутри у Сергея всё похолодело, он с ужасом ждал, что будет дальше, боясь моргнуть. И вдруг Олег потянулся к нему, словно хотел поцеловать, но через пару секунд замер и клацнул зубами так, словно планировал откусить ему нос. Багрянов отпрянул назад и ударился затылком о стену. Застонав от боли, он принялся тереть ушибленную голову. Олег ухмыльнулся, наблюдая за мужем, а потом не выдержал и тихо рассмеялся. И Сергей подумал, что это просто ужасный смех. Он так и проспал, прижавшись макушкой к стене, и от неудобного положения позвоночника, утро поэт встретил с болью в шее.

Олега в кровати уже не было, он сидел за столом в столовой и пил кофе вместе с остальными. Багрянов спустился вниз, чуть ли не постанывая от болезненных ощущений.

– Ой, дядя Серёжа проснулся! – радостно произнесла Таня, откусывая от куска яблочного пирога.

– Спит прямо как Спящая Красавица, – с ухмылкой заметил Мелисов.

Сергей бросил на него испепеляющий взгляд и сел за стол.

– Как спалось? – любезно спросила Антонина Сергеевна, наливая гостю кофе.

– Просто потрясающе, – пробормотал Багрянов и снова потёр шею.

– Ещё бы. Тут такой воздух… Ух, прелесть! – заметил Борис Леонидович, делая глоток дымящегося кофе. – Чего-нибудь привести из Москвы, товарищи собравшиеся?

– Домино коробочку, – вдруг оживившись, произнёс молчаливый дедушка Юра.

По его выправке, манере разговаривать и тёплому взгляду голубых глаз, становилось понятно, что он родился в интеллигентной семье. Возможно, даже был дворянином. Сергей смотрел на породистое лицо мужчины и пытался представить его молодым.