– Будет, Люси, обязательно будет!

Они еще полчаса ходили по дому и восхищались. Большие светлые комнаты, практически не нуждающиеся в ремонте, хорошие деревянные двери и полы. Дом был пропитан запахом дерева, что создавало умиротворяющую атмосферу и уют. Ни Дарина, ни Люси не допускали теперь и мысли о том, чтобы отказаться от чудесного дома.

Вернувшись в свою каморку, все семейство долго не могло уснуть, размышляя каждый о своем, но их думы свелись к одной и той же мысли – их ждала новая жизнь.

Люси даже не успела расстроиться из-за работы: дом так захватил всю ее жизнь, что времени грустить не оставалось. Она мыла каждый уголок нового жилища, прикидывала, что им нужно и как лучше расставить мебель. То немногое, что они привезли с собой, просто потерялось в огромном доме, и если раньше проблема была в том, что вещи негде было хранить, то теперь вопрос заключался в том, где найти столько мебели, чтобы комнаты не пустовали.

Конечно, в первую очередь она занялась комнатой дочери, хотя Дара наотрез отказывалась спать сама. Она семь лет спала в одной кровати с родителями и теперь просто боялась оставаться ночью одна и вообще боялась огромного пустого дома, потому почти весь день девочка проводила во дворе, копаясь на грядках и прикармливая соседских котов.

Постепенно их жизнь стала улучшаться. В доме появились продукты: отец привозил много еды, и кладовка заполнялась. Мама много времени проводила на кухне, радуясь, что ее кулинарный талант может, наконец, расцвести. Дарине очень нравилось сидеть с мамой и наблюдать, как она готовит. На кухне было много места и казалось, что мама танцует, когда готовит – так быстро и плавно она двигалась.

Теперь и отец больше времени стал проводить дома. К нему приходило много разных людей, и они запирались в небольшой пристройке к дому. Что они там делали, Дара не знала, но следовала указаниям родителей и не мешала отцу. Как только они обжились и перестали ощущать себя в гостях, отец занялся ремонтом. Он говорил, что дом – его крепость и надо сделать ее неприступной. Дарина смеялась и считала, что папа шутит, ведь крепости совсем не такие. Там есть башни и бойницы, и служат они для того, чтобы прятаться от врагов. А им от кого прятаться? Но игра девочке нравилась, она поддакивала отцу, и только мама хмурилась, слыша такие разговоры.

За лето их «крепость» успела преобразиться: ее покрасили, расширили пристройку и сделали из нее вход на улицу и в дом. Забор надстроили, и он стал очень высоким, кроме того за домом, в подвале, велись какие-то работы, но Дарину туда не пускали. Теперь каждый день, даже проведенный в одном и том же месте, стал для Дарины особенным. Сновали рабочие, приходили новые люди, она прикормила множество кошек, которые теперь норовили проникнуть в дом и стащить что-то с кухни. Мама ухаживала за розами, и они расцвели пуще прежнего. Это было лучшее лето в жизни Дарины, она и думать забыла о том, что лето заканчивается и ее ждет новая школа. На новом месте у девочки не было друзей, она все время проводила за высокими стенами своего дома и познакомиться с кем-то не могла. Мама утешала скорее саму себя, чем дочку, приговаривая:

– Ничего, пойдешь в новую школу, и у тебя появятся друзья. Будешь приглашать их в гости, у нас теперь столько места, что хоть весь класс можно позвать.

Однажды папа сказал:

– Я договорился о школе. Устроил Даринку в ту самую спецшколу.

Люси удивленно посмотрела на мужа:

– Как тебе это удалось?

– Ты все еще сомневаешься, что мне удается все, что я задумал?

Дарина поразилась тому, как отец был серьезен, и впервые задумалась над тем, что он прав. Ведь так и есть: он обещал им дом, еду и школу и все сделал. Она посмотрела на отца другими глазами: он словно стал выше и сильнее, и как-то враз оказался главнее мамы. Люси стояла рядом с ним в ярком фартуке, с ободком на распущенных волосах и выглядела удивленной школьницей, которая не знает, что делать и как себя вести. Дарину просто душила любовь к матери в тот момент, ей хотелось обнять ее и утешить и, она сама не понимала почему, защитить от всемогущего отца. Но девочка поняла, что решения принимает отец, и раз и навсегда усвоила это. Она ощутила в тот миг, что они с мамой скорее сестры, потому что положение у них почти одинаковое. Есть они – две слабые девочки, и есть папа, который все знает лучше.

Люси не заметила какой-либо перемены в поведении дочери, отчасти потому что Дарина была послушным ребенком, отчасти потому что у них почти никогда не возникало разногласий и ей не приходилось волевыми усилиями заставлять дочь делать что-либо. Наоборот, в последнее время Дарина стала проявлять чуткость, она предлагала помощь и старалась всячески подбодрить мать. Люси умиляло поведение дочери, и она списывала это на новую жизнь и новые переполнявшие девочку чувства.

Дарина с мамой были словно одним целым, они находили отраду друг в друге, тогда как отец все больше от них отдалялся. Теперь у него не было необходимости приходить вечером домой после работы, потому что он и так почти все время находился дома, правда, не с ними, а со своими друзьями. Время от времени мужчины куда-то уезжали, потом возвращались и вновь уезжали. Никакой закономерности в их поведении не было. Прекратились и совместные ужины, разговоры о семейных делах. Дарина после своего открытия сторонилась отца и боялась его потревожить, а мама, казалось, и не нуждалась в его присутствии. Он ведь вроде дома, сидит вон там, в пристройке, обсуждает что-то…

Дарина была счастлива, но иногда девчушке казалось – что-то ускользает, чего-то недостает. Они с мамой так же ходили гулять, совсем рядом располагалось водохранилище и лес: маршрут их прогулок изменился, но стал более интересным. Иногда они ездили к морю, но за лето всего несколько раз: отец был слишком занят, а мама терпеть не могла душные электрички. Папа обещал, что на следующий год они с мамой обязательно поедут в пансионат и поймут, что такое настоящий отдых. Но этому так и не суждено было сбыться.

Анна Сергеевна считала, что прошло достаточно времени после трагических событий, и Дарине пора выбираться из того мира, где она пребывает. Чем дольше ребенок там находится, тем хуже для него. Психотерапевт каждый раз собиралась завести неприятный разговор, но в последний момент решала подождать еще немного. Возможно, Дарина попытается сама? Может, что-то в ее словах выведет девочку из ступора? Они ведь взаимодействуют: медленно, необычно, но контакт есть. В прошлый раз Дарина нарисовала картинку, протянув врачу неумелый детский рисунок, где был изображен дом – очень большой прямоугольный, а не квадратный, какой обычно рисуют дети. Вокруг дома девочка нарисовала много цветов и какое-то строение в стороне, не то гараж, не то сарай. Никакого намека на мать. Просто дом, в котором она живет.

– Ты пошла в другую школу в том году, когда переехали в новый дом. Понравилось тебе там? Появились ли новые друзья? – Анна Сергеевна не знала почти ничего о своей молчаливой маленькой пациентке. Дарина казалась такой одинокой и брошенной, что ей чисто по-матерински хотелось обнять ребенка и утешить. Но она знала, что девочка не примет этого. Она еще не оплакала мать, в ее внутреннем мире она жива, так зачем ей принимать ласки от посторонней женщины? Что творилось в детской голове, Анна Сергеевна могла только предполагать, но ее догадки были недалеки от истины.

– Вот она – новая школа, – сказала мама, когда привела дочь познакомиться со школой.

Учебный год еще не начался, это была ознакомительная поездка, чтобы походить по зданию, познакомиться с классным руководителем, найти туалет, чтобы Дарине было как можно более комфортно в первый день. Их обеих удивили размеры новой школы. Та первая была огромная, четырехэтажная, состоявшая из двух больших зданий, соединенных между собой коридором. Маленькой Дарине всегда было там неуютно: толпы старшеклассников, совсем не замечали крутящихся под ногами малышей, то и дело налетали на нее, пихали, занимали туалет и выпихивали младших девочек за дверь. В столовой – вечная давка, главенствовал принцип: кто успел тот и съел. Чтобы попасть на улицу, надо было пройти одно из зданий насквозь, пронестись по соединительному коридору и спуститься на первый этаж. Для этого не хватало коротенькой пятиминутной перемены, потому дети все время проводили в душном классе или коридоре.